А н д р е й (вздохнул). Это не могло быть иначе.
Г р а ф и н я. Я пошлю вам ее. (Пошла из комнаты. Уходя, себе.) Господи, помилуй нас…
Вошла Н а т а ш а. Смотрит на Андрея.
Н а т а ш а (полушепотом). Неужели этот чужой человек сделался теперь все для меня? Да, все! Он один теперь дороже для меня всего на свете…
А н д р е й (Наташе, опустив глаза). Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться? (Поцеловал ее руку.) Любите ли вы меня?
Н а т а ш а (вздохнула). Да, да! (Зарыдала.)
А н д р е й. О чем?.. Что с вами?..
Н а т а ш а (улыбнулась сквозь слезы). Ах, я так счастлива… (Поцеловала Андрея.)
А н д р е й. Сказала ли вам маман, что это не может быть раньше года?
Н а т а ш а (полушепотом). Неужели это я, неужели я теперь с этой минуты жена, равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим? Неужели это правда? Неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнью, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово?.. Да, что вы спросили?..
А н д р е й. Простите меня, но вы так молоды, а я уже так много испытал в жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя…
Наташа внимательно слушает, не понимает.
Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, в этот срок вы проверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастие… Но вы свободны: помолвка наша останется тайной, и ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы…
Н а т а ш а. Зачем вы это говорите?.. Вы знаете, что с отго самого дня, как в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас…
А н д р е й. В год вы узнаете себя…
Н а т а ш а (поняла). Це-елый год?! Да отчего же год? Отчего ж год?.. И нельзя иначе?
Князь Андрей ничего не ответил.
Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! (Зарыдала.) Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно… (Взяла себя в руки.) Нет, нет, я все сделаю… Я так счастлива! Как странно… Было время, когда мы смотрели друг на друга и были еще ничем… Не уезжайте…
А н д р е й. Теперь мы чувствуем себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними…
Н а т а ш а. В день, когда вы явились из Лысых Гор, от отца, я ведь с утра надела то старое платье, которое мне особенно известно за доставляемую по утрам веселость… Не уезжайте…
А н д р е й. Я тоже люблю это платье. Вы в нем даже лучше, чем в бальном… Хотя и в бальном вы хороши чрезвычайно…
Н а т а ш а. В ваш первый приезд к нам, вы еще этого не знаете, наша няня заметила сходство между мною и вами, вот… Не уезжайте!..
А н д р е й. Чем дальше, тем больше и я вижу это сходство. Но есть это.
— видимо, есть! — в чем мы не сходимся, и это пугает меня…
Н а т а ш а. А я вас нисколечко не боюсь, ну, вот нисколечко! И домашних приучаю, что вы только кажетесь таким особенным, а что вы такой же, как и все… Не уезжайте…
А н д р е й. Мне страшно и совестно говорить о будущем…
Н а т а ш а. Постойте!.. Расскажите мне про вашего сына!..
А н д р е й. Николенька не будет жить с нами…
Н а т а ш а (испуганно). Отчего?
А н д р е й. Я не могу его отнять у деда… И потом…
Н а т а ш а. Как бы я его любила!.. Но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня… Не уезжайте… (Себе.) Что он ищет во мне? Чего-то он добивается своим взглядом? Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?.. Не уезжай!..
Из глубины сцены появляются И л ь я А н д р е е в и ч, г р а ф и н я, С о н я. С ними — Пьер. Они пришли прощаться.
А н д р е й (Наташе). Вы ведь давно знаете Безухова? Вы любите его?
Н а т а ш а. Да, он славный, но смешной очень.
А н д р е й. Вы знаете, я поверил ему нашу тайну. Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, я уеду. Год — это много. Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, — что бы ни случилось с вами, когда меня не будет…
Н а т а ш а. Что ж случится?..
А н д р е й. Какое бы горе ни было, я вас прошу, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце. А теперь — прощайте!.. Мне пора…
Андрей попрощался со всеми, с последней — с Наташей.
Н а т а ш а. Не уезжайте!
Андрей ушел, за ним удалились Илья Андреевич, графиня, Пьер остался в глубине сцены.
Ах, зачем он уехал!..
У РОСТОВЫХ В ОТРАДНОМВ гостиной — Н и к о л а й и Н а т а ш а.
Н а т а ш а. Ну, разве не лучше дома?
Н и к о л а й. Дома хорошо.
Н а т а ш а, Как нашел Соню, отца, мать?
Н и к о л а й. Соня ходит и светится.
Н а т а ш а. Не догадываешься почему?..
Н и к о л а й. Догадываюсь… А вот отец и мать постарели немножко, но все те же. Только беспокойство какое-то появилось. От дурного положения дел, конечно. Мать только и видит выход как женитьба моя на Жюли Курагиной.
Н а т а ш а. Я против. Я недавно с мамашей поссорилась насчет Сони. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить! Я никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому в ней одно хорошее.
Н и к о л а й. Совершенно согласен!.. Мама боится, что мы по миру пойдем!.. Ты слышала? Они хотят, чтобы я женился на богатой, а Соню забыл!.. Что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? А уж наверное с Соней я буду счастливее, чем с какой-нибудь куклой Жюли. Я не могу приказать своему чувству!.. А вот ты совсем не та…
Н а т а ш а. Подурнела?
Н и к о л а й. Напротив, но важность какая-то. (Шепотом.) Княгиня?..
Н а т а ш а (радостно). Да, да, да! Ты рад?.. Я так теперь покойна, счастлива.
Н и к о л а й. Очень рад. Он отличный человек… Ты очень влюблена?
Н а т а ш а. Как сказать… Была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покйно, твердо… Я знаю, что лучше его не бывает людей, и так мне хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Н и к о л а й. Однако, зачем этот форс-мажор — отложить на год?!
Н а т а ш а (горячо). Как ты не понимаешь! Это и не могло быть иначе: дурно было бы вступить в семью против воли отца. Я никогда бы не согласилась.
Н и к о л а й. Не знаю… мне все не верится, что судьба твоя решена.
Вошла г р а ф и н я.
Г р а ф и н я. У, заговорщики!.. Соскучились друг без друга?
Н а т а ш а. А вот пойду сейчас и буду раздавать распоряжения дворне… (Уходит.)
Г р а ф и н я (Николаю). Она больше всех дает распоряжения, а они с удовольствием для нее всегда выполняют. Но теперь ты приехал, и дела наши поправятся… Пойми меня, Николя, для твоего и нашего блага, тебе надо жениться на Курагиной, на Жюли…
Н и к о л а й. Так-с, матушка… Значит, ежели бы я любил девушку без состояния, вы бы потребовали, чтоб я пожертвовал чувством и честью для состояния?!
Г р а ф и н я. Ты не понял, Николенька, ты не понял!.. Я желаю твоего счастья!.. (Заплакала.)
Н и к о л а й. Маменька, не плачьте! Скажите, что вы этого хотите, я всю жизнь свою, все отдам, чтобы вы были спокойны! Всем для вас пожертвую. Даже своим чувством!
Г р а ф и н я. Я не то… Я не так… Не надо жертвовать…
Н и к о л а й. А как?
Г р а ф и н я. Как тебе объяснить? Не будем больше говорить!..
Входит И л ь я А н д р е е в и ч.
А впрочем, Бог даст, все и хорошо будет!.. (Видит озабоченное лицо графа. Графу.) Ты чего?..
И л ь я А н д р е е в и ч (Николаю). Там управляющий пришел, может поговоришь?..
Н и к о л а й (грозно). Счеты всего принес?
И л ь я А н д р е е в и ч. Что-то принес…
Н и к о л а й. Ну, Митенька!.. (Стремительно удалился.)
И л ь я А н д р е е в и ч. Очень хорошо, что он приехал. Теперь порядок будет…
Г р а ф и н я. Далее откладывать поездку в Москву нет возможности! Надо делать приданое, надо дом продать… Поезжайте.
И л ь я А н д р е е в и ч. Эту зиму старый князь Болконский в Москве живет, так и молодой сперва там появится.
Г р а ф и н я. Правильно, Илья, поезжайте…
Слышится все нарастающий голос молодого графа: «Разбойник! Неблагодарная тварь!.. Изрублю, собаку… Не с папенькой… Обворовал… ракалья». Шум передвигаемой мебели, топот, удары, и снова крик Николая: «Вон!.. Чтоб духу твоего, мерзавец, здесь не было!» Задыхающийся Н и к о л а й вернулся в комнату.
