быстро расплавил мощнейшее бронированное зеркало, а два «Кощея», появившиеся по бокам от меня, моментально открыли из наплечных пулемётов шквальный огонь. Растерявшиеся недо-Истинные ничего противопоставить не смогли, вмиг превратившись в венценосный фарш.
Лишь один среагировал и поставил достаточно серьёзную защиту, которая, впрочем, не помогла ему. Не зря же я изучал внутренние программы своих собеседников во время полудипломатической болтовни. Несколько лёгких изменений и, кажется, французский король лишился головы, лопнувшей, как спелый арбуз под прессом.
— Где остальные? — обратился я к Аксакалу.
— Захватывают центр управления этим бункером. Не хочется, чтобы тут рвануло раньше времени. Мне приказано собрать и доставить в столицу сервера, на которые велась запись нашего разговора. Отец хочет иметь доказательства сговора правителей с Вирусом.
— Потом объяснения. Перемещаемся к ребятам.
А бой у них кипел нешуточный! Несмотря на то, что команда слаженная и в ней одни Абсолюты, против практически армии из хорошо подготовленных охранников трудно воевать. Появление меня и двух «Кощеев» пришлось как нельзя кстати. Мы ударили нападающих с тыла, вначале быстро сравняв счёт, а потом и вовсе доведя его до разгромного.
— Все целы? — спросил я, переступая через лежащую на полу толстенную бронированную дверь.
— Живы, — спокойно ответил Бордо, перезаряжая ручной пулемёт. — Но место поганое: Дар в полной мере раскрывается туго. Закрывать местную Дыру будем или пора сваливать?
— А как же! Обязательно будем! — за меня ответил Аксакал. — Мы Чистильщики или хрен собачий?
После этих слов Глыба со Стеллой радостно стукнулись кулаками. Видать, ещё не настрелялись ребятишки сегодня.
Дыра реально оказалась матёрой. Пусть Твари из неё не лезли, но не оставалось никакого сомнения, что внутри неё нас ждёт тёплая встреча. Каракурты по-другому не умеют.
— Накроем Слиянием? — предложила Мышка. — Как в зоне Кентов?
— Всегда успеем, — возразил я, крутанув в руках меч, реквизированный у погибшего одарённого охранника. — Хочется до Лорда местного добраться и проверить на нём мои новые возможности. Время позволяет.
Каракурты оказали серьёзное сопротивление. Вернее, попытались оказать, но против двух «Кощеев» и нескольких Абсолютов на подстраховке не были в состоянии не то что воевать, но и просто с позором смыться. Господи! А ведь было время, когда подобная акция чуть ли не к смерти группы приравнивалась!
Около логова Лорда мы остановились, и я один вошёл внутрь. Каракурт подыхал. Видимо, получив приказ, он не стал связываться со мной и начал самоликвидацию. Но жизнь или что-то наподобие её ещё в Лорде теплилась. Полностью раскрыв свои способности, я увидел знакомый синеватый туман, который таял прямо на глазах.
Прикоснулся к нему своим Даром и сразу почувствовал, как меня куда-то затягивает. Вокруг мелькают знакомые символы Вируса. Пытаюсь их запомнить и одновременно не провалиться в эту смертельную синеву. Всё закончилось в один миг. Мир снова обрёл свои краски, а Лорд окончательно окочурился, разорвав связь со мной. Тут же по спине пробежал знакомый холодок — Дыра закрывается. Вся группа успела покинуть её вовремя.
— Дело сделано. Что теперь? — испытывающе посмотрел на меня Глыба.
— Домой, — ответил я, обессилено опускаясь на пол. — Ох, что-то меня размотало в Дыре. Энергия почти на нуле.
— Тебя размотало⁈ — возмутился Такс. — Да ты и из меня почти всю вытянул! На хрена в сам Вирус сунулся? Я же теперь вас до точки эвакуации доставить не смогу, а до неё пятьдесят два километра топать по вражеской территории!
— А зачем самим идти? Есть замечательный и как раз под «Кощеи» самолётик, на котором сюда прибыл. Все поместимся. Долетим до аэродрома в Нанте. Там угоним другой. Так на перекладных домой доберёмся и без экстренной эвакуации.
— Не, Котяра, — покачала головой Стелла. — Плохая идея: собьют на фиг.
— Ну, несколько ракет от вас отвести смогу легко, — поддержал меня Такс. — Я не против с комфортом и ничего не делая, к милой Глашеньке на таком аппарате прикатить. Вот её жаба задушит, как узнает! Хоть поскандалим нормально! Скучаю-ю-ю…
— Тогда чего застыли? — грозно сказал Аксакал, одновременно улыбаясь во всю наследничью харю. — От винта!
Ещё до приземления в Нанте мы приготовились к отражению штурма самолёта, так как нас уже задолбали наземные ПВО, попеременно пытавшиеся то уговорить приземлиться, то сбить.
— Это вы все дураки или я слишком умный? — грустно глядя на нас, произнёс Такс. — Пусть штурмуют, сколько влезет. Мы же просто переместимся в другой самолёт и продолжим полёт. Я промониторил: там на аэродроме аж четыре машинки «под пара́ми» стоят. Истребители исключаем, так как не влезем с «Кощеями». Остаётся один серьёзный военный транспортник.
— Мы дураки, — смущённо почесал затылок Аксакал. — Ну и ты, конечно, умный местами, когда сытый. Сколько человек экипажа?
— Трое. И ещё группа королевского спецназа прячется. Двенадцать бойцов.
— Понятно. Ещё до приземления перемещай к ним, пока на расслабоне. Всем! В случае заварухи экипаж не трогать: я этой махиной управлять не смогу.
Наш самолёт ещё заходил на посадку, когда мы оказались в транспортнике. С высоты своего опыта, сразу поняв, что этот бой не выиграть, рядком сидящие в салоне французские спецназовцы даже не попытались дёрнуться, увидев двух «Кощеев» и несколько вооружённых до зубов Чистильщиков.
— Господа, — обратился к нам их командир. — Шансы обойтись без кровопролития есть? Мне мои парни дороги, поэтому готов договариваться.
— Оружие на пол и закуйте друг друга в наручники, — приказал Аксакал. — При любом агрессивном действии открываем огонь на поражение.
Я же прошёл в кабину пилотов и поинтересовался у испуганного до усрачки экипажа:
— На сколько хватит горючего?
— Зависит от условий полёта, господин, — выдал инфу один из них. — Примерно на три тысячи километров хватить должно.
— Отлично! Нам больше и не надо. Взлетаем! Будете вести себя прилично, останетесь живы.
— Место прибытия?
— Российская Империя. Желательно Петербург.
— Тогда убивайте сразу. Мы будем являться пособниками угона военной техники в недружественное государство, поэтому трибунал нам обеспечен. А после него либо смертная казнь, либо каторга. Последняя хуже смерти.
— Уверен, что
