же пользы.
— Что… как?
— Пожалуйста, скажите… — Я запнулся на полуслове. Блин. Если она сейчас сделает то, о чём я попрошу, да ещё и при таких свидетелях, то ей конец. Чёртово адвокатское мышление.
Я повернулся к графу.
— Ваше сиятельство, я хочу, чтобы то, что она сейчас скажет, никак не повлияло на её дальнейшую судьбу.
— Что ты имеешь в виду, Рахманов?
Блин. Вот говорить ему о том, что я тоже кое-что умею, у меня не было абсолютно никакого желания.
— Прошу вас. Это очень важно. Вероятно, что благодаря её ответу мы сможем найти того, кто действительно хотел нашей с Романом смерти. Но вы должны обещать, что её следующие слова не будут восприняты вами и всеми окружающими как признание.
Глаза графа сузились. Просил, конечно, я немало. В конце концов, это его сын едва не умер от руки этой девушки. А я практически прошу его же её защитить. В какой-то момент даже подумал, что он откажется, но Лазарев меня удивил.
— Хорошо. Именем рода я гарантирую, что следующие слова этой девушки не будут расценены как признание и ни я, ни кто-либо другой не станет обвинять её на их основе.
О как завернул. Но мне подходит. Я повернулся к девушке и, глядя ей в глаза, попросил:
— Юль, сейчас не важно, что именно вы скажете. Просто повторите за мной. Хорошо?
— Я не понимаю… зачем мне…
— Поверьте, это поможет. Его сиятельство не обвинит вас. — Ага, при его заявлении и таком количестве свидетелей-то. — Просто повторите то, что я скажу, хорошо?
— Хорошо.
— Отлично. А теперь скажите, что вы пытались убить меня и Романа Лазарева. Использовали для этого Артефакты и отравленный кинжал.
Юлия повторила мои слова. Слово в слово. Я подобрал максимально общие формулировки, и она произносила их так, будто даже сами слова вызывали у неё отвращение.
Вот оно! Даже по её лицу видно, что она не верит в эти слова. Словно сама мысль о том, что она могла сделать что-то такое, претила ей настолько, что вызывала ужас, а вот её эмоции…
…они были точно такие же, как и до этого.
Ни единого противоречия. Ни следа того, что она пыталась солгать или как-то обмануть меня. Её внешняя реакция кардинально отличалась от эмоциональной! Это как вообще? То есть она сейчас сказала то, что считала бредом и просто невозможным, и выражение ее лица говорило о том же самом, а вот эмоции не давали даже намека на то, что сказанный ею бред был ложью.
Или я это всё выдумал? Сам себя запутал? Может, моя догадка — глупость. На чём я основываюсь? На странной эмоциональной реакции, которую никто кроме меня ощутить не способен. Да если бы я услышал подобное, то первым не поверил бы.
И тем не менее.
— Юлия, ты помнишь, что случилось до того, как оказалась в этой машине?
— Нет. Я… — Она вдруг запнулась. — Я была у себя дома. И спала… наверное. Я не помню…
Я слушал её сбивчивые и малоинформативные ответы, только что давшие мне подсказку.
Я не стал терять время. Одна мысль не давала мне покоя. Особенно после того, как задал Юлии следующий вопрос и получил на него ответ.
Быстро попрощавшись с высокими господами и оставив их на парковке, выскочил на улицу, срочно вызывая себе такси. Ждать не просто не имело смысла. Это было банально опасно.
На то, чтобы добраться до центра временного заключения мне потребовалось почти сорок минут по городским пробкам. Всю дорогу я сидел, как на иголках, мысленно подгоняя водителя.
Добиться встречи с Изабеллой оказалось не трудно. В конце-концов я ведь тоже её адвокат. Заодно оценил то, как содержались ожидающие суда аристократы. Вот уж правда, положение решает. В отличии от обычных людей у неё была своя отдельная камера, больше похожая на дорогой номер в хорошем отеле.
Правда, комфорт не особо улучшал дело. Клетка она всё равно остаётся клеткой, даже если прутья и сделаны из золота и прикрыты мишурой.
Изабелла встретила меня в обычной, домашней одежде, что почти сглаживало тот факт, что она находилась под стражей. Будь обстоятельства иными, я бы решил, что просто пришёл к ней домой чайку попить.
Но затравленное выражение и потухший взгляд моментально развеяли эту иллюзию.
— Александр? — удивилась она, когда меня впустили в её камеру. — Я думала, что приехал Рома и…
— Роман Павлович сейчас в больнице, — быстро произнёс я, чем вызвал шок и испуг у неё на лице.
— Что⁈ Что с ним произошло? Он в порядке?
— Да, да, — поспешил я успокоить её. — С ним сейчас всё хорошо. Изабелла, послушайте меня, мне нужно с вами поговорить. И разговор может быть для вас неприятным, но это очень важно.
— Хорошо, но я всё равно не понимаю…
— И не нужно, — перебил я её, не желая тратить время на лишние и не особенно нужные сейчас объяснения. — Главное, отвечайте на мои вопросы максимально честно. Поняли?
Она кивнула.
— И так, Изабелла, скажите мне. Вы убивали своего мужа?
Уф… её едва от злости и возмущения не перекосило! Признаюсь, в этот момент я почти поверил в то, что сейчас получу пощечину. Помнил ведь, как она отреагировала в нашу с ней первую встречу.
— Нет! — едва ли не сквозь зубы прошипела она. — Я никогда бы этого не сделала.
А я старательно прислушивался к её эмоциям. Никакого противоречия между ними и тем, что я видел на её лице.
— Хорошо. Следующий вопрос. Это вы отравили своего мужа?
— Нет! Я же говорила, что…
И снова, никаких противоречий. Она была абсолютно уверена в том, что говорила.
— Хорошо, Изабелла. Всё в порядке. Я вам верю. А теперь мне нужно, чтобы вы повторили за мной, хорошо?
— Хорошо, но я не понимаю…
— Вам и не нужно. Просто повторите за мной. Посмотрите на меня и скажите — это я отравила своего мужа.
Её аж перекосило.
— Вы сейчас издеваетесь⁈
— Изабелла, пожалуйста. Просто скажите это.
— Я никогда этого не делала! — истерически воскликнула она. — Я никогда бы не…
— А НУ ЖИВО ПОВТОРИЛА ТО, ЧТО Я СКАЗАЛ! — потеряв терпение рявкнул я на неё так, что она
