User - i cf85044c3a33e6c4

— Ма! — отворачиваюсь я от зеркала, чтобы взглянуть непосредственно на нее. — Ты

должна сказать, что я поступаю единственно правильным образом и все у меня сложится

удачно!

— Если ты в чем-то не уверена, нужно было об этом сообщить пару месяцев назад, —

сообщает мне Селия.

А миролюбиво настроенная Керри отмахивается от зануды гроздью винограда:

— Да успокойся ты. Все знают, что Ашер зашибенный. Избалованный, конечно, а еще

зазнайка, но уж точно лучший из всех ее дружков. Уж поверь мне.

— Рада, что тебе нравится мой брат, — фыркает Селия, но она заметно польщена. — Итак,

раз дошло до сомнений, значит, пора выдвигаться. — И картинно встает из кресла, а затем

подходит ко мне, обхватывает лицо руками и, заглядывая в глаза, говорит. — Ты потрясающе

выглядишь! — Это настолько непохоже на Селию, что я выгибаю бровь. — Что? Я должна

была это сказать. Все, теперь можно идти, лимузин уже ждет.

Мы спускаемся на лифте по очереди — сначала я, чтобы не помять платье, потом

остальные. Шофер весь услужливый и улыбчивый, дверь передо мной открывает. Все по-

циммермански, и ничуть не меньше. Мы решили, что поеду в церковь я одна. Обернувшись,

вижу Селию. Она как раз загружает в свою машину необходимые мелочи, а том числе маму и

Керри. Ха-ха. Спорю, она в свой ненаглядный блокнот записала и это тоже.

Надо сказать, все отлично. Я выгляжу великолепно, вокруг друзья. Мы с командой

подружек невесты проторчали в салоне красоты вчера весь день. Керри болтала и хохотала,

Мадлен умилялась и восторгалась, а массажист, тем временем, содрогался от гримасы Аманды

Грейс. Да-да, не удивляйтесь, мне просто нужна была третья девушка и… либо Грейс, либо

мисс Адамс, либо секретарша нашей кафедры. В общем, я долго думала и решила в пользу

Грейс, но, думаю, если бы я упомянула, что для присутствия на моей свадьбе ее заставят

выщипывать брови, она бы мне сломала нос. Думаю, девушка из феминисток, но Селии-то по

барабану, она как увидела Аманду, сразу выхватила блокнот и, спорю, начала вспоминать всех

известных миру специалистов по уходу за кожей, ногтями, волосами и прочее, прочее.

Пока я вспоминаю то, что творится, лимузин останавливается около церкви. Вы думаете

вход свободен? Ничего подобного! Зевак невероятное множество. Неужели свадьба Ашера —

настолько знаковое событие? Замечая у самых дверей Каддини, я вздыхаю с облегчением. Не

потому что он может врезать кому-либо за меня (Каддини и врезать? Я вас умоляю), просто он

хотя бы знакомый и адекватный, не удивляйтесь, это уже дорогого стоит!

— Док, ты потрясающе выглядишь! — восклицает он, едва завидев меня. Это звучит не

более натурально, чем у Селии. Закатываю глаза. — Да-да, миссис Штофф попросила меня так

сказать, она считает, что тебя должно подбодрить мужское восхищение.

— Селия не умеет выбирать целевую аудиторию. У Роберта получилось бы лучше.

— Охотно бы с ним поменялся, — кивает Каддини.

А меня берет за руку папа.

— Доченька, — улыбается он. — Ты у меня такая взрослая и красивая!

Хм, звучит искренне, но я уже ни в чем не уверена.

— Это тоже Селия попросила? — настороженно спрашиваю я.

— Нет, конечно! — вполне себе искреннее гневается папа.

— Чудесно. Тогда пойдем. Ашер, надеюсь, приехал.

— Да, конечно, — улыбается отец. Ну да, Ашер может, конечно, и опоздать, но не когда это

по-настоящему важно.

Внутренние двери церкви закрыты, что позволяет Селии до меня добраться. Она

подправляет мою помаду, затем закрывает лицо фатой и, наконец, заставляет перехватить букет

более удачно. Для снимков.

— Селия, уйди отсюда. Ей не это нужно! — бедром отталкивает сестру Ашера Керри, а

потом бесцеремонно хватает меня за плечи.

— Ты пройдешь по проходу. Смотри только на Ашера, а то увидишь еще свою маму и

разрыдаешься упаси Боже. Не вздумай реветь, слышишь? Там кругом фоторепортеры, ты не

должна на фото напоминать скунса!

И точно по заказу, мама начинает шмыгать носом и рыдать. Селия, улыбаясь и почти

воркуя, подхватывает ее под ручку и в своей манере проскальзывает в зал, утаскивая

возмутительницу спокойствия с глаз подальше. А затем весьма недвусмысленно начинает

звучать марш Мендельсона. Ну хватит уже трепаться, люди ждут, так и слышу я голос будущей

золовки.

По проходу по очереди начинают двигаться Аманда, за ней Мадлен, а после целый корабль в

лице беременной Керри. Мое сердце колотится, когда мы с отцом оказываемся перед

присутствующими. Я не смотрю в зал, я не могу видеть не маму, а Шона. Я не собираюсь

терзать свое сердце. Вместо этого изучаю выражение лица Ашера, вижу радость и обожание,

совсем как у Лайонела когда-то. Это придает мне сил и уверенности. Все хорошо, все

правильно.

Наконец, папа целует мою руку и передает ее Ашеру, а тот наклоняется к моему уху и шепчет:

— Ты потрясающе выглядишь.

— Селия? — спрашиваю я кисло.

— Угу, — хмыкает он.

В этот момент музыка смолкает, и священник начинает зачитывать свою речь. Мама уже в

голос рыдает за моей спиной, слышу, как Мадлен пытается ее успокоить, внезапно мне

становится настолько смешно, что я поворачиваюсь к Керри и подмигиваю ей. Она широко

улыбается в ответ. Мне речь священника не очень интересна, а вот радость Керри — да… Я

поворачиваюсь к служителю церкви только когда он задает сакраментальный вопрос:

— Согласны ли вы, Ашер Циммерман, взять в жены Джоанну Конелл?

— Да, согласен, — улыбается мой все еще жених и смотрит на меня.

— Согласны ли вы, Джоанна Конелл… — Мое сердце начинает колотиться так, будто

готово выпрыгнуть из груди. — Взять в мужья Ашера Циммермана?

— Да, я согласна, — негромко отвечаю я.

Это правильные слова, все правильно и идеально. Однако, не дождавшись вердикта

священника, Ашер впивается поцелуем в мои губы. А я его отталкиваю прочь.

— Ашер, это же репетиция!

— Так поцелуй как раз и есть самая важная ее часть! — протестует он. А я начинаю

смеяться прежде, чем могу сделать недовольное выражение лица.

— Репетиция окончена, всем спасибо, — хлопает в ладоши Селия. — Будем счастливы

видеть вас завтра в то же самое время!

— Тебе не кажется, что это мы будем рады, а не она? — вздыхаю я, глядя на Ашера.

— Поверь, ей роль главной настолько по душе, что вмешиваться даже опасно, —

отмахивается мужчина.

Вот только люди не расходятся. Еще бы, столько полезных знакомых в одном месте. Как не

поболтать? Не ушел почти никто. Из целых ста пятидесяти человек. Кстати, на торжестве будет

больше, просто остальные не будут присутствовать на венчании, ибо церковь не резиновая.

Пока я размышляю о том, как такая орава поместится в особняк Циммерманов, замечаю,

что к нам направляются Эмилио Юнт и Шон Картер. Дьявол! Моя кожа покрывается

мурашками. Я буквально на расстоянии чувствую вибрации исходящие от этих мужчин. Их

взгляды, направленные на глупую фату, которая нацеплена поверх моей неприбранной головы

и совсем не подходит к платью в цветочек (ну естественно я не в подвенечном, Ашеру нельзя

его видеть!), отнюдь не счастливые. Мы с Селией как-то невольно и по возможности незаметно

пододвигаемся друг к другу. Наверное, дело в том, что ни одна из нас не любит Эмилио Юнта.

Даа, такого полного взаимопонимания мы еще не достигали.

— Ашер, мои искренние поздравления! — восклицает так подчеркнуто счастливо Эмилио

Юнт, что об искренности и речи быть не может. — Женитьба — столь серьезный и

решительный шаг, наконец-то ты образумился. — Он по-отечески похлопывает Ашера по

плечу, а мой нареченный бледнеет прямо на глазах. — И такая удивительна невеста.

Очаровательная девушка. Она мне еще в прошлый раз понравилась. — Он поворачивается и

смотрит теперь на меня, чуть приподнимаю уголки губ, демонстрируя доброжелательность,

хотя в горле застрял ком. Мне мерещится, что у Эмилио Юнта зрачки вытягиваются по

вертикали, точно у аллигатора. Боже… я схожу с ума. Этот человек пугает меня до дрожи. —

Красавица.

— Рад, что ты одобряешь, — напряженно отвечает Ашер, голос его звучит хрипло.

— Конечно, одобряю! Удивлен, что ты не приводил ее для знакомства сам.

— Я подумал, что раз вы уже знакомы, это лишнее.

— Ах, какая жалость, — подчеркивает Эмилио Юнт последнее слово. — Я бы с радостью

еще раз с ней пообщался. И с ней, и тобой ака влюбленными голубками. Или может ты боялся,