барельефа, впоследствии преобразовались в гораздо более жизненные картины. Одним из любимейших изображений было так называемое аллегорическое венчание на царство. Изображается оно обыкновенно так: два всадника едут друг другу навстречу, причем лошади сделаны на одной линии, едва не стукающиеся лбами; один из всадников подает венок с лентой, который принимает другой всадник; собственно говоря, трудно сказать, что обозначает этот сюжет. Скульптуру сасанидов можно поставить в параллель с кипрскими барельефами времен Константина; впадение в манерность заставляет тщательно разрабатывать детали костюмов и не заботиться о главном. Но тем не менее иные работы несравненно лучше византийских того же времени. Нередко встречаются изображения картины охот, где ловцы представлены на лошадях, слонах, верблюдах и в лодках; фигуры слонов и экспрессия движения переданы прекрасно. Олени и кабаны, на которых совершается охота, изображены очень наглядно с ловко подмеченными движениями; местами является даже ракурс.
Михраб (Молитвенная ниша). Надпись, обрамляющая нишу: «Сказал [Пророк] (да благословит его и мир)… засвидетельствуйте, что нет Бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед является его Апостолом и Благословенным Имамом, и в законной милостыне, и в паломничестве, и в пост Рамадана, и он сказал: да благословит его и мир». Надпись в центре: «Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: Мечеть – это обитель каждого верующего». XIV в.
Сасанидская живопись хотя не дошла до нас, но, если судить по позднейшим миниатюрам рукописей, отличалась яркостью красок. Миниатюры эти обладают таким горячим колоритом, до которого далеко лучшим миниатюрам Западной Европы. Стиль сасанидов не успел выработаться до могучей, самостоятельной формы и был подавлен владычеством арабов, на которых, несомненно, оказал огромное влияние.
Четыре года спустя после смерти Юстиниана в Мекке родился человек, оказавший огромное влияние на судьбы человеческого рода. Европейцы его прозвали обманщиком, в Азии – величайшим из пророков. Он дал арабам новую религию, упрочил в них великое понятие о монотеизме, отучил их от поклонения фетишам и от идольского культа; его вероучение отняло у христиан лучшую половину их владений, и в том числе колыбель их религии, Палестину, охватило собою всю Северную Африку, перешло в Европу, и она только чудом спаслась от его влияния.
Араб в традиционном костюме. Гравюра. XIX в.
Теология Магомета была проста: «Бог един», – этим сказано все. В отвлеченную метафизику он не пускался, он требовал нравственной чистоты – пост, молитву и милосердие. Он говорил, что каждый добродетельный человек спасется без различия религии и национальности. Он говорил: «Бог един, и Магомет пророк его», – это было нечто большее, чем самоуверенность и обман. Развернув теперь, более тысячи лет спустя, карту распространения человеческих религий по земному шару, мы увидим огромное пятно одноцветной окраски, захватывающее Центральную Азию, часть Сибири, всю Малую Азию, Аравию и добрую половину Африки. Притязания Магомета на имя величайшего пророка, посланника Божия, распространителя лучшей веры, оказались, таким образом, небезосновательны.
Резная слоновая кость. Около IX–VIII вв. до н. э. Фрагмент
К христианству Магомет отнесся вполне терпимо, но с понятием о Троице у него не могло составиться другого понятия, как о трех божествах, и почитание Богоматери он сводил на многобожие. Он отринул учение о безбрачии, утверждая, что взаимное сожитие – естественное состояние человека. Аскетизму, развившемуся на Западе, он противопоставляет многоженство, предоставляя его правоверным не только в здешнем мире, но и в загробном.
Капитель. Около 960 г.
Христианство было вполне подавлено в тех самых пунктах, с которыми были связаны его наиболее дорогие воспоминания: в Палестине, в Малой Азии, в Египте и в Карфагене. Палестина была началом учения; в Малой Азии основались первые церкви; из египетской Александрии пошло первое учение о Троице; из Карфагена вера перешла в Европу.
Миниатюра из книги. Около 1430 г.
«Мужчины, топчущие виноград». Иллюстрация из рукописи. XIII в.
Успешное распространение магометанства мы должны объяснить тем, что христианская вера для толпы, для массы представлялась нередко в ложном свете, при постоянных пререканиях епископства из-за первенства и замене истинной религии метафизическими спорами. Всевозможные ереси опутывали страны: монофизиты, евтихиане, несториане, ариане подготовили как нельзя лучше почву для фанатического пророка и могущественного завоевателя.
Мариано Фортуни Марсал. Сидящие арабы. XIX в.
Магомет с войском до 30 тысяч человек пошел к Дамаску, но смерть помешала ему довершить начатое. Его преемники продолжали его дело, и в 638 году великий город Запада – Александрия была уже в руках магометанского генерала Амру. Арабы двинулись на запад, заняли Триполи, пошли еще дальше и вплоть до Атлантического океана раскинули свои владения. Патриархат Александрии перестал существовать политически. Христианское влияние Африки на Европу было уничтожено. Через двенадцать лет после смерти Магомета в Сирии, Персии и Африке 4000 христианских церквей были заменены 1500 мечетей. Дамаск был взят. Знаменитый халиф Омар приехал из Медины на своем рыжем верблюде, с мешком фиников, пшеницы и мехом для воды, чтобы принять формально Иерусалим. Торжественный въезд арабов в этот центр христианства совершился, причем Омар ехал рядом с патриархом. Захватив малоазийские и африканские порты, арабы захватили этим и море. Скоро Родос и Кипр перешли в их власть; окончательное завоевание Персии довершило их военные подвиги. В первом жару завоевания арабы оказались не особенно гуманными и даже сожгли Александрийскую библиотеку; но вскоре взгляд их на ученость изменился, и, завоевывая народность, они завоевывали в то же время у них образование и науку. «Чернила ученого, – говорили они, – настолько же почтенны, как и кровь праведника. Рай равно служит помещением и для писателей, и для воинов. На четырех основах держится мир: на науке ученого, на справедливости властителя, на молитвах доброго и на храбрости мужественного». Высшие государственные должности стали замещаться людьми только замечательной учености. При дворе Аль-Мансура собрались философы самых разнородных религиозных понятий и мнений, – астрономы, математики, литераторы, доктора. Аль-Рашид издал закон, который недурно бы применять и теперь, в наше время: ни одна мечеть не могла быть построена без школы при ней. Всюду собирались драгоценнейшие рукописи, организовывались обширные библиотеки. Вся восточная торговля перешла в руки арабов. Подати с населения были сбавлены, и отяготительные поборы, производимые византийским императором, мало чем отличавшиеся от поборов Рима, были заменены арабами на легкую дань. Веротерпимость арабов влияла на подвластное
