"А, вот, почему у вас такой запах стоит? Кошек держите", - подумал Николай.
- васька - черный кот, Мурка - серая. Пусть гуляют. Они из одного помета, не гуляют друг с дружкой, Мурка сильная.
- А Ваш сосед, Ангелина Сергеевна, я говорю о Кораблеве? Он тоже потакал Вертилову во всем этом?
- А, не-ет, он ругал его. Сильно ругал! Боялись все Кораблева, он сильный был, тока Лева наш его не боялся.
- Алексей? - невольно переспросил Синцов.
- Да нет, это Лев Львович его не боялся.
- Редкое имя отчество, - улыбнулся Николай, - как у нашего мэра.
- Мера, мера, так это он у нас и есть-то, Лебедь Лев Львович, - посмотрела в глаза Синцова Ангелина Сергеевна.
- А почему же он его не боялся-то? -удивился Синцов.
- Так он же того, из КГБ был. Он над всеми нами стоял.
- Значит, знал он и о воровстве вашего начальства?
- Знал. Нас вызывал, говорил, а мы дрожали перед ним, как осиновый лист. А он как посмотрит, то понимали, что молчать нужно, не то - тюрьма. Видно, он и про Вертилова все знал и писал себе что-то про него.
- Но остался же этот Вертилов у власти, Ангелина Сергеевна? И вы не смогли против него ничего сказать на партсобрании?
- А я не была коммунисткой.
- И чтобы вам это дало, Ангелина Сергеевна, если бы вы были коммунистом? - вздохнул про себя Синцов.
- А я бы у него и спросила на партийном собрании, почему он так делает.
- Вот как! - Синцов, вытащив из разломанного посылочного ящика стамеску, подошел к окну и, ухватившись за ручку форточки, дернул ее створку на себя. Она сразу не поддалась и только после более сильного дергания, сорвалась.
Стачивая с нижней части рамы форточки слой сухой краски, Синцов спросил:
- А, Лев Львович, деньги у вас брал, как Вертилов?
- Так, он не наш был. Я ж вам сказала, он из КГБ был. Он же за шпионами следил на химкомбинате. А Скуратов? Скуратов, он тоже Вертилова, то есть, этого, как его, соседа нашего...? - Ангелина Сергеевна вопросительно посмотрела на Николая.
- А Кораблев-то причем здесь?
- Сосед? - не поняла Ангелина Сергеевна.
- Да нет, Скуратов.
- Так он это, фу-у, глупенький, он же этим был, как его? М-м-м, инспектором труда. Как ни говори, а Вертилов под ним ходил. Если что, он позвонит туда в свое ВЦСПС.
- ВЦСПС? Это кажется Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов, - ударяя указательным пальцем по воздуху, произнес с ударением каждое слово Синцов, - если не ошибаюсь, так?
- Молодец, еще помнишь.
- Да, да, понятно, - резко двинув вперед стамеску, Синцов, не удержавшись, чуть не упал с поддонника, на который упирался коленом. - Ой, извините меня, пожалуйста, Ангелина Сергеевна, - и закрыл форточку. - Вот, теперь можете ее открывать и закрывать без усилий. Она плотно сидит, может, еще ее прочистить, чтобы легче закрывать и открывать?
- Спасибо, - разулыбалась старушка, приложив руки к своей груди. - Спасибо тебе Ванин сын. Спасибушки. Может, тебе дать чекушку с собой? Она у меня есть.
- 2 -
- Да, да, вы правы, уже далеко не май, - и Синцов, взяв предложенный Киреевым ватник, надел его на себя.
- Я вот никак не пойму, если одного из Вертиловых нашли мертвым, то второй залег на дно.
Старик, чиркнув зажигалкой, посмотрел в глаза Синцова:
- Я смотрю, для вас эти сто грамм были лишними.
- Да я, Александр Васильевич, никак не могу понять другого. Почему, вернее, от кого он убегает?
- А этот вопрос вы ему и задайте. Так, идемте?
- Да, да, - и Николай, увеличив шаг, перебежав освещенную дорогу, провалился в ночное одеяло леса.
Огромный шар желто-серебристой луны, мерцая, нависал над лесом, еле-еле освещая путникам, деревья, окружающие их, иногда пни, торчащие из земли, или огромные ветки, преграждающие им невидимую тропку.
Синцов всеми силами старался не отставать от старика, шедшего быстро. Создавалось такое впечатление, что Киреев хорошо, как и днем, видит в темноте.
"Случайно, он - не вурдалак?" - глупую мысль, закравшуюся в начале их пути, Николай отогнал. Но через некоторое время, когда они шли по вырубу, поросшему мелким колючим кустарником шиповника или малины, эта мысль снова вернулась к Синцову. И сколько он ее не пытался отогнать от себя, как назойливую муху, но она все равно не отставала, и, находя момент, снова жужжала в его сознании.
"Ну, а как по-другому это понимать, если еще совсем недавно этот старик умирающим лежал в палате на больничной койке из-за испуга, - продолжал размышлять Николай. - Да-да, пока он жил на даче, кто-то его постоянно психологически доканывал, в очередной раз сушащуюся его одежду во дворе, заменяя спецодеждой, усыпив при этом собаку и написал "последнее" предупреждение Кирееву на заборе, что скоро убьет его.
А теперь снова тот начал напоминать старику о приближающемся его последнем дне,
