– А ты не хочешь рассказать, как в мусорном ведре оказались презервативы, если у тебя никого не было?
Женя прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
– Глупее объяснений нельзя представить. Ну, вероятно, после последнего раза. С того дня, как ты сама пришла ко мне, я ни о чем не мог думать. Тем более о том, что творится в моем мусорном ведре. Это только ты можешь зациклиться на подобном.
– И за все это время тетя Катя ни разу не вынесла мусор из твоей комнаты? – Я почувствовала, как внутри меня снова поднимается ревность, которую я отчаянно пыталась придушить. Но при этом я почему-то понимала всю нелепость своих вопросов.
– Мусор из своей комнаты я всегда выношу сам. Твою мать, Алина! – Женя поднял голову и посмотрел на меня. – Ты ненормальная? Господи, за что мне это? Какой бред!
Он нервно провел ладонью по лицу, после чего обхватил меня за шею и притянул к себе. Прикоснулся своим лбом к моему и тяжело вздохнул. По моей щеке скатилась слеза. Женя стер ее большим пальцем и носом уткнулся в мои волосы.
– Как же с тобой сложно, детка, – хрипло прошептал он, снова начиная поглаживать мое бедро. Я прикрыла глаза, наслаждаясь приятными ощущениями. – Француз.
Француз? Что он имеет в виду?
– Расстанься с ним, – жестко произнес Женя.
– Уже рассталась, – прошептала я, улыбнувшись. Только вот, что вызвало улыбку на моем лице, я так и не смогла понять.
– Когда?
– Пару дней назад, – проговорила я ему в шею. – Когда ты мне симку принес.
– Просто взяла и рассталась? Без сожалений и слез?
– Да.
– Ты бессердечная женщина. – И я точно была уверена, что он улыбался в этот момент.
– Я знаю.
– Вы давно вместе?
– Примерно полгода. – Мы по-прежнему говорили шепотом, как будто боялись что эта дымка искренности, витавшая над нами, рассеется.
– А до него кто? С тем сколько была?
Я долго думала, что ответить. В итоге решила сказать правду.
– Одну ночь.
Женя дернулся. Его пальцы так сильно впились в мою кожу на бедре, что я поморщилась.
– Одну ночь? – удивленно спросил он. В его голосе промелькнула злость. И я представила, что сейчас творится в его голове.
– Да. До Гийома у меня был ты.
Я услышала, как Женя облегченно выдохнул и продолжил ласкать кожу на моем бедре.
К чему он вообще затронул эту тему? Зачем ему знать, сколько у меня было мужчин во Франции? Я ведь не спрашиваю, сколько в его жизни... Нет, даже не в жизни... Сколько в его постели побывало девиц после моего отъезда. Я даже боюсь предположить сколько. И спрашивать ни за что не буду.
Нас снова окутала тишина. Даже стук дождя по карнизу за окном не мешал мне растворяться в этом мужчине, который своими невинными прикосновениями сводил меня с ума. Всего несколько вопросов расставили точки над i. Пусть не все, но стало гораздо легче. Почему же я раньше не решилась на разговор?
– Чем сегодня занималась?
В голове сразу же всплыла встреча в кафе. Легкость исчезла. Появилось странное ощущение чего-то незавершенного. И вдруг я четко поняла, что хочу поговорить с Антоном. Нам просто необходимо поговорить. Если он, конечно, захочет меня выслушать.
– Прогулялась по городу.
– Я рано пришел домой, а ты уже спала. Что-то случилось?
– Нет. Все хорошо.
Я прижалась губами к его шее, потому как сдерживать желание становилось все труднее. Женя положил ладонь мне на талию и еще теснее притянул к себе. Я прикусила губу и тяжело задышала.
Отдаться желанию было проще простого. А вот просто сидеть и наслаждаться невинной близостью любимого...
Я крепче обняла Женю за шею и положила голову ему на грудь. Сидела и слушала, как гулко бьется его сердце, как тяжело дается ему каждый вздох. Мы оба помешанные. Ненормальные. Наши чувства постоянно доводили нас до крайности. Мы просто не умели ими управлять.
Женя начал ласково пропускать мои волосы сквозь пальцы, снова и снова вызывая во мне целую гамму эмоций. Мыслей в голове становилось все меньше и меньше. Тело постепенно расслабилось. «Милая...» – последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в сон.
Я открыла глаза и огляделась. До моего еще дремлющего сознания не сразу дошло, где я нахожусь. Зевнув, потерла глаза и снова посмотрела вокруг. Обстановка вроде знакомая. Только слева, там, где раньше красовалось панорамное окно, теперь была дверь, а справа – окно. И почему-то обычное, стандартное.
Я приподнялась и спиной уперлась в изголовье кровати. Неудобно! Даже больно. Потому что вместо привычной мягкой кожи в спину упирались кованые прутья.
Странно!
И тут меня осенило: я же у Жени! В его спальне!
Понимание того, что я нахожусь в кровати Колосова, сделало мой день солнечным. Хотя за окном и так сияло солнце! Он даже укрыл меня одеялом. Господи! Я ведь спала рядом с любимым мужчиной! А что если он обнимал меня ночью? А я даже не помню! Господи! Как я могла уснуть? Даже не помню, как он отнес меня в кровать. В свою кровать!
Я, словно ужаленная, подскочила с кровати и побежала в ванную. Приняла душ, переоделась в джинсовые шорты и майку и зашла в гостиную. Моему счастью не было предела.
Я спала с Женей! Он сам отнес меня к себе в кровать!
Включила первый попавшийся музыкальный канал, по которому как раз звучала песня Славы «Люди любят». О! Эта песня просто идеально подходит к моему сегодняшнему настроению. Я прибавила громкость и, пританцовывая, направилась на кухню. Если бы у меня были крылья, я бы, наверное, взлетела. В душе я уже парила в небесах!
Чайник был горячим. Значит, Женя совсем недавно уехал на работу. Посмотрела на электронное табло микроволновки. Почти одиннадцать. Вот это я поспала! Видимо, Женины объятия настолько меня расслабили, что организм решил отдохнуть за все последние годы.
Но все-таки странно, что Женя ушел так поздно...
Люди любят, когда их любят,
Когда их вместе любовь разбудит...
Чтоб рядом быть, людям просто нужно любить!
Подпевая Славе, я продолжала пританцовывать и нарезать колбасу для бутерброда. И тут боковым зрением заметила какое-то движение. Резко обернулась и увидела Женю. Он стоял в дверном проеме, руками упираясь в верхний косяк. И улыбался!
Я ужасно смутилась, словно меня поймали на чем-то запретном, и изо всех сил пыталась сдержать ответную улыбку.
– Ты почему дома?
Но Женя мотнул головой, продолжая улыбаться, и я поняла, что он не расслышал. Боже! Идиотка! Конечно, музыка ведь орет на всю квартиру!
Он вышел в гостиную, уменьшил звук и вернулся. Подошел совсем близко и руками уперся в столешницу по обе стороны от меня. Я затаила дыхание.
– Что ты спрашивала? – Женин затуманенный взгляд блуждал по моим губам, груди, голым плечам. Стало невыносимо жарко. Захотелось немедленно избавиться от одежды.
– Эм... Почему ты не на работе?
– Сегодня воскресенье, – тихо проговорил он.
– О! Так у тебя есть выходные?
Женя усмехнулся и покачал головой.
– Я бы с ума сошел без них.
Он встал ко мне вплотную, положил ладонь на щеку и нежно погладил ее большим пальцем. Его взгляд вновь остановился на моих губах.
– Доброе утро, – Женя прошептал это еле слышно, медленно сокращая расстояние между нами.
– Добрый день, – успела выдохнуть я, прежде чем его губы коснулись моих.
Глава 23
– Ай! – Резкая боль неожиданно пронзила ладонь. Я машинально оттолкнула Женю и уставилась на кровь, выступившую в месте пореза.
– Что случилось? – Он схватил меня за руку и нахмурился. – Черт!
Ох! Я даже не заметила, как сжала лезвие ножа, когда Женя меня поцеловал. И теперь пребывала в каком-то ступоре, наблюдая за его действиями. Осмотрев ранку, он дернул меня к раковине, чтобы промыть ее, затем схватил кухонное полотенце и прижал к руке. Время тянулось неимоверно долго, пока он проделывал все эти манипуляции. Но на самом деле мне так только казалось.
– Твою мать, Алина, ты меня слышишь? У тебя шок, что ли?
Боже! Какой шок? Я просто дура влюбленная!
– Нет. Что ты сказал?
– Держи, говорю. – Кивком головы Женя указал на полотенце. – Я за аптечкой.
Вернувшись, он обработал порез перекисью и забинтовал ладонь. Тяжело вздохнул.
– Ни дня без приключений! Ночью грозы боишься, днем в неприятности попадаешь. Как ты прожила эти годы одна в Париже?
– Нормально, – пожала плечами и отвернулась, не желая развивать больную тему.
– Нормально, – повторил он за мной и замолчал.
А я стояла и вслушивалась в его неровное дыхание за своей спиной. Хотелось вернуться на десять минут назад и продолжить наш нежный поцелуй, но упоминание о той жизни в Париже снова разбередило мне душу. Ваня! А что если сейчас рассказать ему о сыне? Вроде и момент подходящий, и Женя в настроении. Резко развернулась.
– Алин...
– Женя, я...
– Что?
– Эм... – Черт! Смотрю в зеленые глаза и понимаю, что не могу. Не могу! Стоит мне во всем признаться, и эта нежность во взгляде исчезнет навсегда. – Да так. Что ты хотел сказать?
