знает, что я не сгорел в том дачном домике.
- Когда нас у болота видел?
- Боюсь, что да. Вот, оса. Хуже даже, шершень сумасшедший, - Александр Васильевич трясущейся рукой вытащил из пластмассовой коробочки маленькую таблетку нитроглицерина и положил ее в рот. - Может, он даже видел то, что я с вами уезжал.
- В таком случае он не хочет вас убивать, а гонит вас отсюда.
- Да кто он такой. Нет, нет, теперь я точно к Кораблеву пойду...
"Снова в старика превратился, - наблюдая искоса за трясущимися руками и лицом Киреева, подумал Синцов. - Нет, этого дела так оставлять нельзя. Нужно Дятлову обо всем рассказать, а то еще мало ли что захочет натворить этот старикан".
Глава 20. Подозрения сняты
Только на третий день Дятлов откликнулся на письмо Синцова, пришедшее к нему по СМСке.
"Извини, старик, куча дел, - читал его ответ по СМСке Николай. - Всю информацию проверили, К. взяли под контроль. Спасибо. Жди звонка".
То, что Дятлов не стал с ним созваниваться, говорило о занятости следователя. Федор Викторович предупреждал уже не раз Синцова о том, что когда у него идет сложное дело, требующее особого внимания, то Дятлов старается не отвлекаться от него, как говорится, на посторонние дела.
И правильно. Николай к этому уже привык и не обижался на старого друга. В чем-то он даже был похож на Дятлова. Когда разрабатывал какой-нибудь серьезный материал, то старался тоже не отвлекаться от размышлений о его написании. Нужно было продумывать все действия героев, логику их поступков, мыслей. Вот, и сейчас газетная статья, которой он занимался, по своему смыслу, как казалось, была не сложной. Но это было далеко не так.
Ее герой, любовник-многоженец, "деловой человек", "имеющий четыре строительные фирмы" попался в их городе на попытке ограбить очередную "богатую" вдову. Знакомился он с ними на кладбище, через информацию "купленную" у коменданта погоста. Думал той "жалкой" десятки ему вполне хватит, чтобы с ним расплатиться, но ошибся.
Кладбищенская мафия не дремала, не спускала глаз с "фирмача", быстро окрутившего жену бывшего директора торговой фирмы. Сиплов через несколько месяцев прописался у этой женщины, по-тихому стал раскручивать ее, через подставных лиц, на покупку трехкомнатной квартиры в центре города. И та женщина, потеряв от любви под ногами землю, поддалась его уговорам. Так ей не хотелось потерять этого сильного и красивого мужчину, который был еще достаточно молод по сравнению с ней и, более того, видел в ней свою мать. А на земле, как вы знаете, нет сильнее женского чувства - материнства и любви.
Но в последний момент, когда вдове осталось только оформить документы и передать деньги старому хозяину покупаемой квартиры, она не нашла своего паспорта. Но новый ухажер Сиплов Иван Михайлович, как всегда, оказался рядом, успокоил "свою" любимую женщину, мол, завтра-послезавтра этот документ обязательно найдется, а эту квартиру, которая она покупает буквально за бесценок, пусть пока оформит на него. А то уже через минуту сюда ворвутся риелторы-перекупщики, и они с Верой Федоровной потеряют это бесценную площадь, в которой они вот-вот начнут вить свое семейное гнездышко,
И вдова поддалась его уговорам, начала обставлять квартиру дорогой мебелью, купленную своим любимым мужчиной. А у Ивана Михайловича в этот момент произошло большое горе - обанкротился. Сиплов не только "потерял управление своими фирмами", но и все деньги, вложенные им в различные акции и взятые в банках под кредит. Вера Федоровна верила ему, что Иван вот-вот снова раскрутится, только для этого ему нужно время и деньги не только на погашение кредитов, но и на наем адвоката, частной детективной конторы. И деньги для этого нужны не маленькие, - одному тридцать тысяч баксов, другим - сорок тысяч евро.
А на самом деле вместо адвоката и детективной конторы, то была кладбищенская мафия. Чтобы расплатиться с ней, Сиплову предложили немаленькую сумму, которую он не сможет найти без продажи "новой" квартиры. Вот, и задумал он убрать "любимую женщину", только не своими руками, а с помощью нанятого киллера, которым оказался подставной полицейский...
Несколько раз Николай перерабатывал эту статью, вычищая лишние авторские размышления по теме, что такое хорошо, а что такое плохо. Они только усложняли статью, мешали читателю следить за ходом разворачивающихся событий. И, благодаря этому, статья под рубрикой "Из зала суда" потихонечку сокращалась, от сорока тысяч знаков до тридцати восьми. Чуть позже - до тридцати трех тысяч знаков. Но и этого было много, так как она должна была разместиться всего лишь на одном газетном развороте, а, значит, ее нужно было сократить еще на семь с половиной тысяч знаков.
На будильнике уже половина первого ночи. Николай в десятый или в двадцатый раз беспрестанно перечитывал эту статью, стирая некоторые фразы, предложения, заменяя их каким-то одним, более подходящим словом, с надеждой после этого поглядывая на нижнюю строчку на мониторе компьютера: число слов, число знаков. Но они еще, как назло, оставались далеки от нужного результата, и он снова брался за работу.
Чашка остывшего, так ни разу и не отпитого кофе, стояла рядом с монитором компьютера. В черной ее жиже, как в зеркале, отражалась форма настольной лампы. Посмотрев на нее, Николай удивился непонятно откуда взявшейся в кофейном зеркале ряби. И только через несколько секунд понял, что повлияло на образование ее: вибрация сотового телефона, лежавшего на коврике за монитором компьютера.
