прежде всего его неумелость. Когда думаешь о
своеобычном гении, проявившемся при чеканке
первых кельтских монет — при этом использо
валась иная, чем в Греции, техника, — когда
вспоминаешь о даре изображать животных поч-
49
4-1868
ти живыми или об умении придавать растениям
удлиненную форму, сплетая их между собой,
которое мы наблюдаем у художников и скульп
торов в христианскую эру, можно не сомневать
ся, что эти люди, если бы захотели, сумели бы
изобразить и своих богов. Быть может, они
предпочитали, чтобы те были почти невидимы и,
едва выступая из камня, уходили в него вновь,
являясь частью хаоса, в котором смешивались
бесформенная земля, облака, ветер. Отчасти
этой особенностью предков можно, вероятно,
объяснить века спустя ярость тех, кто разбивал
изображения святых. «Не должно быть лица у
Господа Бога», — сказал как-то фермер во
Фландрии, зайдя со мной в церковь и с неудо
вольствием глядя на очередное изображение
Всевышнего.
В этом краю, который Цезарь и много позже
него святой Иероним считали глухоманью, сле
ды друидов очень редки, впрочем, как и повсю
ду, с тех пор как мы узнали, что благородные
камни Карнака и монолитные портики Стонхен-
джа *, творение первобытного Ле Корбюзье *, от
носятся к более ранней эпохе. Эти священники,
собиратели омелы, обосновываясь в существо
вавших до них святых местах, заставляют
вспомнить о протестантах, использовавших за
тем ими же оголенные соборы, или о христиа
нах, приспосабливавших для своих нужд
римские храмы. Во всяком случае, город карну-
тов, то есть Шартр, где собирались друиды, на
ходился слишком близко от бельгийской Галлии,
50
чтобы влияние их не распространилось на эту
землю низин и дюн. Подобно тому как препо
добные отцы и аббаты, мои предки по отцов
ской линии, поедут пополнять свое образование
в Лувен, Париж, а то и в Рим, юные менапии,
которых не слишком-то прельщала жестокая
судьба, уготованная мужчинам их племени, дол
жно быть, порою отправлялись, по обычаю кель
тов с континента, в какую-нибудь друидическую
семинарию на остров Британия. Они выучивали
наизусть большие поэмы на космогонические и
генеалогические сюжеты, являвшиеся хранили
щем знаний; их учили приемам метампсихозы,
которая прельщала умы именно потому, что
внешне была совершенно абсурдна, впрочем, не
более, нежели другие реалии органической жиз
ни, такие, как глотание, пищеварение, совокуп
ление, роды, странность которых нам мешает
увидеть только привычка; метампсихоза является
великолепной метафорой наших отношений с
окружающими. Их учили, как пользоваться це
лебными свойствами растений и как совершать
ордалии *, поддельные или нет, ибо суд Божий
был вначале судом богов. В праздничные дни
они видели, как с большой пышностью в плете
ных клетках сжигали животных и людей, подо
бно тому как под иными предлогами,
скрывающими ту же звериную жестокость, на
протяжении всей христианской эпохи, вплоть до
XVII века, будут тысячами сжигать живьем
мужчин и женщин, объявленных грешниками, и
животных, якобы приносящих несчастье. Воз-
51
4*
можно, их немного учили греческому, ибо жре
цы, с нашей точки зрения, затерявшиеся в глу
бине веков, вели переписку именно на этом
языке. Галльский друид Дивициакус, которого
привез в Рим Цезарь и который спорил с Цице
роном на философские темы, кажется прототи
пом прелата, обедающего в городе.
Хотелось бы точно узнать, когда именно эта
раса сменила своих исконных богов на Спасителя,
явившегося из Палестины, когда именно домохо
зяйка, предшественница всех Валентин, Рен, Ж о
зефин и Андриенн, от которых я происхожу,
позволила мужу или сыну, более развитым, чем
она сама, отнести к переплавщику маленькие
бронзовые Лары *, из которых потом, кажется, ко
вали кастрюли или сковородки. Бывало даже — и
тому есть немало примеров, — что бородатых и
одетых в мантии богов переделывали в святых
апостолов. Другие ренегаты (ибо всякий новооб
ращенный всегда ренегат), с б ольшим уважением
относившиеся к поверженным идолам, благого
вейно закапывали их в уголке сада или погреба:
там мы их и находим, покрытых ярью-медянкой.
По правде говоря, у ж е не впервые божества, осе
ненные обаянием экзотизма, попадали в эти края:
итальянские торговцы всяким хламом завезли сю
да Изид * и Гарпократов *; ветераны привозили с
собой маленьких Митр *. Эти боги были удобнее,
они не предъявляли монопольных прав. Можно
даже заподозрить, что язычество, слишком старая
добрая религия, чтобы отказаться от нее, сохраня
лось в деревнях до VI, до VII веков. Следовало бы
52
научиться отделять тех, кто обратился в новую ве
ру очень рано, когда подобный поступок считался
еще героическим, от стада, принявшего христиан
ство, когда оно у ж е было одобрено сверху госу
дарством.
История знала, пожалуй, два по-настоящему
революционных момента. Первый — когда аскет-
индус, поняв, что человек, освобожденный от
всех заблуждений, становится хозяином своей
судьбы, удалился от мира, а если и остался в нем,
то лишь для того, чтобы служить прочим земным
творениям, став при этом д а ж е выше богов. Вто
рой — когда несколько евреев, более или менее
подверженных греческому влиянию, признали в
своем раввине бога, добровольно принявшего на
себя жизнь и муки человеческие, осужденного
как гражданскими, так и религиозными властями
и казненного местной полицией в присутствии ар
мии, готовой поддержать порядок. Отложим раз
говор о буддистской мудрости, которая привлечет
меня, когда мне исполнится двадцать лет. Что ка
сается еще одного небывалого события, страстей
Христовых, величием своим бросившего вызов
всем человеческим установлениям, то в наше вре
мя влияние его на христиан столь незначительно,
что с трудом верится, чтобы оно глубоко подейст
вовало на галло-римских новообращенных. Не
сколько чистых душ, конечно ж е , прониклись
возвышенной Нагорной проповедью *: в жизни
мне встретились два-три подобных случая. Немало
беспокойных сердец опьянилось надеждой на за
гробное спасение, которую в свое время поддер-
53
живал и языческий культ. Большинство, однако,
задалось тем же непристойным вопросом, что и
Паскаль: а что мы от этого выиграем? Несмотря
на птиц и бычков, принесенных в жертву, Галли-
ена Тацита * по-прежнему страдает желудочными
коликами, а Аврелиан Кауракус Гальба * не попал
в последний список тех, кого должны были повы
сить по службе. Варваров, врагов Рима и, хуже
того, его союзников, было полным-полно не толь
ко на дальних границах, но и в областях, соседст
вовавших с Неметоценной, то есть Аррасом, и
Багакумом, то есть Баве. Вскоре из монастыря, на
ходящегося на Востоке, донесется крик святого
Иеронима, ужаснувшегося развалу западных гра
ниц империи: «Поток квадов, вандалов, сарматов,
аланов, гепидов, герулов, саксов, бургундов и але-
маннов (ах, несчастная родина!) хлынул с Рейна и
Северного моря и движется к Аквитании: вся Гал
лия в огне и крови». Новый бог никого не спас,
как не спасли бы никого и старые боги. Не помог
ла бы и богиня Рима, рухнувшая в свое курульное
кресло *.
Богачам, нагруженным драгоценными вещами,
которые они тащили с собой, перерезали глотку на
дорогах вместе с небольшой кучкой оставшихся
верными им слуг. Рабы бежали, вдруг перейдя в
разряд свободных людей, или же примкнули к вар
варам. Дымились развалины, храня под обломками
обычное число неопознанных лиц. Женщины, от
давшиеся добровольно или взятые силой, умерли
от надругательств, холода, одиночества или произ
вели на свет плоды победы. Кости крестьян, уби-
54
тых при защите своих полей и скота, белели под
дождем, смешавшись с останками животных. По
том люди начали восстанавливать разрушенное и
строить заново. Не в последний раз.
СЕТЬ
Примерно в начале XVI века начинает вырисо
вываться персонаж по имени Кленверк, он едва
различим на таком расстоянии, подобно фигур
кам, которые Босх, Брейгель или Патинир * поме
щали на дорогах на заднем плане своих картин,
чтобы те служили масштабом для пейзажей. Об
этом человеке, потомком которого в тринадцатом
колене я являюсь, мне не известно почти ничего.
