отличается от той, что ты придумала, живя в стенах императорского дворца…
— Я кушать хочу. — Жалобно проговорила себе под нос принцесса.
— Тьфу, надо было тебя бросить и выбираться самому… — мрачно проговорил барон Ойнего. — Теперь придётся тебе ещё и сопли утирать.
Калерия демонстративно отвернулась от грубого барона и не беззвучно заплакала… Она оказалась не готова к таким кардинальным изменения своей жизни и потому просто плакала.
Девушка неожиданно для себя проснулась и видя нависающие над ней каменный потолок с глубокими трещинами, несколько раз в недоумении хлопнула глазами по попытавшись пошевелится, застонала от сильной боли в груди.
— Наконец-то ты очнулась, я уже начала переживать, что случилось худшее. — Раздался женский голос.
— Олуэн, — прошептала непослушными губами девушка.
— Тише, Эдита, тише, твои переломы ещё не до конца срослись, поэтому тебе больно. — Успокаивающе проговорила дочь придворного мага и помогла сесть, после чего поднесла к её рту кубок от которого шёл сладковатый аромат трав и добавила. — Надо попить, я смогла справиться с ядом, но вот переломы были серьёзными. Мне пришлось постараться, чтобы их срастить.
Эдите нехотя принялась пить сладковатое зелье, ощущая как боль отступает, а грудь начинает невыносимо чесаться, но сумела справиться и опустошила кубок и от неожиданности рыгнула и ойкнула.
— Мне пришлось держать тебя в лечебном сне, чтобы ты не умерла. — Словно извиняясь, проговорила Олуэн.
— Почему ты здесь? — слабым голосом спросила бывшая принцесса.
— Меня попросил об этом Эшарион. — Спокойно ответила ей девушка и прошла к небольшой алхимической лаборатории, размещённой в этой комнате. — Я присматривала за вами обеими.
— Но Аниса…
— Аниса — жива.
— Правда? — недоверчиво спросила Эдита.
— Могу дать клятву, если тебя это так волнует. — Спокойно ответила ей целительница. — К слову, Эшарион пытался тебя украсть из дворца, было предпринято четыре попытки, но сработала только эта.
— Он знал что я…
— Я не знаю, но он попросил меня установить защиту на дне бездны забвения, куда тебя сбросили. — Грустно проговорила она. — К тому же у меня осталось немного крови принца, которую он оставил как противоядие для пасирского яда, используемого императорской семьёй для выявления бастардов.
— Значит, знал… — эхом отозвалась Эдита и опустила голову.
— На твоём месте я бы не придавала этому значения, ты ведь в этом не виновата. — Обнадёживающее улыбнулась Олуэн.
Дочь придворного мага смотрела на поникшую девочку и лишь нервно дёргала уголком губ, понимая, что рассказывать ей о том, что случилось с её материю и остальными не стоит…
* * *
Стоя возле кладбища, я наблюдал за костром, на котором медленно сгорало тело Олемара, а пепел взметался вместе с дымом в осеннее небо. Посмотрев на сопровождающих меня северян, я коснувшись их мыслей только вздохнул. Всё-таки этот парень успел стать для многих из них товарищем и другом, а потому они довольно тяжело приняли его предательство…
Тяжело закашлявшись, я выплюнул зелёную мокроту из лёгких и утёрся платком. Получив два серьёзных ранения, я после ещё и часть ночи и полдня провёл в дороге и закономерно простыл.
— Как вернёмся, ты отправишься в постель. — Тихо проговорил Малграф. — Тебе нужно лечиться, а ты горным козлом скачешь, несмотря на сжигающий тебя жар.
Желания и сил на спор не было, поэтому я только кивнул боевому магу и продолжил наблюдать за похоронным ритуалом северян, который приближался к своему завершению, вместе с горячими искрами догорающего костра, уносящимися в осеннее небо.
Когда огонь сгорел, Мирас лишь тяжело вздохнул и проговорил:
— Надеюсь, пройдя путями духов, ты найдёшь себе достойное место, Олемар. — А после отдал приказ своему отряду. — Возвращаемся!
Забравшись в седло через силу, я посмотрел на прогоревший костёр и, покачав головой, тронул лошадь в неспешный обратный путь.
Вот я и добился от альтов необходимого, теперь передо мной поставлена самая сложная задача, а именно: создать отношения с младшей княжной. Не знаю даже с какой стороны подходить к этому вопросу, так как Оранэра равнодушна ко мне. Да, было бы гораздо проще, если бы она злилась или была обижена…
Вернувшись в поместье, я неспешно поплёлся в свои покои и с трудом разделся, после чего сел за свой новый стол и тяжело вздохнул и закашлялся.
— Тебе же сказали: тебе нужно в постель. — Вошла в мои покои недовольная Соня. — Давай ложись уже, а то Ноа волнуется. Аэлис сказала что зайдёт позже…
— Нет времени. — Махнул я рукой.
— Не принц, а капризный ребёнок! — принялась северянка расправлять кровать. — Никогда бы не подумала, что с тобой придётся водиться и упрашивать лежать и лечится.
— Я лечусь…
Соня одним лишь своим фырканьем выразила своё мнение о подобном лечении и, подойдя, одним движением подняла меня с кресла. Мне только и удалось остановить её от расстёгивания рубашки и делать это самому.
— Нужно намазать шрамы, чтобы они смягчились.
— Да, я знаю. — Сняв штаны, я сел на кровать и лишь немного дёрнулся, ощутив прикосновение густой и холодной мази к своей коже.
— Ты действительно глупый принц, — проговорила северянка, втирая мазь в свежие шрамы на спине и боку, — как ты вообще придумал, только получив лечение, сорваться в дорогу?..
— Беспокоился.
— Мы здесь далеко не беззащитны, чтобы ты там себе не придумал, принц. — Обиженно-укорительно пробормотала Соня, натирая мой бок. — Ты ещё и простыл, даже сейчас ощущаю твой жар. А ещё оправдываешься лечением…
Не став отвечать на ворчание северянки, беспокоящейся о моей бренной и не совсем здоровой тушке, я лишь туманно улыбался, ощущая приятный зуд, вместо напряжённых тканей.
Соня тем временем перебинтовала меня чистыми бинтами и отправила под одеяло, после чего вышла из комнаты. Следом за этим последовал удар колокола, извещающий о девяти часах вечера и созывающий всех на ужин.
— Ты почему себя магией поддерживаешь, глупец?! — ворвалась в мои покои Аэлис. — Ты умереть захотел?!
— Успок…
— Заткнись! — Гневно выдохнула альта, после чего подошла ко мне и принялась накладывать целительские структуры, одновременно с этим уничтожив мои. — Я понимаю, что ты хочешь вылечить свои переломы, но делать это нужно по-другому, иначе
