в такие одеваются культисты и сектанты в кинокартинах жанра хоррор. Капюшон на глаза надвинуть да окровавленный кинжал в руки — и готов костюм на ночь всех святых!
Хозяин «хаты» переключил режим в музыкальном центре, и громкая негармоничная музыка сменилась тихим и таинственным звучанием контрабаса. Яркие блики, что метались по стенам, потухли, и стало бы совсем ничего не видно, если бы девушки заранее не зажгли розовые ароматические свечи. Очень быстро фон вечера стал загадочен и готичен. В той мере, которой возможно было обеспечить кустарными, любительскими методами.
— Мы начинаем! — Подтвердил Сергей, утробно провозгласив на выдохе из диафрагмы. — Прошу всех стать вокруг меня и взяться за руки.
— Это обязательно? — выглянув из толпы, громко спросил Юра, не желавший расставаться со своим полуполным бокалом.
— Конечно! — Кор поднял палец вверх. — Вы же не хотите, чтобы демон вырвался?..
Повеление было быстро и охотно исполнено, хотя не без смешков и подначиваний. В неподвижном хороводе улыбались все, словно завидев на манеже озорного клоуна и заранее готовые к шуткам и розыгрышам.
Один ты молча стоял в стороне, скрестив руки.
— Что, Паша, — кивнул тебе Васёк, — боишься, что чёртик за ногу цапнет?
— Ага, зелёный, — ты поставил на тумбочку так и не початый бокал.
— Сам ты Зелёный! — Лене было обидно за то, что ты отрываешься от коллектива. Но Серёга заступился за тебя, не выходя из образа:
— Оставьте непосвящённого! Скептицизм и материализм только подорвут нашу защиту. Итак…
Из-под обшлага был извлечён странный кулон или амулет на грубой, но тонкой верёвочке. Выдержан он был в едином стиле с костюмом: чёрный диск с красным непрозрачным камнем, напомнившим застывшую каплю крови, обрамлённую замысловатым узором.
— Держите круг! — Посоветовал артист публике, совершая круговые движения бляхой. — Вовнь гай, пекельник Бафомет! — Изображая знание дела, «архимаг» принялся выдавать развесившим уши волшебную абракадабру. — Ти самволен!
Камень загорелся ярким красным огнём — очевидно, иллюзионист нажал на фонарике кнопочку включения. Аудитория дружно ахнула, когда из оберега повалил фосфоресцирующий амарантовый дым. Его ядовитый оттенок не предвещал тебе ничего хорошего, потому ты твёрдым шагом поспешил к выходу из вертепа нариков, о которых ты был лучшего мнения… но обрывистые треск, крик и хлюпанье заставили тебя обернуться.
Сзади Сергея стоял огромный чёрный рогатый зверь в кровавых брызгах. Он был на полметра выше человека, если стоял на задних ногах, как сейчас, и в несколько раз шире благодаря распахнутым крыльям. Левой передней конечностью он вместе с Сергеем сжимал амулет, правая проходила через разодранную грудь бедного человека.
В секунду ты преодолел расстояние до двери выхода из квартиры и стал судорожно дёргать ручку, пытаясь открыть. Жизнь товарищей сейчас не имела значения — нужно успеть сохранить собственную… С некоторой попытки дверь с шумом распахнулась, и ты унёсся по лестнице вниз, стараясь не обращать внимания на истошные вопли жертв Сатаны.
* * *
Я удивился своей внезапной «пропаже» гораздо сильнее собеседницы, которая даже ожидала подобной пафосной ретировки. Для меня же это оказалось неожиданностью. Что-то затянуло меня за шкирку в тёмный провал, попутно обратив в пернатого дракона. Реальность пропала, сменившись густым оранжевым туманом в чёрных молниях. Я летел, но летел не по собственной воле, а влекомый эфемерным клубком липкой энергии, опутавшей тело. Внизу, едва чёткие, проносились скруглённые строения непривычной архитектуры, искорёженные или мёртвые леса и серо-стальные реки.
Во мне назревала злоба на без спроса похитившее меня создание, и я резанул по отвратительным щупальцам лапой. Они отпрянули и отпустили меня в свободное падение… которое закончилось очень быстро. Придя в себя и потерев ушибленную коленку, я одарил не предвещающим ничего хорошего взглядом золотых глаз посмевшую ударить меня поверхность. Раны, шишки… Когда это кончится…
Пол оказался вполне обыкновенным, какие бывают в квартирах, если хозяин поскупится на ковёр. Помотав головой, я не нашёл и следа оранжевых облаков, я действительно оказался в чьей-то квартире с довольно низким потолком, кое-где у стен идущим наискосок. Помещения были захламлены, но в этом беспорядке чувствовались свои шарм и уют. Так выглядит типичный чердак художника. Образу способствовали множество мольбертов с неоконченными картинами и краски с кисточками на полу. В дальнем углу мерцал экран ПК — единственный источник освещения кроме фонарей за окном, чей просвет через ветви деревьев создавал движущийся витраж на окнах.
В метре передо мной на колченогом стуле сидел худой, но подтянутый человек, с прямыми рыжими волосами и хитро прищуренными зелёными глазами. Лицо выражало заинтересованность, но не ужас и не глубокое удивление — казалось, он встречает крылатых волкоподобных существ не реже, чем, например, иностранцев.
Тьма… Я закрыл глаза чёрной лапой. Я не успел обратно в человека воплотиться. Но, раз новый незнакомец не против, посижу пока так — отвык я уже от человеческого тела.
— Ты у нас вип-персона, звезда своеобразная… — улыбнулся рыжий вроде и весело, да так, что на секунду в улыбке почудился оскал острых зубов. — Как засветился с урками, все твоего внимания жаждут. Но так ли всё просто в тебе, как кажется?
— Надо же, вы уже на «ты», — я подивился коммуникабельности непонятной персоны.
— Как тебя зовут, если на «ты» некомфортно отзываться? Меня, — рыжик приложил руку к сердцу, — можешь звать Мартос. Как по паспорту, тебе ещё знать рано.
— Странное имя, — мне пока не хотелось слишком сильно раскрываться в ответ. Тем более, что этот Мартос и так обо мне достаточно знает — например, что я буквально только что убил парочку бандитов. Мужик отмахнулся:
— Поверь, в паспорте имя ещё страшней…
— Это вы меня сюда… скинули? — я демонстративно выпустил когти и чиркнул ими по полу, давая понять, что удовольствия мне перемещение не доставило.
— Не я. Шарак, — Мартос скрестил пальцы на коленях. Сжалившись над непониманием в моих вертикальных зрачках, «разъяснил»: — Свободный акаб.
Я одновременно поднял бровь и ухо — знак крайней степени непонимания. Мартосу оставалось только вздохнуть да объяснять на пальцах:
— Ты
