я, жалея, что потерял копье.
— Возьми мой меч, господин, — Герейнт с готовностью протянул мне свое оружие.
— Нет уж, парень, он тебе самому пригодится, — отказался я но его это не смутило. Сунув мне свой меч, он метнулся вперед, нагнулся и подхватил с земли меч, который мы отобрали у фальшивого Передура.
— Неплохое оружие, — заявил Герейнт, помахивая мечом, чтобы определить вес и баланс. — Годится.
— Вот и славно, — одобрительно заметил Борс. Он внимательно присмотрелся к наступавшим. — Плечом к плечу, братья. Держитесь спиной к часовне и не позволяйте обойти нас.
Враг двигался бесшумно, и скоро вокруг нас образовалась стена, ощетинившаяся мечами и копьями. Без команды, по крайней мере, я ее не слышал, копья качнулись и заняли положение к бою.
— Вперед! — крикнул я, и мы врубились в строй перед нами. Почти сразу мне удалось обрубить наконечники двух копий; Борс и Герейнт справились не хуже. После нашей атаки шестеро противников перестали представлять опасность. Однако потеря копий их совершенно не смутила, они продолжали идти вперед с голыми древками, словно не заметили потерю наконечников.
Мы предприняли новую атаку. Нас было всего трое, но трое неустрашимых кимброгов, опытных, единых в исполнении данной клятвы оберегать Грааль. Мы работали плечом к плечу, и тела вокруг падали, словно молодые деревца под топором дровосека. Над поляной повис звон наших клинков, чем-то похожий на колокольный звон. Врагу теперь приходилось перелезать через трупы своих сородичей, чтобы добраться до нас, а мы продолжали их рубить … но их не становилось меньше.
— Что-то это мне нравится, — пожаловался Борс, пока противник перестраивался для новой атаки. — Они не уймутся.
— Ну, мы все-таки попробуем уменьшить их рвение, — отирая пот со лба, сказал я. Всмотревшись в ряды врагов, я заметил нескольких воинов с древками копий без наконечников. — Туда ударим! — я махнул мечом в сторону этих безоружных. — За мной!
Враги пока стояли на месте, их совершено не волновало, что оружие у них в руках больше не представляет угрозы. И, конечно, они стали для нас легкой добычей. Трое упали, и у нас появилось время для короткой передышки, пока остальные перестраивались, закрывая образовавшуюся брешь в стене щитов.
Я сделал выпад и сразил еще одного вражеского воина, другого достал Герейнт. Затем мы поспешили на помощь Борсу; на него навалились сразу двое. Герейнт поднырнул под их щиты и прикончил обоих, пока они замахивались копьями. Враг отступил, снова выстраивая стену из щитов.
— Довольно спокойная битва, — заметил Борс. — А то, бывает, глохнешь от грохота барабанов.
И в самом деле, обычно в бою стоит оглушительный шум: крики бойцов, лязг оружия, крики раненых и умирающих — все это сливается в характерный гул, который слышен издалека и который, однажды услышав, уже никогда не забудешь.
Но наши враги наступали в полной тишине — не слышно было ни команд, ни проклятий или криков боли при нанесении удара. Они атаковали и умирали практически беззвучно, слышался лишь шорох ног в высокой траве и глухой лязг щитов там, куда ударяли наши мечи.
Более того, противник нам достался какой-то вялый. Движения неуклюжие, удары, лишенные силы. Их лица, когда они показывались из-за щитов, выглядели угрюмыми и серыми, совершенно лишенными выражения. Ни ярости, ни ненависти. Губы плотно сомкнуты, глаза мутные — казалось, они выполняют утомительную работу, и битва их совершенно не занимает. Они вообще напоминали не совсем проснувшихся людей, тяжело волочили ноги, реагировали медленно.
Я хотел поделиться этим наблюдением с товарищами, но тут Борс пробормотал:
— Глазам своим не верю!
Он смотрел туда, где пали первые нападавшие. Я тоже повернулся и увидел, как с земли поднимаются убитые воины. Они словно просыпались: вздрагивали, поднимались на ноги и присоединились к своим немым товарищам.
Чудной безмолвный враг снова двинулся вперед. Сознаюсь: я испытал отчаяние. Мы можем уложить хоть всех, но убить не сможем.
— Боже, помоги нам, — кратко подвел итог Борс. На большее не хватило времени, потому что нам пришлось сосредоточиться на новой атаке, пытаясь отстоять то небольшое пространство, которое мы для себя определили.
В ходе очередной схватки Герейнт завладел одним из вражеских щитов. Теперь он мог прикрывать нас слева, стараясь держаться поближе ко мне. Мы сражались плечом к плечу, и это напомнило мне о временах, когда мы с моим братом Гавейном вместе рубились с саксами.
Атака — такая же вялая и непродуманная, как и другие, вскоре провалилась, и битва пошла своим чередом. Колоть и рубить, колоть и рубить… Вовсе не трудно, потому что медлительность врага сводила их усилия на нет. Они падали без звука, умирали без ропота — только для того, чтобы снова подняться через какое-то время и присоединиться к битве, как будто ничего особенного не произошло.
Борс злился. Он поносил врага, издевался над ним, призывал драться в полную силу, но все тщетно, ему никто не отвечал. Мечом он действовал мощно, как всегда. Один из его ударов оставил противника без руки, и она долго кувыркалась в воздухе, продолжая сжимать копье.
Разумеется, его соперник упал. Борс издал торжествующий возглас. Но тело воина, полежав на земле, поднялось и снова двинулось вперед, хотя, обезоруженное, не представляло больше никакой опасности.
Борс разъярился. Следующим ударом он обезглавил нападавшего.
— Пошел вон, адово отродье! — заорал Борс, надеясь, что покончил с этим соперником.
Увы, он ошибся. Безголовое туловище некоторое время полежало неподвижно только для того, чтобы подняться и снова двинуться в атаку, не обращая внимания на отсутствие головы. Кровь из ужасной раны так и не показалась. Труп, спотыкаясь, продолжал тянуться вперед, цепляясь за воздух одной оставшейся рукой.
К сожалению, мы не обладали подобной живучестью. Какой бы легкой не казалась эта битва, мы устали, а раны, хотя и не серьезные, кровоточили.
— Они не боятся смерти, — заметил Борс, отрубая очередную руку, тянувшуюся к нему, — потому что они уже мертвы. Но ведь если я лягу, то, думаю, уже не встану так легко. Что нам делать, брат?
Их не остановить. Мы действовали весьма эффективно, но все, что мы выиграли — маленькая передышка перед очередной атакой.
У меня ныли плечи и рука. Меч стал тяжелее. Борс тоже работал уже через силу; он начал хрипеть, в очередной раз взмахивая мечом. Клинок Герейнта без устали разил из-под щита, но даже его юношеской удали
