Учёный, поражённый тем, что наставник сумел прочесть его мысли, согласно кивнул. Но он всё ещё не был полностью удовлетворён, потому сказал:
– Всё это так, ребе, но Тора ведь говорит и другое: «Ной ходил перед Богом». Как это понимать?
– У каждого из нас свой личный путь к Богу, – ответил ребе. – Кто-то идёт к Нему самоуглублением и размышлением, кто-то через физический труд, кто-то через науку. И нам всегда кажется, будто чужой путь легче нашего, поскольку мы не знаем всех трудностей, которые он сулит. Но если ты променяешь свой путь на другой, то обнаружишь, что заблудился, поскольку сам путь незаметно подменил для тебя цель. Не оставляй науку, сын мой. Трудись день и ночь, раскрывая тайны священного Писания и делясь ими со своими студентами. Это твой путь. Так ты ходишь перед Богом.
Учёный поклонился, поблагодарил наставника и поехал домой.
Акавия бен Магалалэл держался по четырём вопросам особого мнения, отличного от мнения всех других законоучителей. Говорили ему:
– Акавия, откажись от своего мнения – и мы назначим тебя аббетдином (главным судьёй).
– Нет, – отвечал он, – лучше мне всю жизнь называться глупцом, чем один час – преступником перед Господом. Ради почёта и власти я делать этого не стану.
Однако же перед смертью он сказал своему сыну:
– Ты от моего мнения по тем четырём вопросам откажись.
– Отчего же сам ты не отказывался? – спросил сын.
– Видишь ли, сын мой, – ответил Акавия, – я своё мнение воспринял от многих учёных законоведов; противники мои, в свою очередь, руководились мнением также многих авторитетных учёных; каждая из спорящих сторон и оставалась при своём мнении. Тебе же предстоит выбор между двумя мнениями: одно ты воспринял от целой коллегии учёных, другое – от единичного лица, и преимущество должно быть отдано мнению большинства.
– Хорошо, отец, но повлияй на своих товарищей, чтобы они радушно приняли меня в свою среду.
– Этого, сын мой, я не сделаю.
– Знаешь ты какой-нибудь проступок за мною?
– Нет. Но пусть сами дела твои создадут тебе в жизни либо друзей, либо врагов.
Как ее замараться Хасидская притча
Ребе Меир из Перемышля и ребе Исраэль из Ружина были закадычными друзьями. При этом трудно было представить себе людей более разных. Меир жил в бедности. Он никогда не позволял лишней копейке переночевать в его доме, – немедленно бежал делиться с бедняками. А ребе Исраэль жил по-царски.
И вот однажды друзья увиделись на некоем постоялом дворе. Оба собирались пуститься в путь. Ребе Меир сидел в простой повозке, запряжённой одной тощей кобылкой. Ребе Исраэль расположился в большом лакированном экипаже с четвёркой крепких жеребцов.
Исраэль спешился, подошёл к лошадке Меира и стал рассматривать её с деланным сочувствием. Затем обернулся к своему другу и, едва скрывая насмешку, сказал:
– Я всегда путешествую с четвёркой сильных лошадей. Поэтому когда мой экипаж попадает в грязь, они его без труда вытаскивают. А твоя кобылка, как я вижу, едва способна тащить тебя и твою повозку даже по сухой хорошо утоптанной дороге. Но ведь в пути неизбежно встречается грязь. Зачем ты так рискуешь?
Ребе Меир сошёл с повозки и подошёл к другу, который всё ещё стоял около его лошадки. Затем он обнял старую любимую кобылку за шею и сказал мягко:
– Я думаю, что рискуешь ты. Путешествуя с этой лошадкой, которая заведомо не в силах вытащить повозку из грязи, я очень внимательно слежу за дорогой и объезжаю сомнительные места. А ты, мой друг, уверен, что сможешь выбраться из любой трясины, и потому не смотришь, куда едешь.
Делай хорошее другим как себе
Хозяину было жаль расставаться с хорошим работником, и он попросил его об услуге – построить еще один дом. Плотник согласился, но было видно, что во время работы он думал о чем-то другом, совсем не старался, материалы брал какие попало.
Когда плотник закончил работу и дом был готов, хозяин протянул плотнику ключи от входной двери. «Этот дом, – сказал он, – мой подарок для тебя».
Как же расстроился плотник. Если бы он знал, что строит для себя, он бы сделал все совсем по-другому.
Однажды один великий мистик привел своих учеников к одному полю, где на протяжении многих месяцев один фермер пытался выкопать колодец. Ученикам не очень хотелось идти туда – нет смысла. Все, что мастер хотел сказать, он мог бы сказать и здесь. Однако мистик настаивал на своем:
– Пойдемте со мной. Без этого вы не сможете понять то, о чем я говорю.
Оказалось, что фермер проделывал следующее: начав копать в одном месте, он отходил в сторону на 5 – 10 шагов и начинал копать вновь. Не найдя воду, он начинал копать в новом месте. Фермер уже выкопал восемь ям и рыл девятую. Он испортил все поле.
Руми сказал своим ученикам:
– Не будьте похожими на этого безумца. Если бы он направил всю свою энергию на копание одного колодца, то давно уже нашёл бы воду, как бы глубоко она ни находилась. Он бесполезно растратил свою энергию.
Кузнец отремонтировал две сохи. Одну из них на следующий день забрал крестьянин и отвез в поле, вторая осталась стоять в углу сарая. Жизнь второй сохи была легка и беззаботна!
Прошло время, и однажды обе сохи вновь встретились в сарае. Соха, которую не использовали в работе, заржавела, а та, которой вспахивали поле, стала блестящей и красивой.
– Отчего ты стала такой красивой? – с завистью спросила подругу соха из своего угла. Я стала красивой от труда, тебя же изувечило безделье.
Однажды император Адриан сказал:
– Хочу устроить пир для вашего Бога.
– Не по силам тебе это будет, – ответил ребе Иошуа.
– Почему?
– Слишком много войска сопровождает его.
– А всё-таки, – упорствовал Адриан.
– Хорошо. Выбери на берегу реки место посвободнее и приготовь там свой пир.
Всю весну и всё лето провёл Адриан за работами по приготовлению пира. Но подули осенние ветры, разрушили всё и снесли в реку. Снова начал строить Адриан, всю зиму проработал. Но полили весенние дожди и смыли всё в реку.
– Что же всё это значит? – спросил Адриан.
– А это, видишь ли, Божьи заметальщики и поливальщики, предшествующие Ему.
– Да, – согласился Адриан, – не по силам мне затея моя.
Один неверующий, который был к тому же насмешником и злопыхателем, пришел к маггиду из Дубно и стал глумливо утверждать, что Бога нет.
– Если ты убедишь меня в том, что Бог существует, я признаю тебя великим учителем, – заявил он мудрецу.
– Расскажу-ка я тебе притчу, – сказал маггид. Однажды принес купец домой кузнечные меха, дал их своему работнику и сказал:
– Если тебе понадобится раздуть огонь, растягивай меха, как гармошку, и пламя разгорится.
На следующий день пришел работник к купцу и говорит:
– Не работают меха. Как ни старался, не разгорается огонь.
Купец решил разобраться, в чем дело. Заглянул в печь, а там – ни искорки. Угли давно погасли и остыли. Тогда он сказал работнику:
– Как же ты хочешь, чтоб разгорелся огонь, если его и вовсе нет. Даже искры не осталось, а без нее пламя не раздуть. Раздобыл бы ты горящий уголек у соседа или спичкой чиркнул бы, тогда дела пошли бы на лад.
– Таки с неверующим, который и мысли не допускает, что Бог существует, – заключил маггид из Дубно. – Была бы в тебе хоть искра веры, я помог бы тебе ее раздуть, как раздувают мехами огонь. Но ты погасил в своей душе эту искру. Поэтому не стану я тратить на тебя слов впустую.
Аббетдмн – главный судья.
Бааль Шем Тов или Бешт – основатель хасидского движения в иудаизме, рабби.
Бар-мицва – (буквально сын заповеди), мальчик, достигший возраста 13 лет и одного дня и считающийся физически взрослым, а потому правомочным и обязанным исполнять все религиозные заповеди.
Галаха – это религиозно-правовая иудейская система, совокупность законов, содержащихся в Талмуде, в Торе и в раввинистической литературе. Галаха регламентирует разные жизненные стороны еврейского общества. Это одна из ветвей иудаизма.
Гиллель (Хиллел Вавилонянин или Хиллел ха-Закен, 75 г. до н. э.) – палестинский раввин, выдающийся законоучитель во время правления царя Ирода. Гиллель много внимания уделял делу распространения Торы и дал ряд методов её толкования.
Дом Учения – обычно объединен с Домом Молитвы. Это место учения и почитания Бога. Путешественники, не нашедшие другого пристанища, останавливаются в Доме Учения.
Каббала – религиозно-мистическое учение в иудаизме, возникшее в XII в. в Провансе и в Испании. В отличие от чистой мистики каббала предпочитает непосредственным путям познания Божества созерцание, размышление, молитву и стремление постигнуть скрытый, истинный смысл Торы и других священных книг, заключающих, по мнению каббалистов, символическое описание Бога и Божественных процессов. Вместе с тем каббале, как и мистике, свойственно стремление приподнять завесу таинственного и непостижимого, использование символов как единственно адекватного средства выражения и предпочтение интуитивного мышления дискурсивному (рассудочному, логическому).
