Какой голый холодный айсберг – чисто интеллектуальное величие!
* * *
Сведения, которыми не располагали древние, были очень обширны.
* * *
Вода, потребляемая в умеренном количестве, еще никому не повредила.
* * *
Человеку никогда не достичь столь головокружительных вершин мудрости, чтобы его нельзя было провести за нос.
* * *
Нужда рождает отвагу. Я не сомневаюсь, что если бы мне в то время предложили перевести Талмуд с древнееврейского, я бы взялся, – и при этом я бы постарался за те же деньги внести в него как можно больше выдумки.
* * *
Меня наградили орденом Почетного легиона. Впрочем, этого отличия мало кому удалось избежать.
* * *
Мне редко удавалось заметить удачную возможность прежде, чем она переставала быть таковой.
* * *
Мои книги – вода; книги великих гениев – вино. Воду пьет каждый
* * *
Джон Уагнер – старейший житель Буффало. Ему 104 года, и за всю свою жизнь он не выпил ни капли спиртного, если не считать виски.
* * *
У немцев глагол делят на две части, из которых первая ставится в начале увлекательного пассажа, а вторая приберегается к концу. Поясню на цитате:
«Наконец чемоданы были уложены, и он – У —, поцеловав мать и сестер и снова прижав к груди возлюбленную Гретхен, которая в своем простеньком кисейном платьице, с единственной туберозой в пышных волнах густых волос, неровным, спотыкающимся шагом спустилась по лестнице, все еще бледная от ужасов и волнений вчерашнего вечера, но мечтая еще хоть раз приникнуть к груди того, кого она любила больше жизни, – ЕХАЛ».
* * *
Глубокие филологические изыскания привели меня к выводу, что человек, не лишенный способностей, может изучить английский язык в тридцать часов (исключая произношение и правописание), французский – в тридцать дней, а немецкий – в тридцать лет. Отсюда как будто следует, что не мешало бы этот последний язык пообкорнать и навести в нем порядок. Если же он останется в своем нынешнем виде, как бы не пришлось почтительно и деликатно сдать его в архив, причислив к мертвым языкам. Ибо, поистине, только у мертвецов найдется время изучать его.
* * *
В мои времена Примерный Мальчик – а у нас больше одного не бывало – был совершенством; он был совершенством по манерам, совершенством в одежде, совершенством в поведении, совершенством в сыновнем почтении, совершенством в проявлениях набожности; но, в сущности, он был просто лицемером, а что касается начинки его черепа, то он свободно мог ее обменять на начинку пирога – и от этого пострадал бы только пирог.
* * *
С коварством, равного которому не знает история, Франклин весь день работал, а ночью при свете фитилька изучал алгебру, – и все ради того, чтобы стать образцом для других мальчиков, которым теперь, чуть что не так, сразу указывают на Бенджамина Франклина. Но ему этого было мало, и он завел привычку питаться только хлебом с водой и за трапезой изучать астрономию, чем уже успел исковеркать жизнь миллионам мальчиков, отцы которых начитались вредной биографии Франклина.
* * *
Всегда поступай правильно. Это порадует некоторых людей и удивит всех прочих.
* * *
Никогда не следует поступать дурно при свидетелях.
* * *
Всегда честно признавай свои ошибки, это притупит бдительность начальства и позволит тебе натворить новые.
* * *
Если вас кто-то обидел, и вы сомневаетесь, намеренно он так поступил или нет, не прибегайте к крайним мерам; просто дождитесь своего часа и огрейте обидчика кирпичом. Этого будет достаточно. Если же выяснится, что он не намеревался вас обидеть, проявите великодушие, скажите, что были не правы, признайте свою ошибку, как и подобает мужчине, объясните, что вы этого не хотели. Да – всегда избегайте насилия.
* * *
Лукреция Борджиа – дама, к которой я всегда питал глубокое уважение за ее недюжинные сценические способности, за ее щедрость, когда дело касалось золотых бокалов, сделанных из позолоченного дерева, за ее замечательные выступления в качестве певицы и за ее уменье устроить похороны на шесть персон и своевременно обеспечить необходимое количество покойников.
* * *
Никогда не курите – то есть, я хочу сказать, не курите сверх меры.
Никогда не пейте спиртного – то есть, конечно, сверх меры.
Никогда не выходите замуж – сверх меры. (Из лекции, прочитанной Твеном в школе для девочек)
* * *
После того как мы поженились, она редактировала все, что я написал. Больше того – она отредактировала меня самого. (О своей жене Ливии)
* * *
Она была правдива, когда ложь не сходила у людей с языка; она держала свое слово, когда этого не ожидали ни от кого; она была скромна и деликатна среди всеобщего бесстыдства и грубости; она была полна сострадания, когда вокруг царила величайшая жестокость; она была непоколебима в своей вере, как скала, когда люди ни во что не верили и надо всем глумились; она была верна, когда вокруг царило предательство. (О Жанне д'Арк)
* * *
История изображает его человеком смиренным и кротким, с сердцем христианской великомученицы и со слабой головой. Ни одно из этих качеств, кроме последнего, не пристало королю. (О Людовике XVI)
* * *
Франклин обдумывал свои последние слова почти две недели и, когда срок его вышел, сказал: «Только смелый заслуживает чести», и умер счастливым. Он не сказал бы ничего лучшего, даже если бы дожил до того возраста, когда впадают в идиотизм.
* * *
Конечно, он имеет успех. Что тут удивительного? Сегодня к нему в Белый дом приходят двенадцать апостолов, и он говорит: «Заходите, заходите! Рад вас видеть! Я слежу за вашими успехами. Я просто в восторге!» Завтра к нему является дьявол, и он хлопает его по плечу и кричит: «Как дела, дьявол? Рад с вами познакомиться. Недавно перечитал ваши книги, получил громадное удовольствие!»
С такими талантами каждый будет иметь успех. (О Теодоре Рузвельте)
* * *
У меня нет чувства юмора. В доказательство должен сказать – в порядке признания, – что если в «Пиквикском клубе» есть хоть одно смешное место, значит, мне его не удалось обнаружить. (О Чарлзе Диккенсе)
* * *
Это замечательный человек – как и я. Вдвоем мы обладаем всей мудростью мира: он знает все, что можно узнать, а я знаю все остальное. (О Редьярде Киплинге)
* * *
В молодые годы Марк Твен в соавторстве с Брет Гартом написал пьесу «А-Син».
«Это была замечательная пьеса, – вспоминал Твен. – Она была такой длинной, такой широкой и – местами – такой глубокой, что требовалось не меньше семи вечеров, чтобы ее сыграть. Режиссер вычеркивал, вычеркивал и вычеркивал, и чем больше он вычеркивал, тем лучше становилась пьеса. Думаю, она стала бы образцовой, если бы у режиссера хватило смелости вычеркнуть ее всю до конца».
* * *
После того как я написал «Простаков за границей», мы с моим партнером решили основать газетный синдикат. Нам требовался капитал – три доллара, но откуда их взять? И тут я увидел на улице породистую собаку. Я подобрал ее и продал прохожему за три доллара. А когда появился хозяин собаки, я за те же три доллара сказал ему, у кого она теперь. Затем я разыскал человека, которому продал собаку, вернул ему три доллара и с тех пор всегда жил честно.
* * *
– Что вы думаете о новом романе миссис Н.? – спросили Твена.
– Однажды закрыв эту книгу, ее уже просто невозможно открыть.
* * *
Однажды в компании рассказывали морские истории. Попросили рассказать и Марка Твена.
– Правдивую историю? – спросил он.
– Да, разумеется, – ответили ему хором.
– Хорошо. Итак, мы пересекали Атлантический океан на одном из надежнейших пароходов трансатлантических линий. Вдруг однажды утром разыгрался ужасный шторм. Палубу захлестнули волны чудовищной высоты, мачты сломались, а потом отказали рули. Судно стало погружаться в воду, все быстрей и быстрей, и наконец потонуло со всеми пассажирами и командой.
Когда слушатели оправились от изумления, один из них спросил:
– Но вы не рассказали, как вам удалось спастись!
– А я не спасся, – ответил писатель. – Я пошел ко дну вместе со всеми.
* * *
Некий банкир, у которого один глаз был стеклянный, изготовленный знаменитым парижским мастером, так этим глазом гордился, что предложил Твену пять тысяч долларов, если тот угадает, какой именно глаз у него вставной.
– Безусловно, левый, – ответил Твен не задумываясь. – Только в нем поблескивает что-то человеческое.
* * *
Выслушав проповедь преподобного Доуна, Твен заметил:
– Мне очень понравилась ваша утренняя проповедь. Но у меня есть книга, где можно найти все, что вы сказали, до единого слова.
Епископ возмутился – этого не может быть!
