Ознакомительная версия.
Ближайшее окружение ввиду сложного, подчас противоречивого характера отражения объективных социальных процессов, происходящих в обществе, в сознании людей, сочетающегося с изоляцией детей и подростков от условий реального протекания действительности, зачастую способствует тому, что достаточно сильные в общем плане положительные стороны социальных процессов и явлений действуют значительно медленнее и слабее, чем это необходимо для позитивного формирования несовершеннолетних.[145]
При этом можно говорить и о случаях неадекватной объективизации вследствие возникающего у индивида дисбаланса собственных интуитивно возникающих желаний и более широких общественных интересов, когда у человека нет четкого и последовательного плана, глубокого продуманного предпочтения одного варианта поведения другому. Именно такое поведение и распространено среди несовершеннолетних правонарушителей на стадии предпреступного поведения.[146] При этом личность как бы «обнажается», действуя в соответствии с уже имеющимися потребностями, интересами, установками. Следовательно, связь социальных условий с противоправным поведением носит сложный характер. Причем всегда социальные условия проявляются в противоправном поведении, преломляясь через личность. Эту связь можно назвать опосредованной, имея в виду зависимость противоправного поведения не вообще от личностных характеристик, а от стойких социально обусловленных негативных деформаций личности. Но и сами личностные деформации, конечно же, не первопричина правонарушений, поскольку они в свою очередь формируются и конкретизируются средой воспитания и условиями жизнедеятельности несовершеннолетних. Поэтому зависимость «личность-правонарушение» всегда дополняется зависимостью «среда – личность». Но будучи уже сформированы, личностные особенности во взаимодействии со средой и ситуацией определяют выбор варианта поведения, его цели и средства.
Наши исследования доказывают, что сложившаяся ситуация, подчас неожиданная, случайная, нередко также является фактором, обусловливающим совершение несовершеннолетним правонарушения. Негативная жизненная ситуация плюс неустойчивые взгляды и психика несовершеннолетнего, а также и пороки в его воспитании, как бы накладываясь друг на друга, и приводят к социально отрицательному противоправному результату.
Особую значимость для исследователя приобретает задача выявления и анализа личностных деформаций таких несовершеннолетних. Решение этой задачи позволит максимально повысить «прицельность» системы их предупреждения, более обоснованно оценивать состояние и динамику противоправного поведения, изыскивать наиболее эффективные пути разработки и реализации соответствующих направлений профилактической работы. Вместе с тем следует помнить, что деликтное поведение отнюдь не всегда ведет к совершению преступления. В этой связи Г. И. Карпец отмечает, что ни о каком человеке, в том числе обладающем отрицательными качествами, нельзя сказать, что он обязательно совершит преступление.[147]
Практический смысл изучения деликтного поведения, его фиксации профилактическими службами заключается в том, чтобы с высокой степенью вероятности прогнозировать возможный переход лица, допускающего противоправное отклоняющееся поведение, к преступлению в случае непринятия соответствующих профилактических мер.
Сведения о личности правонарушителя – это своеобразная информационная база для превентивной деятельности, для правильного, эффективного выбора соответствующих мер профилактического воздействия индивидуального характера.
Выявление личностных механизмов, обусловливающих административно наказуемое поведение, и обеспечение воздействия, предупреждающего его формирование, пресекающего реализацию правонарушения, исключающего дальнейшее формирование личности правонарушителя – важная задача с точки зрения не только борьбы с административными и иными проступками непреступного характера, но и с уголовно наказуемыми деяниями. На наш взгляд, личность несовершеннолетнего правонарушителя в административно-правовом смысле и личность несовершеннолетнего преступника всегда можно сравнивать между собой по ряду характеристик, выделяя при этом те особенности, которые присущи подросткам, совершающим правонарушения непреступного характера.
Мы попытались провести сравнение личностных характеристик и данных микросреды применительно к несовершеннолетним, которые совершили, с одной стороны, административные правонарушения, а с другой – деяния, содержащие признаки преступления. В итоге были получены следующие результаты.
Социально-демографические особенности характеристики несовершеннолетних, совершающих административные проступки, связаны прежде всего с тем, что их контингент состоит преимущественно из лиц мужского пола – 86 %, старше 16 лет – 55 %. В отличие от подростков, в отношении которых комиссии по делам несовершеннолетних рассматривали материалы о преступлениях, поступившие из милиции, девочки составляли 5,8 % против 3,6 % среди совершивших деяния, содержащие признаки преступлений. Осуждается судами за совершение преступления отЗ,7%до6,8%в разных регионах.[148]
Названные характеристики несомненно связаны со статусом и условиями воспитания мальчиков и девочек, старших и младших подростков, а также с тем, что «физическая» возможность совершения некоторых видов административных проступков, и тем более преступлений, появляется лишь по достижении определенного уровня развития интеллекта, сил, влечений. По возрасту несовершеннолетние (девочки и мальчики), материалы о которых были рассмотрены в комиссии по делам несовершеннолетних, распределяются следующим образом.
Таблица 6
Мы видим, что наибольшее количество правонарушений преступного характера совершают лица в 16–17 лет (43,4 %), а к делинквентному (негативному) поведению более всего склонны лица до 16 лет.
По социальной занятости в 1995 г. среди правонарушителей, совершивших административные проступки, материалы о которых рассматривались комиссиями по делам несовершеннолетних, основную долю составляли учащиеся профессиональных училищ – 39 %, учащиеся общеобразовательных школ – 33 %. В 1997 г. картина резко изменилась: количество подростков-правонарушителей, которые не работали и нигде не учились, возросло более чем в 5 раз, и среди совершающих административные проступки несовершеннолетних на первые позиции вышли учащиеся школ.
Известно, что более объективный показатель, отражающий криминогенность той или иной социальной группы населения, – это уровень преступности (или ее интенсивность). Применив известную формулу, мы подсчитали, что деликтность среди школьников в 1990 г. составляла 350 на 100 тыс. человек, а среди учащихся профессиональных училищ 3400 на 100 тыс. человек (выше почти в 10 раз). В 1997 г. эти показатели выглядели иначе: среди школьников – 360, а среди учащихся профессиональных училищ – 1654 на 100 тыс. учащихся.
Социальная занятость в какой-то мере влияет на форму (вид) противоправного поведения несовершеннолетних. Так, из числа
учащихся профессиональных училищ каждый третий респондент состоял на учете за злоупотребление спиртными напитками и почти каждый второй – за хулиганство. Учащиеся общеобразовательных школ чаще склонны к совершению таких проступков, как хищения (32 %). Этот показатель в восемь раз выше, чем у других категорий обследованных. Среди них каждый девятый (11 %) злостно уклоняется от учебы или систематически уходит из дома. Интенсивность такого правонарушения, как занятие проституцией, среди неработающих и не учащихся девушек в 2–3 раза выше, нежели среди остальных категорий обследованных. Среди несовершеннолетних проституток уровень неработающих и неучащихся в 4–5 раз выше, чем среди остальных категорий правонарушительниц.
Традиционным социально-демографическим признаком является семейное положение правонарушителя. С учетом статуса несовершеннолетних необходимо не только фиксировать долю имеющих и не имеющих родительскую семью, но и выделять, во-первых, структуру семьи, в которой они воспитываются, а во-вторых, давать семье характеристику с точки зрения исполнения ею социальной функции воспитания детей.
Многочисленные исследования семей несовершеннолетних правонарушителей свидетельствуют, что отсутствие или неполнота семьи (сиротство, полусиротство) не являются ведущим социально-демографическим признаком личности несовершеннолетнего правонарушителя, хотя распространенность данного признака в этом контингенте в 2–3 раза больше, чем среди неправонарушителей.[149]
По нашим данным, из несовершеннолетних, совершивших административные правонарушения, в полной семье воспитывалось 54 %, 42 % воспитывалось в неполной семье – только отцом или только матерью, сиротами являлись 4 %.[150] Среди других правонарушителей, материалы на которых были рассмотрены комиссиями по делам несовершеннолетних, в полной семье воспитывалось 72 % подростков, в неполной – 27 %, родителей не имели 2 %.
Ознакомительная версия.
