выражена в современной порнографии и обретает более устрашающий образ. Во всех примерах трансформаций мы видим, сколь далеко японская порнография выходит за пределы обычных фантазий доминирования мужчин и подчинения женщин. Женские тела в этих сценах обладают выраженным могуществом, которое преобладает над силой мужчины. Аниме изображает тело женщины в соприкосновении с пронзительной магической силой, которая может поглотить реальность доминирования мужчин.
Однако потенциал женской власти сильно ограничен некоторыми способами. Например, самые могущественные женщины в «Городе чудищ» – злые, и в итоге уничтожаются Таки. Изначально Маки позиционируется как более сильный боец и, как правило, более могущественный агент, чем Таки, но вскоре она превращается в жертву, отдавая свое тело ради долга. В конце концов ее спасает Таки, а не ее особые способности. Сама по себе она больше не могущественная фигура, она стала средством восстановления эго Таки после его неловкой встречи с пауком-суккубом. Ее последняя трансформация, четвертая женская метаморфоза, уходит от сексуального к материнскому, поскольку она беременеет от Таки. Таким образом, «Город чудищ» использует образ женской метаморфозы, чтобы снова вписаться в патриархальный строй. Несмотря на блестящие и запоминающиеся сцены трансформации, основной посыл фильма – то, что исследователь Розмари Джексон описывает как, по существу, консервативную фантазию [112]. Коллективу угрожает ряд фантастических иных, но в конечном счете порядок восстанавливается – прекрасное тело Маки выполняет, наконец, свою самую традиционную функцию.
Женская сексуальность возвращается к своим истокам в «Синей девочке». Пока Яку занимается сексом с одним из деревенских мальчиков, Мико охватывает сексуальное расстройство. Она встречает переодетого Кугуцумэна, владеющего необычным инструментом, который можно описать как фаллоимитатор с воздушным приводом, вид которого возбуждает ее вопреки ее желанию. Хотя Мико, похоже, получает от этой сцены одно удовольствие, в ней есть явный садистский подтекст. Настоящая цель фаллоимитатора – прикрепить к ее утробе своего рода самонаводящееся устройство, которое позволит демону управлять ею. Как объясняет демон, «матка – это источник всей энергии и жизни для женщины-ниндзя. Если вы управляете маткой, вы управляете женщиной». В случае Мико это буквально верно, поскольку устройство вынуждает ее предать Яку и приводит к сексуальному подчинению двух девушек Кугуцумэном. Таким образом, матка сначала рассматривается как источник силы женщины, но, в конечном счете, как ее основная слабость, поэтому женская сексуальность может выдать женщину, даже могущественную женщину-ниндзя.
Но заключительный посыл фильма оказывается противоречивым. «Сексуальные ниндзя-искусства» Мико достаточно натренировали ее влагалище, чтобы в конце концов вытеснить управляющее устройство. Пробудившись от транса, она продолжает уничтожать демона, используя технику «голубой вихрь», еще одну традиционную силу ниндзя. Таким образом, «Синяя девочка» показывает тело женщины двумя антиномическими способами: первый – как объект контроля и насилия со стороны мужчины, неконтролируемый женщиной (отсюда превращение Яку в оборотня), а второй – как активный сосуд триумфального сопротивления, хотя этому триумфу способствуют традиции (искусство ниндзя Мико) и своевременное прибытие деревенских мальчиков.
Послание «Города чудищ» также несколько противоречиво, хотя и более условно, чем у «Синей девочки». Женщины могут быть сильными, но самые могущественные из них явно злые, и их зло сосредоточено в их сексуальности. Все три женщины Черного мира представлены как обладательницы зубастого влагалища или всепожирающей утробы, и все они уничтожены в целой серии сцен «изобретательного» насилия. Фактически сцена, в которой маленькое тело Джузеппе поглощается маткой проститутки, является классической фантазией о том, что можно было бы назвать обратным отвращением. Проститутку можно рассматривать как фигуру матери по сравнению с крохотным телом мужчины, а их прерывистое слияние с сочащейся жидкостью можно рассматривать как своего рода обратное рождение. Это табуированное изображение в свою очередь связано с социально приемлемой формой материнства Маки в консервативной концовке фильма.
Маки изначально кажется более эмансипированной фигурой, поскольку она изображена в несексуальных терминах (у нее короткие волосы, а в первых сценах она носит черный мужской костюм) как умный и эффективный агент. Но тело Маки также подвергается насилию из-за ее готовности пожертвовать собой ради другого. Как отмечает Барбара Крид: «Образ женщины-кастратера и женщины кастрированной неоднократно представлен в мифологии всех патриархальных культур. Она либо прирученная, одомашненная и пассивная, либо дикая, деструктивная, агрессивная» [113]. Этот противоречивый образ находит отклик как в японском фольклоре, так и в высокой культуре. В то время как фольклорные изображения женщин часто показывают их ужасающе могущественными сущностями, например ямамба (горная ведьма), пожирающая заблудших путешественников [114], ранее японское конфуцианство позиционировало женщин как подчиненных и прирученных. Пожалуй, больше всего беспокоит в Маки то, что она является примером обеих сторон образа.
Похожая дихотомия существует в «Куколках-близняшках», где главные герои производят впечатление сущностей скорее способных жертвовать собой, чем сексуальных, поскольку именно их преданность долгу приводит к пыткам со стороны главного демона. Однако другие ученицы старшей школы выглядят гораздо сексуальнее. В частности, одна девушка, завидующая способностям и привлекательности Куколок-близняшек, в итоге обольщается главным демоном и становится его рабыней в сексе и других обязанностях. Интересно, что она жаждет секса с главным огромным демоном, в то время как Куколки сопротивляются ему до конца. В фильме, который контекстуально подчеркивает чистоту традиций и деградацию современности, злобная распутная женщина, все еще одетая в школьную форму, противостоит куклам-близнецам в одеждах святых дев. Также любопытно то, что Куколки, хотя и подвергаются пыткам, никогда не входят в обычное сношение с демоном. В конце фильма они все еще, как технически, так и символически, девственницы.
Героиня одноименного научно-фантастического OVA и телесериала «Милашка Хани» проводит интересное сравнение с женщинами из трех оккультных аниме. Ее создал писатель и продюсер Го Нагаи, известный своими эротическими, жестокими и часто юмористическими фэнтези. Этот сериал на самом деле менее жестокий и не такой откровенно сексуальный, чем ранее рассмотренные произведения. Сексуальное содержание «Милашки Хани» зиждется не на сценах половых актов или пыток, а на интересном сочетании живописной обнаженной натуры с некой формой расширения прав и возможностей женщин на примере чувственной главной героини. Поначалу кажется, что Хани лучше контролирует ситуацию, чем любой из женских персонажей в других фильмах. Обитательница антиутопии ближайшего будущего, она – борец за добро, который пользуется различными приемами маскировки в борьбе против (демонических) злодеев. Как она сама резюмирует: «Иногда я репортер, иногда я китайский боец [мастер боевых искусств], иногда я звезда рок-н-ролла, но моя истинная сущность – Хани Флэш».
Несмотря на то что некоторым англоговорящим читателям может показаться очевидным отсылка к сексу, термин «Хани Флэш» (ниже сказано о том, что за этим названием скрывается демонстрация женских гениталий) на самом деле относится к ее способности к трансформации. Каждый эпизод сериала содержит сцены превращения Хани (с помощью магического устройства, имплантированного в ее грудь) в разные личности, каждая из которых обладает особой привлекательностью – красивой одеждой и прической. Но здесь мы видим нечто большее, чем просто смена стиля.
В целом можно сказать, что она меняет образы самодостаточных и сильных женщин. Как выразился молодой мужчина, один из спутников девушки: «Хани просто потрясающая. Она может все!»
Однако здесь
