Павший клевер
Пролог
Знаете, существует разные последствия у алкогольного опьянения, кто-то блюет всю ночь у унитаза, другой на полу валяется. У меня же совсем иная ситуация: вернулся после сдачи летней сессии, спокойно лег, почувствовал внезапный жар и… темнота. Но это еще ладно, белочку и не такую можно словить, самый сок дальше. Открыв глаза и понял, что все мыльное, как будто экран шампунем обмазали, хотел было протереть, а не могу. Руки не слушались.
Тут, где-то в уголке моего сознание начало прорастать зерно беспокойство, что с каждой секунды росло все быстрее. Я хотел было, что-то пробубнить, а вместо четкой речи какой-то детский ор. И вот тут, как воду проломившая булыжник, алкогольное опьянение мигом смело, а вместо него остался только дикий ужас. Где я, что со мной, что за ужас тут твориться? Все эти вопросы оставались для меня актуальными очень долгое время. А усилил их подошедший откуда-то из темноты мужской голос.
С его появлением меня начало качать туда-сюда и так по кругу. Сил на панику совсем не оставалось, так что медленно, но верно покачивания на меня подействовали, хотя сопротивлялся я долго. Таким образом еще вчерашнего студента юридического занесло хрен пойми куда и хрен пойми зачем. А вот и время для сока подоспело: когда зрение нормализовалось, первое, что я увидел - деревянный потолок и какой-то монах с легкой сединой.
Сказать, что я ахуел от такого, ничего не сказать. Однако, краем глаза заметил, что больно маленькое мое тело. Доходило до меня долго, прям очень долго. Хотя нет, дошло-то быстро, только смириться с этим не смог: двадцати двухлетний лоб стал маленьким ребенком, спасибо, что хоть пол остался тем же. Пускай и ватно, но рукой все же дотронулся до кукошек. И ладно бы забросило обратно в нулевые или на худой конец восьмидесятые нашего мира. Ха, реальность думает иначе, теперь я вынужден пребывать в каком-то средневековом католической церквушке без всех благ цивилизации.
Как говорил классик: “Ебаный твой рот, что за ужас тут твориться!?” Или это были два уважаемых человека? Хотя какое это имеет сейчас значение. Спустя какое-то время услышал, что рядом со мной кто-то тихо сопит. Повернуться и посмотреть кто это, увы, не мог. Ибо было темно, а также то место, куда меня положили, было с высокими бортами. Остается только сидеть, ждать, бухать, курить опиум, как-никак в средневековье попал. И решать, а как собственно выживать.
***
Прошло, где-то четыре года с моего попадания в сей новый, дивный, прекрасный и очень опасный мир. В чем опасность? А в том, что здесь все, абсолютно все, являются магами, а из этого вытекает, что любой человек здесь представляет опасность на уровне ядерной бомбы! С чего я это взял? Ну смотрите, рядом с вами сосед пирокинетик и в один прекрасный день, он не справляется с контролем и сгорает заживо вместе с семьей. И ладно бы, если это были только мои фантазии, ага щас, недавно в деревне произошел пожар, виновником которого стал, не совладавший со своей магией огня, мужчина. И вот в окружении таких вот бомб мне и предстоит расти и выживать. Закинуло же меня в прекрасную деревушку с наименованием Хадж. Проживает здесь, по посчитанным мною головам, где-то душ сто, но это с погрешностью в десяток, может даже два.
Жить, в сем прекрасном поселении, мне предстояло с настоятелем церкви - Орджи, его верной помощницей - сестрой Лили, вечной занозой в заднице - Реккой, а также братом по несчастью - плаксой Юно. А ну и недавно в наш прекрасный коллектив подкинули мальчика Нэша. Меня же все здесь именуют Астой. На фоне своего брата по несчастью мы были фактически противоположностями друг друга: у него темные волосы, у меня пепельные. Он плаксивый, я же хожу с лицом вечного отрицания происходящего. Кстати у Юно было еще синее ожерелье на золотой цепи с изображением золотого креста по центру, а также четырех небольших звезд по краям. Правда мальчишка вечно засовывал ее себе в рот, отчего мне было постоянно весело за этим наблюдать.
Долго оставлять нас без дела монахи не желали, а посему постоянно гоняли нас с Юно на картофельное поле, помогать жителям. Взрослые к нам относились с неким сочувствие, как-никак сироты при церкви, а вот дети… Дети - самые жестокие и коварные твари на всем белом свете.
- Аста-хренаста, Юно-хреюно, бе! - ох, как же мне хочется им дать по зубам, за такие выражение. Взрослые смотрели на это, как на детские шалости, а посему ничего не делали. Только строгий взгляд сестры Лили укрощал этих чертов, благо и в этот раз она оказалась рядом.
- Как вы, ребята, справляетесь? - прекрасная брюнетка подошла к нас с флягой воды.
- Ефли бы не эти черти, спфралялясь бы быфтрее, - недовольно поглядывая на сельских детей, ответил я девушке.
- Аста! Что за выражения! Кому-то следует помыть рот с мылом, - девушка уперла руки в боки.
- Вот им и следует, - сделав глоток из фляги, передал ее Юно, что не проронил за все время ни слова. Застенчивым мальчик растет, а в таких омутах Ктулху водятся.
- Аста! - сестра Лили сделала недовольную мину, на что я в ответ закатил глаза, попутно пожав плечами. От такого, даже Юно рассмеялся, хотя тут же затих.
- А фто Аста, не я зе виноват, что они к нам пристают, - решил также, как и Лили, упереть руки в боки. И между нами стало возникать напряжение.
- Нужно быть великодушнее, и снисходительней, - отступила Лили.
- Но и при этом воорузенным и сильным, - решил скопировать за ней.
- Эх.. - устало выдохнула она, - Аста, что же ты за ребенок такой.
- Очень даже холосий, - задрав голову вверх, взял у сестры корзину с мокрым бельем и понес к веревкам, сбоку от церкви. Она с Юно не успели отреагировать, как я уже слинял с поля.
Вот, приблизительно, так и проходило наше время. Я по мере возможностей и способностей помогал сестре с настоятелем, Юно благополучно брал с меня пример, видя в моем лице авторитет, а Рекка… также как и Нэш, была маленькой занозой в наших с брюнетом задницах. Ибо сидеть с этим исчадием ада предстояло именно нам, сестра, конечно помогала, но она прежде всего монахиня, а только потом наша нянька.
- Нет, Юно, не так это делается, - массируя виски, я глядел за тем, как брюнет пытается успокоить крикливого мальчика.
- Но…но ведь сестра Лили сказала… - не успел он договорить, как я его перебиваю.
- М-да, братец, мне жаль твоих детей, - Юно вместо того, чтобы планомерно покачивать колыбель малышки, качал ее, будто шторм легкий парусник.
- Отойди, смотри, как надо, - отодвинув его в сторону, я взглянул на малыша, после чего медленно и плавно начал его убаюкивать. - Спи, спи, спи, моя радость, усни, ночью погасли огни, спи, спи, спи, - с колыбельной она успокоилась намного быстрее, а после и уснула.
Оставив малыша одного мы, словно мыши, вышли на улицу, где в данным момент солнце приближалось к закату. Стоя облокотившись о деревянный забор, брюнет начал:
- Афта, а давай во, что-нибудь поиграем? - мальчик посмотрел на меня своими янтарными глазами, которым сложно было сопротивляться.
- Давай… во, что я вижу? - сидя на заборе, ответил смотря ему прямо в глаза.
- А как в нее играть?
- Ну фмотри, - развернувшись к нему торсом, продолжил, - я называю цвет или форму, а ты должен это угадать.
- Эм… - приложив палец к губе, Юно обдумывал полученную информацию.
- Понятно, все сложно, - слезая с забора, указал на лежащий рядом топор, - вот смотри: я вижу, что-то деревянное.
- Эм… забор? - быстро ответил мне брат.
- Допустим, - протянул я, быстро скрывая вторую руку за спину. - Теперь твоя очередь.
- Ну, - малец покрутил головой вокруг и остановился на небе. - Я вижу, что-то белое.
- Облака?
- Да, - смотря прямо в глаза, кивнул мне собеседник.
- Афта, Юно, чем заниматефь? - без всяких церемоний к нам явилось второе исчадия ада.
- Ничем, Рекка, можешь возвращаться к фвоим делам, - отмахивался я от девчонки.
