— Да что ж вы стоите, остолопы!! — ахнула, выскакивая из-за гермозатвора, Осока. — Подвинься, дорогой, дай мне посмотреть…
В ту же секунду в её руках появились сразу два зелёных огненных клинка – изумрудный и с золотистым отливом. Ими она обрушила на фоллина целый шквал ударов.
— Телескоп! — предупредил муж, отступая назад с поднятым перед собой мечом.
— Вижу!
Фоллин, отбиваясь от быстрой, как молния, новой противницы, раздвинул оружие на максимум, увеличивая дистанцию, и тогрута не замедлила этим воспользоваться. Нырок вперёд – и середина ручки разрублена росчерком огня. Разнонаправленная инерция половинок заставила фоллина на секунду раскрыться, и тогрута моментально воспользовалась этим. Золотистое лезвие вошло ему в грудь до половины.
— Прыткий змей, — покачала головой Осока, глядя на валяющееся у её ног тело. — Нет, а что вы глазели, а?
— Так стрелять – командира можно зацепить, — пожал плечами Ильяс.
— Дымовую надо было, дымовую!
Чёрт, выругался про себя Кузнецов, точно! Визор шлема позволяет видеть и в дыму, а вот человек-рептилия оказался бы в затруднительном положении.
— Господа рептилии! — обратилась, между тем, в пространство тогрута. — Предлагаю выползать без оружия и сдаваться. С сопротивляющихся спущу шкуру. Отсидеться не пытайтесь, я чую всех троих.
Фоллины, видимо, осознав, что шутки кончились, решили последовать совету.
— Руки им за спину, и обязательно вяжите локти, иначе освободятся, — наставляла Осока. — Да, правильно. Всё, ведите их на "Погонщик". Станция наша.
Подоспел санитар с репульсорными носилками и вместе с Кузнецовым и майором бережно уложил на них стонущего в полубеспамятстве раненого, снял с него шлем. На шее и щеке солдата расплывалось багровое пятно от удара разрядником пики.
— Насколько серьёзно он ранен? — спросил Кузнецов.
— Не опасно, — сказала Осока. — Но боли несколько часов будут очень сильными, потом можно снять препаратами.
— Я ему всё равно вколол.
— Правильно. Хоть немного облегчить.
Станция к этому моменту пробудилась окончательно. Коридоры заполнились любопытствующими жителями и гостями, они обменивались новостями и сплетнями, и их, разумеется, никто не трогал, за исключением случаев, когда надо было провести задержанных уголовников. Внезапно майор насторожился и воскликнул, указывая рукой:
— Эй, любезный! Вы, вы. Постойте-ка…
Просьба вызвала прямо противоположную реакцию. Толстенький мордатый мужчина в широкополой шляпе и стеганом жилете попытался нырнуть в лифт, а потерпев неудачу, припустил прочь по коридору.
— Держи его! — крикнул майор. Осока бросилась вдогонку, проявляя чудеса ловкости и умудрившись ни разу не задеть ни одного из зевак. Две-три секунды – и она держит мужчину за шиворот.
— Этот?
— Да.
— Знакомый?
— Сейчас посмотрим.
Глаза пленника буквально прыгали, метались, взгляд перескакивал с одного существа на другое и третье, как бы ища заступника. Не доходя нескольких шагов до майора, мужичок споткнулся о стык плит пола, повис на воротнике, головной убор слетел и шлёпнулся прямо майору под ноги. Тот грустно посмотрел на задержанного, вздохнул:
— Нет, это не он. У того глаза были карие и нос… знаешь, приличный такой нос. Да и шляпа не та…
Подняв шляпу, он нахлобучил её на голову пленника, спросил на базик:
— Чем занимаетесь, любезный?
— Всем понемногу… сэр, — проблеял пленник.
— Контрабандист… — понимающе кивнул майор. — Ладно, ступайте. Обознался я.
— С кем ты его спутал? — поинтересовалась Осока.
— Да, понимаешь, приснился однажды. Ну, помнишь, когда… — он дотронулся до левой руки жены, перчатка на которой почему-то была не в тон костюму, а чёрного цвета.
— Ещё бы мне не помнить!
— Ну вот, и тогда мне почему-то показалось, что именно он причина всей этой катавасии. Не Палпатин, не Вейдер, а он. Сидит где-нибудь на Корусанте, как Яковлев в Кремле, и дёргает за ниточки.
— Галерею высших чиновников смотрел?
— Смотрел, никого похожего.
— Интересно. Ну ладно, со временем выяснится. Вот что, спускайтесь вон туда, на второй балкон ниже, а я разыщу Рийо и тоже приду. Там сейчас предстоит разборка с рилотскими, как ты понимаешь, без твоего присутствия – никак.
— Да понимаю, — тяжело вздохнул майор.
Когда Кузнецов и майор спустились на нужный балкон, действо, как раз, начиналось. Лиц твилекской национальности рассадили на полукруглом диване. Взрослых мужчин этого вида Кузнецов ещё не встречал и поразился, насколько же уродливы большинство из них – маленькие глазки, отвисшие щёки, двойные подбородки, пара шишек на лбу. Только мясистые отростки на голове свидетельствовали, что они и гибкие прекрасные женщины, всё же, принадлежат к одной расе. За спинами задержанных встали конвоиры в полных бронекостюмах с закрытыми шлемами, а с боков – две фигуры в одежде наёмников и коротких куртках с капюшонами, в тени которых тускло поблёскивали компьютерные очки-визоры. В правой руке каждая из фигур держала шоковую плеть. Как только мизансцена была готова, из-за уцелевших растений бывшего сада вышла молодая твилека. Кузнецов прекрасно знал эту девочку с бирюзовой кожей. Она часто заходила в госпиталь к работающим там соплеменницам, общалась и с землянами. Сейчас вместо простенькой блузки и короткой юбки или брючек она была одета в длинное, до пят, вышитое платье. Головной убор, который женщины этого вида по традиции почти не снимали, был расшит золотом, а в центре, надо лбом, располагалась узкая металлическая полоса, похожая на клинок ритуального кинжала, по бокам её сверкали драгоценные камни. А походка… Ничего похожего на обычное "вприпрыжку". Твилеке могла бы позавидовать и покойная принцесса Диана, девушка не шла, она словно плыла над полом, держа увитые прозрачным шарфом локти чуть наотлёт и сцепив пальцы на талии. Рядом с ней шёл командир "Амидалы", за ними катился розово-белый дройд-тумбочка. Приблизившись к соплеменникам, девушка села в центре второго дивана, обращённого к первому. Майор устроился немного в стороне, так сказать, на подобающем расстоянии. Только тогда юная красавица изволила обратить внимание на своих визави.
— Я Нолаа, Наследница Крови Секура и Наследница Крови Дару, в присутствии своего доверенного лица, прошу и требую ответа: кто дал вам право нарушать соглашение о сферах влияния, принятых правящими домами Рилота и Семи Колоний? — произнесла она тягучим, как ледяной водопад, голосом. — Клан с Тариса, дом Вао, заявил о желании вести дела в этой системе одиннадцать лет назад, и заявка была утверждена. Ни вы, ни вы, — небрежный жест в адрес двоих из сидящих, — не подали голоса против ни тогда, ни позже. Какие оправдания я могла бы найти вашим действиям сейчас?
Один из твилеков произнёс какую-то фразу.
— Мои сожаления, что напоминаю вам о нормах вежливости, барон, — оборвала девушка, — но вопрос задан на общегалактическом.
Барон лязгнул заострёнными зубами, однако, повторил на базик:
— Уважаемой Наследнице должно быть известно, что Вао уже длительное время не ведут дел на этой станции. А природа, как известно, не терпит пустоты, как и бизнес. Встречный вопрос: какое дело дому Секура до дома Вао? Я, конечно, не допускаю предположения, что Наследница всего лишь желает расчистить поле для собственных деловых интересов… — он сделал театральную паузу.
— Мне расценить это как прямое оскорбление дому? — как-то даже ласково поинтересовалась Нола.
— Повторяю, я не допускаю такого предположения. К тому же, — барон усмехнулся, — оскорбить одного твилека не значит оскорбить весь дом. В особенности, дочь того, кто ни разу не поднимался на баронский пьедестал.
— Почтенному барону следовало бы подумать не о том, кто был мой отец, а о том, кто моя мать, — нахмурилась Нола.
— Отсечённое звено! Дочь замужней баронессы – самый сомнительный из вариантов, — фыркнул барон.
— Когда у меня появится младший брат или кузен, я без колебаний признаю его законным главой дома. Но и после этого дом Дару будет защищать мою жизнь и честь. У вас в резиденции давно не было несчастных случаев? Такое удивительное везение не может продолжаться долго.
Синяя кожа барона приобрела сероватый оттенок, он явно испугался.
— Итак, я требую ответа, барон Шал, барон Клууб, — продолжала девушка. — Если же его нет, прошу и требую в течение часа покинуть станцию с теми вещами, что унесёте на себе. Остальное имущество отойдёт в пользу пострадавшего дома.
— Мы… покинем, — скривился барон.
— Вот и прекрасно. Не смею больше отнимать время.
— Какая изящная форма "пошли вон", не правда ли? — засмеялась рядом незаметно подошедшая тогрута. Рядом с ней стояла и Генеральный директор.
