— Эй, Брауни, а не охуел ли ты часом?
Развязный хриплый голос раздается очень даже вовремя, я как раз собиралась начать орать, наплевав на все.
Мартинез в ту же секунду отлетает от меня и ударяется спиной о стену.
Дерил всегда предпочитает сначала действовать. А потом разговаривать.
Я выдыхаю, он мимолетно, но внимательно оглядывает меня, ища повреждения, находит только испуганно расширенные глаза, но этого. Похоже, ему достаточно. Чтоб с рычанием кинуться добивать придурка.
Мерл успевает перехватить.
— Спокуха, брат, не торопись. Иди, девочку утешь. А я с нашим смертничком побазарю.
Садится перед отплевывающимся Мартинезом на корточки и приподнимает его за подбородок лезвием от протеза.
— Ну чего, сучонок, я тебе невнятно объяснил в прошлый раз?
— Иди нахер, так не по правилам! — хрипит Мартинез, стараясь не сильно шевелить нижней челюстью. Видно острие давит.
— А ты, что ли, эти правила устанавливаешь? А?
— И не ты!
— А, может, девочке дать самой выбрать?
— Нет уж! Завтра все будет понятно! Я ее хочу!
— Ты, сука! — тут же кидается к нему Дерил, который за это время только и успел меня по щеке погладить.
— Братух, нельзя! — останавливает его Мерл, — нельзя!
А Мартинез смеется, и не думая подниматься. Издевательски смеется. И подмигивает мне.
А меня ознобом продирает.
Это что такое тут происходит? Что творится?
10. Эми
— Не пялься на людей, как в прицел, утырок, — рычит Мерл, подходя близко к Дерилу.
Я пугливо озираюсь по сторонам, машинально цепляюсь за крепкую ладонь своего мужчины.
Господи, хоть что-то в этом мире постоянно.
Я очень надеюсь, по крайней мере.
Дерил отвечает брату матерно, сжимает мои пальцы, на уровне инстинкта запихивая за спину.
Я повинуюсь.
— А ты, кукла, иди сюда пока что, — командует Мерл, презрительно цыкнув зубом на непечатную тираду младшего.
— На кой хер? — Дерил не отпускает. Да еще и, наоборот, норовит плечом прикрыть.
— А чтоб раньше времени не высовываться.
— Латинос все равно уже все всем сказал.
— Нет, Марти, конечно, тварь, но не дурак. Девочка чистенькая, даже после меня. А потому ценность выше и статус круче. А вот после нас обоих…
— Это вы про меня сейчас?
Мы идем в сторону центральной площади Вудберри, где я еще с прошлого раза заметила что-то вроде трибун.
Там как раз должно начаться вечернее шоу, что бы это ни значило.
Для меня странно вообще само понятие о развлечениях, когда вокруг ходячая смерть, но для людей, окружающих нас, ничего необычного, судя по всему, нет.
Все в норме, лица веселые и предвкушающие зрелище, и меня не оставляет ощущение, что мы где-нибудь в прежнем мире, идем на сельскую ярмарку, или, например, празднование Дня Независимости, или Дня города.
Люди улыбаются, одеты, судя по всему, в самое лучшее, переговариваются и шутят.
С Мерлом здороваются, зубоскалят на меня, смущенно пытающуюся улыбаться и вести себя, как обычно.
Получается так себе.
Во-первых, сама обстановка какая-то странная, пугающая атмосфера. А во-вторых, Диксон нервничает.
Вернее, Диксоны. И не нервничают, а очень сильно напрягаются.
Вчера мне не удалось выяснить, что это за шоу и почему Мартинез угрожал… Да я даже не поняла, чем он угрожал!
Сегодня суббота.
Нет никакой работы, никаких выездов. С утра дом для одиночек был полон народу, я слышала шум, смех, разговоры, постоянное хождение по коридору. Но сама не выходила. Дерил на этот счет был категоричен.
За ночь я ничего не выяснила, просто потому, что братья отправили меня спать, а сами еще очень долго сидели и тихо о чем-то переговаривались. Причем, Мерл что-то втолковывал Дерилу, а Дерил не соглашался. Крутил головой, курил, матерился. Но все это происходило тихо. Зато на мои попытки вмешаться и выяснить, что они задумали и что вообще происходит, братья реагировали громко. Мерл — матерно, Дерил — невербально. То есть вставал, отводил меня к кровати и настойчиво укладывал спать. А еще, украдкой, оглядываясь на Мерла, целовал. Почему украдкой, учитывая его поведение в самом начале нашей встречи, я не поняла. Складывалось ощущение, что он Мерла то ли стесняется, то ли опасается. То ли ревнует.
Я, в конце концов, просто перестала понимать происходящее и незаметно для себя уснула. И проснулась уже поздним утром.
Рядом лежал Дерил, одетый, даже ботинки свои не стащил, уткнулся носом мне в шею и мирно сопел. Его тяжеленная лапа, уютно устроившаяся поперек моей талии, воспринималась, как радость, удовольствие. И сам он, прижавшийся ко мне, тоже будил только приятные ощущения. Сразу вспоминалось, сколько раз мы вот так вот, за пределами Вудберри, по ночам спали, обнявшись. И те разы вспомнились, когда не спали.
Я вздохнула, попыталась аккуратно выползти из-под его руки, но он, верный своему звериному чутью, тут же прижал меня к себе крепче.
Что-то пробормотал в ухо, а потом залез пальцами в трусики.
А, учитывая, что любое воспоминание о наших случайных дорожных близостях будило во мне возбужденную дрожь, то понятно, что он нащупал.
Я замерла, надеясь, что он прекратит и не проснется, но конечно! Это же Диксон!
Он провел пальцами по промежности, размазывая обнаруженную влагу, опять что-то пробормотал непонятное и неожиданно жестко прижал меня, навалился своей каменной тяжестью сверху, задрал длинную футболку, в которой я спала.
Я даже пискнуть не успела.
Внушительный опыт быстрых перепихонов, буквально на бегу, и здесь не подвел.
Я почувствовала, как он раздвигает мне ноги, возбужденно и немного испуганно вздохнула… А выдыхала уже, чувствуя его в себе. Немного болезненно и жарко.
Захват локтем, чтоб не вздумала выползать, шумный выдох в шею.
Повернула к нему лицо, получила глубокий поцелуй и одновременно жесткий грубый первый толчок, от которого кровать сотряслась и ударилась о стену.
А потом еще раз. И еще. И еще. И, черт…
Надеюсь, что соседи уже проснулись. Хотя, после того, как мы закончили, они сто процентов проснулись.
В таком грохоте не заснешь.
Диксон, как всегда, был немногословен. Довел меня до оргазма, заставив выгибаться и лихорадочно цепляться за спинку кровати, прикусил плечо и кончил, еле успев вытащить.
Потом развернул к себе, опять жадно поцеловал, пробормотал:
— Чего ерзаешь, спи давай еще, — и вырубился опять, пристроив меня под бок.
И я, ошеломленная таким пробуждением, в самом деле уснула, проснувшись уже только к обеду, от тихих голосов.
Диксоны словно и не уходили никуда, сидели у стола и негромко разговаривали. Я натянула на себя покрывало, сонно размышляя, уже не приснился ли мне наш утренний секс?
Но между ног было натерто, засохшая сперма стягивала кожу… Не приснилось.
И вот как мне быть? Надо помыться пойти, а я не могу. Мерл здесь. И душевые… До них идти еще…
— О, цыпа проснулась, — Мерл заметил мое копошение, заржал, — укатал ты ее, братишка, еле дышит… Эй, ты живая там, Барби?
— Отвали от нее, — рыкнул Дерил, повернулся, встал, подошел ко мне, — он выйдет сейчас, оденешься.
— Я в душ…
— Пошли, провожу, — кивнул он.
И я почему-то в тот момент настолько порадовалась его пониманию, его ненавязчивой заботе. Ведь сразу понял, что мне неуютно от присутствия чужого мужчины, сразу понял, что неловко идти в душ одной, когда наверняка столько народу тут…
Да, у Диксона море недостатков, но то, как он чувствует меня, явно перевешивает их все.
Почему же тогда не почувствовал?
Когда меня съедала эта дурацкая ситуация с Керол?
Неужели, то, что себе вообразила, было настолько за гранью его понимания?
— Да я отвернусь, не буду смотреть, — хохотнул Мерл, — укутывай свою куклу и конвоируй в душ. Да и сам бы сгонял. Не знаю, как она тебя терпит, бля. Псиной же несет дико.
