— Нет, — покачал головой Поттер. — Я в первый раз слышу о чем–то подобном.
На душе стало как–то тревожно. Гарри не исключал вероятности, что после всего произошедшего, Альберт решит покинуть Дурмстранг. Заметив, как изменилось настроение соседа, Гилберт, взял полотенце и пижаму, и поспешил в душ.
На ночь глядя не имело смысла решать какие–либо вопросы. Поттер, недовольно поморщившись, принялся убирать свою половину комнаты.
* * *Офелия за завтраком поспешно дописывала конспект по трансфигурации. Она несколько раз умудрилась заляпать пергамент маслом, но сидящая рядом с ней Мирослава с совершенно невозмутимым видом удаляла с помощью очищающего заклинания ее пятна.
Грегорович был, как обычно, тих и делал вид, что не замечает изучающих взглядов Поттера. Дориана же эта игра в гляделки неимоверно раздражала, и он пытался хоть как–то разрядить обстановку за столом, если уж на помощь девочек не приходилось рассчитывать.
— Эдвин, о чем пишут в «Вестнике Шабаша»? — изобразил сильную заинтересованность Стан.
— Нашли чей–то труп, — апатично отозвался Эрстед. — Вчера, примерно около десяти часов вечера, недалеко от дороги в Мрачнолесье был убит мужчина. Его обнаружили местные жители, которые с утра отправлялись на работу. По всему его телу убийца вырезал странные знаки, изучением значения которых занимаются приглашенные сотрудники из Румынского Отдела тайн.
— Если я не ошибаюсь, то вчера было двадцать первое марта, день весеннего равноденствия, — тихо заметил Грегорович. — Интересное преступление… В любом случае, весьма занимательное, в нем может быть сокрыто больше, чем кажется на первый взгляд…
— О чем ты? — удивился Дориан.
— Я не помню лунный календарь, вполне вероятно, что тут есть еще какая–то привязка к фазам. Да и ритуалы, которые проводят в день весеннего равноденствия, обычно являются началом целой цепочки обрядов, которые могут продлиться или до осеннего равноденствия или же до двадцать первого марта следующего года, — пояснил Альберт.
— Откуда ты все это знаешь? — удивилась Мирослава.
— Вообще–то, это основы ритуалистики, думаю, мы будем проходить это на старших курсах. Про обряды мне много рассказывала мама, она в них хорошо разбирается.
— Кто–нибудь знает, a — это длина стороны или ее ширина? — раздался растерянный голос Офелии, которая совершенно не прислушивалась к разговору.
— Давай помогу, — чуть раздраженно пробормотала Мирослава, пододвигая к себе ее записи.
За столом вновь воцарилась тишина, иногда нарушаемая позвякиванием ложек о бортики тарелок и шуршанием газеты. Когда колокольный звон оповестил студентов о том, что до начала занятий осталось всего лишь десять минут, многие в зале начали собираться.
Гарри в общей толчее поймал за локоть Альберта.
— Я не хочу, чтобы ты сбегал из Дурмстранга, — шепнул он ему, перед тем, как протиснуться сквозь людской поток, и направиться к директорской башне.
Но Каркаров обнаружился на лестнице в районе пятого этажа.
— Доброе утро! — звонко поздоровался мальчик и более тихим голосом спросил. — Кто–то из студентов отчисляется?
Директор от неожиданности резко остановился, и чуть было не оступился.
— Откуда тебе известно об этом?
— Слухами земля полнится…
— Есть один студент, но он не отчисляется, а просто хочет по семейным обстоятельствам уехать домой пораньше. Мне не хотелось бы это обсуждать — это слишком личное. Могу только сказать, что это старшекурсник.
Мальчик испытующе посмотрел на Каркарова.
— Это точно не Альберт?
— Нет, — растерянно ответил директор. — Не он… А есть причины предполагать подобное?
Поттер кивнул и взъерошил свои волосы.
— В принципе, это уже не имеет, — улыбнулся Гарри. — Мне нужно спешить на урок. Не хотелось бы опаздывать к господину Перссену.
— Хорошо, удачи на занятиях, — чуть нахмурившись, директор отправился по своим делам.
Понедельник прошел как в тумане. Учителя, не сговариваясь, решили устроить проверочные работы. А после обеда Ангел и Ангела Вуичи взорвали одну из тренировочных комнат при попытке изготовить модифицированное Восстанавливающее зелье.
Изрядно измотанный за день Гарри мечтал только о том, как бы добраться до своей мягкой постели и поскорее уснуть. Но его планы были разрушены Альбертом, которого он обнаружил в своей спальне. Он лежал на полу и играл с Гриммом.
— Ты что–то хотел? — немного резко спросил Поттер.
Грегорович печально на него посмотрел и кивнул.
— Да, кое–что обсудить с тобой.
— Что именно?
— Мне интересно, как ты узнал, что я решил написать заявление об отчислении?
Гримм на полу недовольно фыркнул и чуть прикусил рукав Альберта.
— Я подумал, что ты это уже сделал, — просто ответил Гарри.
— Возможно, мне было бы лучше уйти отсюда. По сути, сейчас меня держит здесь только одно — долг, связанный твоим амулетом.
— Я решил, что расскажу о том, что ты был Гласом, только Дориану. Мы не будем вмешивать в это остальных.
Альберт криво усмехнулся.
— Если ты пытаешься сказать, что у меня здесь все еще есть друзья, то зря. В отличие от них, я прекрасно помню, что они отказались от общения со мной, как только узнали правду. Возможно, со временем девочки сменили бы гнев на милость, но все равно…
Гарри взял Гримма за ошейник и потянул к двери.
— Сбегай к Ремусу, он сегодня получил большую посылку. Там должны быть сладости из Сладкого Королевства.
Пес недовольно гавкнул, но комнату покинул.
— Я хотел у тебя спросить… — начал Поттер. — Любой человек может получить чью–то память, если попросит? Я недавно подумал о том, что если Волдеморт или кто–то из его слуг провел бы ритуал и попросил бы воспоминания Николаса Фламеля, то обеспечил бы себе бессмертие.
— Конечно же, любому желающему это не доступно! — покачал головой Альберт. — Это привилегия создателей палочек, да и брать память мы можем только тех, кто занимался нашим ремеслом. Гриндевальд как раз исследовал Старшую палочку и именно поэтому мне доступны его воспоминания.
— А почему для вас делаются такие исключения? — удивился Гарри.
— Потому что мы, по сути, отвечаем за существование волшебников как таковых. Маги без палочки ничем не отличаются от магглов. Обычно только у детей бывают стихийные выбросы, взрослые крайне редко способны на них, а уж на осознанное управление своей силой — совсем единицы. Нет нас и наших палочек — нет колдовства.
— Никогда не думал об этом с такой стороны, — тихо произнес Поттер. — Хотя все логично.
— Вообще, лучше стараться не попадать на Грань, — тихо произнес Грегорович. — Она впитывается в тебя, во все твое существо и тянет назад к себе. Все дары — только фикция, обманка, чтобы вернуть к себе.
Гарри поежился.
— Так ты не уедешь? — спросил он.
— Не знаю, — признался Альберт. — Я ни в чем не уверен сейчас. Возможно, окончательное решение я приму к сентябрю. Пожалуй, мне пора идти.
— Я и сам не до конца во всем разобрался и осознал случившееся за прошедшее время, — признался Гарри. — Понимаю, что ты действовал мне во благо, но Глас — перебор. Не хотелось бы, чтобы мной пытались манипулировать, я признаю только открытую помощь, когда действуют рука об руку, а не плетут интриги за спиной.
— Я знаю, — улыбнулся Грегорович. — Спасибо за то, что все равно волнуешься за меня.
Как только он ушел, мальчик обессилено рухнул на свой стул и придвинул его к письменному столу.
Последним делом на сегодня было написать письмо Снейпу. По каким–то необъяснимым причинам, Гарри все время откладывал это на потом. Сейчас же, из–за беспорядка в голове, сон совсем не шел к нему.
«Здравствуйте, профессор Снейп.
Возможно, следующие слова вы посчитаете чушью, но все равно дочитайте до конца.
Со мной кое–что произошло, и я увиделся со своими родителей. Мне сложно судить о том, насколько все было реальным. Единственное, что мама попросила вам передать: отпустите воздушного змея в небо.
Если вы не знаете, что это может значить, то просто проигнорируйте это письмо.
Гарри Поттер "
Мальчик аккуратно свернул послание и вложил его в конверт. Тоскливо посмотрев на альманах статей по зельеварению, Гарри все же встал своего места и поплелся в совятню. Из–за того, что в помещении много открытых окон, здесь всегда было очень холодно.
Совы недовольно ухали на своих жердочках. Мальчик тщетно пытался найти среди них своего филина. Голубка Спес предприняла отчаянную попытку спрятаться за какого–то ворона, но была поймана своим хозяином.
— Мне тоже не хотелось бы отправлять тебя в такую даль и по такому холоду, но иного выхода нет. Арес, видимо на охоте, а дело не терпит отлагательств.
