Юный Малфой наскоро прикинул, сколько пунктов кодекса он уже нарушил - получалось, что практически все. Ну, кроме одного: «Малфои не терпят измены. Партнёра, изменившего Малфою с кем-либо, следует убить». Драко подозревал, что Нарцисса в отместку Люциусу, которого никогда не любила и не хотела, гуляла направо и налево с тех самых пор, как стало возможным полностью препоручить маленького сына наёмным гувернанткам. Однако же, Малфой-старший словно бы и не замечал этого (а между тем, в силу опыта и своей чисто малфоевской жизненной философии он всегда был наблюдательнее своего мечтательного и чувствительного сына), и никаких репрессий в сторону Нарциссы не следовало. Вероятно, потому, что Люциус обладал также своеобразным понятием о честности; и, сам перетрахав половину Магического мира обоих полов, не считал нужным убивать свою жену за суть то же самое - ну что в этом такого, на самом деле, будем современными людьми…
Но к Гарри это относиться, разумеется, не могло. Драко заставил себя встряхнуться. В конце концов, ведь Гарри гриффиндорец. И если он захочет расстаться с Драко, потому что встретит кого-то другого - Драко узнает об этом третьим… если не вторым. При этой мысли предательски заныло сердце, но усиленное мотание головой вправо-влево помогло - из мозгов повылетали все депрессивные мысли, явно не готовые к подобной центрифуге. Всё в порядке. Всё будет хорошо. Всё БУДЕТ хорошо. Всё будет ХОРОШО. ВСЁ будет хорошо…
Слизеринец нервно походил по комнате - будь у него хвост, он бы тревожно бил им себя по бокам при каждом стремительном развороте. Зайти, что ли, туда, где живут детские воспоминания? Воспоминания, в которых нет зеленющих глаз Гарри, нет боли, заполнившей весь прошлый год, нет пьяных истерик и разорванных под Веритасом брачных контрактов… Отдохнуть. Блондин быстро, пока не передумал, вытянул палочку из специального кармана сшитой на заказ мантии и аппарировал в Малфой-мэнор.
Собственно говоря, Драко не был в Малфой-мэноре ни разу с тех пор, как умер Люциус. Не было нужды, да и уезжать так далеко от Гарри не хотелось. Нарцисса же не появлялась в поместье мужа не первый год, и домашние эльфы впали в полнейший экстаз при виде «хозяина Драко». Они, как решил Драко, спасаясь от очумевших от радости лопоухих созданий под потолком, слегка двинулись и без того невеликими своими мозгами, пока поддерживали чистоту в огромном доме для никого. Может, они даже готовили и уничтожали каждый день завтрак, обед и ужин для хозяев, которые всё не появлялись. Тут кто угодно двинется.
Силы Драко быстро закончились - на левитацию самого себя их всегда уходит чертовски много - и он брякнулся на пол. Эльфы взвизгнули от ужаса и принялись усиленно биться головой об стены.
- Эй!! - почти всерьёз возмутился Драко. - Немедленно прекратить! Вы же дом развалите!!!
Зря он это сказал, ибо, осознав степень своей вины перед хозяином (развалить дом - не шутка!), эльфы прониклись ещё большим желанием наказать себя как следует за плохое поведение, и древние каменные стены Малфой-мэнора, выдержавшие когда-то прямую атаку разъярённого Мерлина, подозрительно зашатались.
- А ну прекратить!!! - рявкнул Драко во всю силу лёгких; стёкла тоненько зазвенели, зато внушение возымело эффект - эльфы сжались в кучку, преданно и с обожанием глядя на хозяина и ожидая приказаний.
«Видела бы меня Грэйнджер - не обошлось бы без нотации о том, какая у них ранимая психика и как нехорошо приказывать, по сути, рабам… да скажи я им сейчас, что всех отпускаю или буду платить за работу, они повесятся по углам!! И кто, спрашивается, будет выгребать эти трупы по всему дому? Домашних эльфов-то уже не будет, а оставлять их висеть и вонять… не комильфо как-то». Драко на минуту отвлёкся от своих раздумий о степени этичности разлагающихся по углам эльфийских трупов и деловито приказал:
- Идите и занимайтесь своими обычными делами. Порядок в доме, надеюсь, поддерживается?
Терпеливо переждав визгливый хор тонких голосков, наперебой уверявших, что нигде ни пылинки, Малфой продолжил:
- Вот идите и следите, чтобы ни пылинки и не было. На глаза мне не попадаться, пока сам не вызову кого-нибудь из вас. Не мешать мне, что бы ни делал. Всё ясно?
Эльфам всё было ясно, и Драко с облегчением избавился от их назойливого внимания. «Торжественное освобождение и всё последующее оставим как крайнюю меру. Очень уж не хочется трупы по углам собирать, честное слово… что я, Филч, что ли, чтобы мусор подчищать?».
Слизеринец медленно шёл по коридорам, вспоминая. В детстве он не раз блуждал в этих самых коридорах помногу часов. За это Драко попадало от Люциуса (ясное дело, наследника-ослушника закладывали портреты предков, потому что, как и Люциус, чей портрет после смерти тоже должен был где-то тут ожить, они считали совершенно недостойным истинного Малфоя бродить ночами по собственному дому), поэтому маленький Малфой очень быстро выучил основные маршруты: детская - столовая - отцовский кабинет - гостиная - учебные комнаты и обратно, во всех вариациях. А остальную часть дома изучал по вечерам и ночам, когда уже никуда гарантированно не мог опоздать; ещё с тех пор, кстати, он приучился к полному отсутствию режима дня и привычке спать, когда получится, а не когда хочется. Он помнил эти переходы большей частью залитыми лунным светом сквозь изысканные витражи французских окон и полными невнятных сумрачных пятен - это многочисленные ловушки и подвохи, встроенные в дом на случай появления незваного гостя, почтительным веером теней приветствовали того, в чьих жилах текла кровь Малфоев. Все эти ловушки были магическими, ясное дело. До маггловских ухищрений не унизится ни один чистокровный маг… Драко широко, неприятно ухмыльнулся, вспомнив вечера, проведённые в обнимку с Гарри и блюдом собственноручно приготовленного картофеля фри перед экраном телевизора. Чисто маггловская вещичка, зато какая забавная, и у Гарри к ней нежная привязанность - так почему бы и нет?
«Хорошо, что Люциус мёртв», - решил сын, никогда не видевший в своём отце отца, а не некий недостижимый идеал (а позднее - того, кто собственной фатальной жизненной ошибкой обрёк и своего ребёнка носить клеймо приспешника Вольдеморта). «Даже странно, что такой скользкий тип, как он, так легко попался кучке Авроров и дал им себя убить», - задумчиво добавил внутренний голос. «Не каркай», - шикнул на него Драко. «Ты суеверен?» - изумился внутренний голос. «Если окажется, что ты таки накаркал, то я буду уже не суеверен, а всего лишь с развитым шестым чувством», - огрызнулся Драко, заворачивая за угол и переходя из основной части дома в крыло, где по традиции располагались комнаты наследника. «Так ты всерьёз веришь, что Люциус, чьё тело ты собственноручно забирал из морга при Аврориате, может воскреснуть специально для того, чтобы объяснить, как ты его разочаровал?» - с интересом спросил внутренний голос. «Заткнись», - посоветовал ему Драко мрачно. И так настроение, как у Гриндевальда4 в мае сорок пятого…
А вот и комнаты, где Драко прожил одиннадцать лет и где неукоснительно проводил лето, а иногда - и Рождество, пока учился в Хогвартсе. Вот из этого окна в предрассветную сырую мглу улетал Уроборос, неся коробочку с Многосущной вещью. А в этом кресле юный Малфой пытался не плакать, комкая в кулаке второе письмо от Гарри - до сих пор обивка в чернилах, расплывшихся от слёз Драко. Особо въедливые чернила, что ли? С руки отмывались, как самые обычные… Наверно, эльфы просто решили, что «хозяину Драко» ударило в голову заняться дизайном собственной мебели, и отмывать не посмели. Эльфы - они и есть эльфы, что с них взять.
Драко погладил серебристую в тёмно-синих пятнах ручку кресла и подошёл к окну, на подоконнике которого провёл много часов, читая, дымя сигаретами и просто думая. О Гарри, разумеется. Слизеринец не мог припомнить времён, когда он сосредоточенно и долго размышлял о чём-то в свободное время, кроме зеленоглазого чуда в перьях. Они были так давно, эти времена… ведь любого из поколения самих Гарри и Драко (а также все последующие поколения, м-да…) воспитывали на сказках о Злом Лорде и Мальчике-Который-Выжил. Клумба с фиалками под окном, постоянно бомбардируемая окурками, вконец зачахла после того, как её перестали ими закидывать, несмотря на то, что эльфы ухаживали и за садом - должно быть, так привыкла к пеплу, что не смогла жить без него. Драко зажёг сигарету, но её вкус показался ему затхлым, и он выбросил её на привычное место почти целой.
В тумбочке у кровати он нашёл свою любимую книжку, затрёпанную почти до дыр в то убийственное лето перед седьмым курсом: «Сонеты» Шекспира. Маггловская книжка, сплошь о недостойных истинного Малфоя чувствах… Драко старательно прятал её, но перед отъездом в Хогвартс в последний раз забыл её дома. Он раскрыл её, почему-то потрясённый и растерянный, и страницы, взметнувшись с шелестом, сами застыли на том развороте, над которым Драко летом просиживал часами с остекленевшим взором.
