Гриффиндора, она точно не упала, но дальше информации не было. Теперь оставалось ждать только результатов — гестаповского расследования и допросов. В данном случае новости означали успех операции, с чем себя Гарри и поздравил.
Гермиона проснулась с ощущением праздника, несмотря на то что Гарри она абсолютно точно не говорила о своем дне рождения. Но девочке почему-то не было страшно. Впервые в Хогвартсе ей не было страшно, только хотелось поскорее увидеть Гарри. Для Гермионы это было почему-то очень важно. Может быть, вчерашний разговор так повлиял, девочка просто не знала, поэтому быстро приведя себя в порядок, кроме волос, которые уже традиционно так мягко и нежно расчесывал мальчик, что она просто не могла от этого отказаться, Гермиона почти выбежала в гостиную, замерев на мгновение.
Гарри улыбнулся девочке, замершей на пороге, и сделал шаг ей навстречу, протянув букет цветов точно таким же жестом, какой подглядел у одного лейтенанта, ухаживавшего за врачом санбата. Виктория Михайловна была совсем молодой, только после института, но очень красивой, просто дух захватывало. Вот и мальчик сейчас протянул цветы зардевшейся девочке.
— С днем рождения, Гермиона, — Гарри мягко обнял ее, не как сестру, а как тот лейтенант обнимал свою Вику, жалко только, погиб… Ну на то и война.
— Спасибо… — прошептала Гермиона, которой вдруг стало так тепло на сердце, как никогда до этого, кажется, не было. К счастью, сегодня был выходной, поэтому молодые люди спокойно позавтракали в Большом Зале, отмечая отсутствие и Дамблдора, и МакГонагалл. Настроение за столом львятника было отчего-то похоронным, но Гарри все свое внимание сконцентрировал на Гермионе. Ухаживать за девочками мальчик, разумеется, не умел, зато умел слушать, о чем говорили выздоравливающие ранбольные. «Вроде бы пока все хорошо», — подумал Гарри, помня о том, что важно не делать слишком много. Солдаты не стеснялись откровенничать при воспитаннике, а тот внимательно слушал.
После завтрака Гарри предложил прогуляться вокруг озера, удивив этим девочку, которая с радостью согласилась. Они гуляли, разговаривая о том, как хорошо дома, а Гарри думал о том, что диверсию стоит повторить, потому что выжившие предатели — это плохо. Кроме того, ему было интересно настроение львятника, но нужно было возвращаться в замок.
— Ну что, пошли? — улыбнулась Гермиона, все еще находившаяся в очень радостном настроении. — Ну… — уже тише добавила она. — Если ты не передумал…
— Пойдем, — согласился Гарри, прижав не возражающую девочку к себе. — Глупая, как я могу передумать?
— Прости… — Гермиона подумала, что обидела мальчика, но тот, собрав всю свою волю в кулак, поцеловал ее в щеку вместо ответа, отчего девочка сильно покраснела.
Оказавшись в покинутом классе, Гермиона внимательно смотрела за тем, как Гарри, постоянно сверяясь с книгой, наносит какие-то чары на двери и окна, а потом и на пол. Почувствовав неуверенность, девочка начала расстегивать блузку, закрыв при этом глаза и повторяя про себя: «Это Гарри! Это же Гарри!»
Мальчик разделся моментально, оставив только трусы. Блузку Гермиона сняла быстро, а вот потом начались проблемы — с трудом стянув юбку, девочка взялась за резинку, как-то очень тихо всхлипнув. Шагнувший к ней Гарри убедился в том, что Гермиона сама не понимает, почему так реагирует, а это значило, как минимум попытку. Так говорил товарищ капитан, когда рассказывал об одной медсестре, которая всех боялась. Мальчик принялся гладить девочку по спине, обняв ее как можно крепче. Гермиона расслаблялась, доверяясь ему.
— Почему-то не могу снять, — прошептала ему красная по всей поверхности тела девочка. — Очень страшно, просто невозможно, как страшно. Давай лучше ты?
— Хорошо, — кивнул Гарри, стараясь двигать руками как можно мягче, чтобы не пугать и так дрожавшую Гермиону. — Может отложим, раз тебе так сложно?
— Н-н-нет! — категорически отказалась девочка. — Давай уж лучше сейчас!
Что-то вспомнив, мальчик развернул девочку спиной к себе, что ту моментально успокоило. Перестав дрожать, Гермиона прижалась спиной к нему, заставив тихо вздохнуть, а спущенное белье открыло и возможные причины такого поведения. «Кто посмел? Родители? Да я их!» — в ярости подумал товарищ сержант, приступая к ритуалу.
Джина лежала в Больничном Крыле, не в силах пошевелиться. За шесть лет она усвоила, что магглокровки в Хогвартсе — нижнее звено пищевой цепочки, но надеялась, что хотя бы декан… Вчера вечером, пойдя в кабинет МакГонагалл, девушка совсем не ожидала того, что произошло, хотя в книге и было написано, что декан может делать, что угодно со школьниками. Но, все-таки… Запомнила Джина только лекцию о том, что именно она несет ответственность за все, что происходило на факультете, а потом была только дикая всепоглощающая боль. Джина почти не запомнила ничего из того, что происходило, но даже того, что девушка запомнила, хватало, чтобы ощутить себя грязной и какой-то использованной… Она уже прощалась с жизнью, не представляя, как сможет жить, помня все это, когда в Больничное Крыло вошел он.
— Как ты, маленькая? — ласково спросил тот, кто был важнее всего на свете, и от этой интонации девушка разрыдалась.
— Я… она… не могу… — пыталась что-то сказать шестикурсница, а юноша гладил ее, ожидая, пока она выплачется. — Я грязная…
— Ты самая чистая на свете, душа моя, — Габриэль достал из кармана коробочку и, раскрыв ее, предложил: — Выходи за меня замуж?
— Но я же… меня же… — Джина не могла найти слов, а юноша медленно надел ей на палец колечко, проговаривая формулу помолвки.
— Для меня никогда не будет другой, — закончил Габриэль, в ответ девушка прошептала свою часть, и что-то сверкнуло.
В Больничное Крыло медленно входил факультет Гриффиндор. Вспышку магии увидели многие, многие видели и состояние девушки, а мистер Трумэн встал, осторожно поднимая Джину на руки. Он сделал шаг, когда навстречу ему выскочила мадам Помфри.
— Куда вы ее несете? Положите немедленно! — почти закричала она.
— Моя невеста отправляется в Мунго, и вы не смеете мне мешать! — твердо произнес юноша, сузив глаза. — Иначе я вызову аврорат.
— Вы об этом пожалеете, — прошипела женщина, открывая доступ к камину. — А вы чего столпились?
Разозленная медиведьма не проверила состояние профессора МакГонагалл, получившей отсроченное проклятье от очень любознательного хаффлпаффца. Прощать издевательство над невестой он не собирался. А весь факультет Годрика наблюдал за тем, как едва дышащей девушке пытались отказать в помощи. Потом
