Пока я проводил лекцию, один из послушников вёл подробное конспектирование каждого моего слова и делал он это не пером и чернилами по пергаменту, а карандашом и на качественной бумаге. Хм… какие здесь продвинутые нравы. Но это я подмечал лишь частью своего сознания, ни на секунду не прерываясь от лекции. Около трёх часов я потратил на потрошение и разбор тела.
— Я рассказал и показал Вам всё, что мне известно об этом оборотне, Ваше Преосвященство, — обратился я к Венченцо, вытирая руки об протянутую мне одним из братьев тряпку, после того как омыл руки в чаще с водой, причём вода была освещенной.
— Святая церковь не оставит без внимания Ваш подвиг и причитающаяся Вам благодарность за заслуги в уничтожение богомерзкой твари и предоставленной информации о ней, в скором времени найдут Вас, Святозар. За то ручаюсь я, кардинал Венеции, — просто немыслимо, Венченцо склонил в благодарственном поклоне голову. Пиздец, товарищи. Кто-то где-то сдох, раз я стал свидетелем подобного, и мне выразили искреннюю благодарность от лица Церкви на таком высоком уровне, да ещё и пообещали отблагодарить.
— Я поступил так, как того велело мне сердце, Ваше Преосвященство, и я не мог допустить нахождение среди людей подобного монстра. Fais ce que dois, advienne, que pourra [2], — Венченцо даже улыбнулся.
— Марк Аврелий, не ожидал подобного услышать от Вас. Являетесь приверженцем философии стоиков, Святозар?
— Мои взгляды более шире, нежели у классической школы этого философского течения. Этика ведь у каждого народа может быть своей в силу исторических событий, этнографических особенностей, традиций и географических отличий территории на которой зародилась их цивилизация, и я признаю право на их взгляды и существование, но до тех пор, пока она не являются угрозой моим правам, праву на жизнь и собственному мнению, — мы уже поднимались по ступеням на поверхность, а мои ингредиенты, что я добыл из кицунэ, тащили сзади несколько братьев, пока я вёл беседу с Венченцо.
— Вы очень интересная и разносторонняя личность, цитируете почивших императоров Римской Империи, являетесь сильным боевым магом, а ещё и целителем. Любопытно. Если обобщить, то Вы живёте по принципу: «сам живи, но и другим не мешай»? Или я оказался не прав в своих суждениях на вас счёт, Святозар? — хм… занятный дядечка и любопытный собеседник. Мне он уже начинает нравиться, если не принимать в расчёт его высокий церковный статус, для которой я априори враг.
— Ну если в целом и обобщённо, то верно, — согласился я с ним.
Мы с Венченцо в сопровождении монахов неизвестного мне боевого ордена прошли сквозь рынок, который находился перед церковью на небольшой площади, миновав мост Риальто, и оказались перед пристанью, где меня уже ждала гондола с гербом Баэдор.
— До скорой встречи, Святозар, — протянул мне руку для пожатия Венченцо. Ещё один разрыв шаблона, а также повод насторожиться. Слишком уж явное расположение мне демонстрируют кардинал, и не в стенах кельи или кабинета, где нас не видят, сейчас вокруг нас было много любопытствующих, и завтра уже вся Венеция будет знать о том, что мы с кардиналом прощались за руку, как старые и близкие знакомые. Ныне подобное могут себе позволить лишь равный с равными, и принято подобное в основном среди воинской аристократии — рыцарей, — и передайте Франческо, что я завтра наведаюсь к нему с визитом после обеденной молитвы.
Ну мне не сложно, а за это время стоит хорошенько поразмыслить над тем, что этому влиятельному служителю церкви могло от меня понадобиться. Ну не верю я, что весь его интерес ко мне — это лишь праздное любопытство. Уже одно то, что мне позволили оставить себе тело кицунэ — дорого стоит. Главный трофей — сердце, уже был у меня и находилось в кольце со свернутым в нем пространством. Если бы церковь пожелала заполучить себе тело кицунэ, я, конечно бы, поупирался, но скорее всего отдал бы его им. Ведь мне хотелось ещё не мало мест посетить в Европе, и ссора с церковью сильно бы усложнила мне беспрепятственное перемещение по ней. А недооценивать их, я ни в коем разе не буду, уж я то из памяти Салазара знаю, на что способен этот социальный институт, а за годы моего пребывания в стенах Хогвартса церковь набрала ещё больше власти и их коммуникации лишь совершенствовались всё это время. Если я сегодня бы набедркурил здесь и громко хлопнул городскими воротами, покидая Венецию, уже завтра вся Европа бы знала об этом, и церковные ищейки встали бы на мой след. А оно мне надо?
Прибыв в замок семьи Бадоэр, меня сразу же проводили в кабинет Франческо.
— Как всё прошло? Кардинал Амати остался доволен? — в нетерпении набросился на меня с вопросами мой бывший наниматель, ведь контракт с ним я считал уже закрытым. Дочь его вылечил, самостоятельно взявшее на себя обязательство, своей рукой удавить тварь, что наслала иллюзию на его дочь, выполнил, так что между нами теперь нет никаких долгов.
— Охолони, Франческо. Я не циркач и не проститутка для подобных вопросов. Развлекать никого не нанимался. Своё обещание я выполнил, провёл разделку твари и прочёл лекцию по её строению и слабостям церковникам. На этом всё. Моё мне отдали, ты со мной рассчитался и больше меня здесь в Венеции ничего не держит. Осталось только решить с тобой вопрос, даёшь ли ты своё согласие на ученичество твоей дочери у меня? — выпустил слегка своё раздражение на безмерно возбужденного и активного Бадоэра.
— Ты просто не понимаешь, Святозар, чьё внимание смог привлечь, — покачал он с укором в мой адрес головой, нисколько не обижаясь на мой срыв, ну или же не показал вида. Разум и его эмоции я не сканировал, он весь в артефакторной защите постоянно, а я сильно вымотался ментально и эмоционально, пока находился в катакомбах церкви. Там меня изрядно так напрягли сканирующие чары, которые я все три часа обманывал, подменяя свою суть иллюзией, которую одел поверх себя, и на которую ложились сканирующие чары. Всё что показало церковникам моё скрытое сканирование, это то, что я являюсь сильным магом, но при этом — чистокровный человек. Три часа у меня шла невидимая дуэль с всё новыми и новыми видами чар, которыми меня осматривали во всех доступных римской магической школе диапазонах.
— И кого же? То что он сильный маг, я понял и сам, так что проясни, пожалуйста, кто же он такой этот Венченцо Амати? — из памяти Слизерина я видел лишь однажды мага подобной силы на службе церкви, и это был духовник короля Франции — Генриха. Фридрих, а так звали мага при короле Франции, был фанатиком и очень сильным оператором стихии света, родство с которой он имел благодаря своей непоколебимой вере в то, что это единственная стихия, благословенная Господом. Он на глазах Годрика и Салазара испарил огромный замок, в котором заперлись последние бунтовщики, куда смогли их оттеснить и согнать Гриффиндор со своим отрядом наемников, в который к тому моменту уже вступил Слизерин. Зрелище было поистине грандиозным. Чистая, концентрированная мана света ударила с неба в замок, что был ненамного меньше Хогвартса, испарив за несколько секунд его и немалую часть утёса, на котором он находился. Даже Годрик тогда засомневался, увидев чудовищную атаку, что смог бы в ней выжить, про Салазара и говорить нечего. Он был на тот момент намного слабее своего товарища.
— Венченцо Амати является магистром ордена Победоносных Рыцарей. Хотя они сами себя называют Рыцарями Творца, а Победоносными их назвали в честь выбранного ими небесного покровителя — Георгия Победоносца. Их не особо любят в Риме, потому как орден этот не участвовал ни в одном крестовом походе, куда призывали вступить Папы римские всех благочестивых католических рыцарей. Цель же этого ордена — это противостояние тьме. Не ереси, не отступникам веры, а именно проявлениям зла, угрожающим людскому роду. Поэтому они так нелюбимы церковными иерархами в Ватикане, который не властен над ними, но ничего поделать с этим не могущие, — любопытные ребята оказались эти самые Рыцари Творца, что импонируют мне в своих заявленных целях.
