Глава сороковая
С точки выхода порт-ключа Гермиона сразу перенесла всех троих домой к Майкрофту — это было, пожалуй, самое безопасное место, а Шерлоку срочно требовалась помощь. Придя в себя на несколько секунд после первого перемещения, он тут же отключился во время аппарации. Майкрофт делал вид, что все совершенно хорошо, даже ответил на рабочий звонок и десять минут разговаривал с кем-то о проблемах «подпольной сети», но то и дело бросал на лежащего на диване Шерлока короткие внимательные взгляды. Гермиона приманила из сумочки «Кроветворное» и дала Шерлоку два глотка. Потом направила палочку на длинный гноящийся порез через всю спину и произнесла: — Санентур, — повинуясь движению, рана очистилась и постепенно затянулась. Пришел черед более мелких. Конечно, Шерлоку еще предстоял визит к маггловскому врачу, но основное было проще и безопаснее залечить магией. В какой-то момент Шерлок открыл глаза, несколько раз моргнул, пытаясь сфокусироваться, и пробормотал, едва шевеля разбитыми губами: — Должность? Она промолчала, он сморгнул еще несколько раз, скривился, когда палочка ткнула его под ребра, залечивая синяки, и продолжил: — Высокая, судя по прическе и маникюру. И… о, любовник? Чиновник, — он закашлялся, выплевывая на пол сгусток крови, — борется с лишним весом, скрывает тягу к курению. Скука! Гермиона на мгновение замерла, не решаясь оглянуться. Майкрофт тоже не сказал ни слова, а Шерлок, снова закашлявшись и выпив следующее зелье, продолжил делиться тем, что казалось ему важным: — Ты сменил ковер, братец, напрасно, на этом пепел видно лучше. И Бога ради, перестань уже заедать стресс! — но тут начал действовать «Костерост» и, ко всеобщему благу, Шерлоку стало не до дедукции, потому что четыре сломанные кости начали разом восстанавливаться. Потерпев пару минут, он все-таки плюнул на гордость и застонал. — Прости, Шерлок, — сказала Гермиона, — но обезболивающего не дам, нельзя. Боюсь, тебе предстоит непростая ночь. Он вжался затылком в подушку и зажмурился. Гермиона осторожно превратила диван под ним в широкую кровать, наложила сигнальные чары и потушила свет. Майкрофт вышел первым, она последовала за ним, убедившись, что Шерлок не попытается сбежать из кровати при первой же возможности. Чтобы не отходить далеко от кабинета, они расположились в спальне, и, едва закрылась дверь, Гермиона рухнула на постель. Перед глазами все еще стояли картины сегодняшнего дня: Белград, режущий уши сербский, который заполнял разумы полусотни людей, желтые глаза оборотня, направленное на нее дуло автомата, ржавые потеки на стенах, избитый Шерлок Холмс, взволнованная Габриэль. Габи изменилась за последние годы — появились морщинки у глаз, складки у женственных губ. Даже странно, что она оставалась с Шерлоком все это время и даже рискнула одна влезть на маггловскую военную базу, почти не владея магией. Впрочем, наверное, не так уж странно. Когда Гермиона открыла глаза, то обнаружила, что Майкрофт стоит у книжных полок и как бы в задумчивости ощупывает пустой нагрудный карман рубашки. Она, конечно, не была Шерлоком и талантом к дедукции не обладала, но этот жест, направленный внутрь себя взгляд и напряженный подбородок подсказали ей, что Майкрофт не просто устал сегодня: он пережил серьезное потрясение. Как долго он ждал в камере Шерлока, прежде чем тот человек в майке вышел прочь? Как долго он смотрел на избиение собственного и (что бы он там ни говорил) горячо любимого брата? Гермиона села. Пусть ей сегодня было непросто, Майкрофту пришлось гораздо хуже. Пальцы продолжали мять рубашку. Поднявшись, Гермиона подошла к нему, остановилась сзади. Она понимала, что нужно его окликнуть и сказать что-нибудь, но на ум шли какие-то банальности вроде: «Все уже хорошо». Такой человек как Майкрофт не нуждался в них. Он знал, что все хорошо — но все-таки давал себе право теперь, после всего, быть немного слабым. Говорить про то, что Шерлок поправится, тем более не было смысла: Майкрофт наблюдал за лечением сам и был достаточно осведомлен о возможностях магии. Майкрофт не двигался, и тогда она, осторожно приблизившись, обняла его. Уткнулась лбом между лопаток, в напряженную и будто бы каменную спину, и замерла, только едва заметно поглаживая пальцами плечи. Они простояли так удивительно долго, прежде чем Майкрофт неуловимым движением высвободился из объятий, отошел в сторону и сказал: — Я вам благодарен за помощь, Гермиона. Полагаю, вам стоит это забрать, — и протянул волшебное удостоверение. — Оно мне помогло сегодня. Гермиона убрала карточку в карман и сказала, почти оправдываясь: — У маггла оно все равно долго не проживет. Майкрофт растянул губы в подобии улыбки: — Разумеется. Его пальцы снова коснулись кармашка, уже совершенно мятого, и тут Гермиона догадалась, снова достала палочку, взмахнула со словами: — Акцио, сигареты Майкрофта. Тонкая пачка влетела в комнату, просочившись под дверью. Гермиона поймала ее, протянула владельцу — и встретилась с очень странным взглядом. В нем было и уважение, и благодарность, и, на самом краю, что-то вроде раздражения. Тем не менее, он взял пачку, положил на тумбочку у кровати и спросил: — Вы не против, вероятно? Гермиона только кивнула и снова села на кровать, а Майкрофт подошел к окну, поднял жалюзи, открыл окно и закурил, и неожиданно заметил: — Некоторое время назад я полагал, что вас с Шерлоком связывают некие… — Отношения? — осторожно уточнила Гермиона. Майкрофт ничего не ответил, но, пожалуй, Гермиона сумела разобрать невысказанное: «Это один из тех случаев, когда я рад тому, что оказался неправ». Впрочем, она могла и ошибиться — но было приятно сидеть на кровати с ногами и смотреть, как холодный воздух поглощает серо-серебристые клубы дыма. На следующий день Шерлок был уже совершенно здоров, Гермиона вернулась к своим обязанностям Министра Магии, Майкрофт, вероятно, тоже занялся делами. А спустя неделю, аппарировав домой, Гермиона вместо привычной тишины услышала шум. Медленно, держа палочку наготове, она спустилась вниз, и вовремя — стоило ей подойти к входной двери, как та отворилась, а на пороге появился весьма довольный жизнью Шерлок Холмс с отмычкой в руках. Гермиона, не опуская палочки, спросила: — Где мы впервые встретились? Шерлок наморщил высокий лоб. — В притоне. Названия не помню — я был под очень большой дозой. Это что, проверка? — Да. И закрой дверь, — рявкнула она, убирая палочку. — Как ты вообще это делаешь? Шерлок снял пальто, повесил на крючок и прошел в гостиную, оставляя мокрые следы на белом полу. — Интуиция и логика, — объявил Шерлок, а потом крутанулся на каблуках ботинок и ткнул пальцем ей в грудь. — Ты! — обвиняющая пауза. — Спишь с моим братом. Гермиона кашлянула — и расхохоталась, не то от формы заявления, не то от тона, не то от общей абсурдности ситуации. — Во-первых, — сказала она, отсмеявшись, — мои взаимоотношения с Майкрофтом… — Боже, я даже представлять себе это не хочу! — заявил он, ураганом пронесшись по гостиной. — Тебя не касаются. — Брось, я мог угадать в тот же вечер, только голова болела, — махнул он рукой, прекратив трогать статуэтки на каминной полке и взявшись за изучение подоконника. — Во-вторых, — продолжила она, пытаясь не закипать, — твое понимание ситуации… Он замер, посмотрел на нее и с детской обидой в голосе сказал: — Я шутил над ним по поводу коротко стриженых женщин меньше недели назад. Как можно было быть таким идиотом? Воображаю, как он веселился. — Шерлок, — мягко сказала Гермиона, невольно проводя рукой по собственным остриженным волосам. Он заинтересованно наклонил голову, видимо, не в силах угадать, что именно она хочет ему сказать: — Тебе кто-нибудь говорил, что ты инфантильный, самовлюбленный, напыщенный придурок? Она не боялась его обидеть — скорее жаждала достигнуть такого эффекта, чтобы только стихийное бедствие под названием Холмс-младший покинуло ее дом. Но он не обиделся. Нет, он улыбнулся, подмигнул так, словно брал уроки красноречивого подмигивания у мистера Кто, и объявил: — Без магии жить скучнее! Если понадоблюсь — адрес прежний, Бейкер-стрит, два-два-один бэ. — Да ни за что на свете, — сказала она захлопнувшейся входной двери, устранила беспорядок и подумала, что Майкрофт решительно ошибается — она никогда не была похожа на Шерлока Холмса. Слава Мерлину. Ночь Гая Фокса волшебники пережили без происшествий — в отличие от магглов, у которых случилось что-то из ряда вон выходящее. А на следующий день сова принесла от Гарри письмо с просьбой увидеться, желательно — в доме на Площади Гриммо, по возможности — срочно. Гермиона перешла туда камином сразу, отложив дела, и первым, что она увидела, был бьющийся в истерике домовик. — Кикимер — говорил он, ударяясь головой о печную дверцу, — бесполезный, — еще удар, — глупый, — удар, — старый, — удар, — эльф, — серия ударов. — Кикимер не заслужить, чтобы его голова стояла рядом с головами предков, — хлоп! Печная дверца прищемила одно ухо. — Кикимер! — крикнула Гермиона, и этим спасла от той же участи второе ухо. Эльф замер, обернулся и сказал: — Добро пожаловать, госпожа нечистокровная подруга дорогого хозяина. Кикимер живет, чтобы служить благородному роду Блэков и его наследникам, а также своему благородному хозяину Гарри Поттеру. — Кикимер, — сказала Гермиона осторожно, — почему ты наказываешь себя? Эльф моргнул огромными круглыми глазами. — Кикимер должен наказать себя, потому что он недостойный эльф, который чуть не убил своего хозяина. Кикимер должен прожечь себе уши насквозь и изрезать себе кожу острыми ножами, но Кикимер — трусливый эльф. — Послушай, — она попыталась не воображать себе жуткие картины, — если ты искалечишь себя, то не сможешь служить своему хозяину. Поэтому расскажи мне сейчас, где он и как именно ты его чуть не убил. Вместо ответа эльф разразился рыданиями, высморкал длинный нос в белую наволочку и все-таки сказал: — Хозяин приказать принести ему ядовитого порошка. Кикимер отвечать, что хозяин Гарри не должен принимать порошка, но хозяин Гарри сказать Кикимеру, что Кикимер — просто глупый старый эльф, который не должен спорить с волшебником и своим хозяином. И тогда Кикимер… — его глаза снова наполнились слезами, — Кикимер сделать то, что требовать хозяин Гарри! И хозяин Гарри едва не умирать! Но потом он сказать… Дальше эльф говорить не смог, вновь зарыдав, а Гермиона поняла, что вот-вот присоединится к нему, и тоже будет биться головой об угол печки. — Где сейчас хозяин Гарри? — спросила она слабо. — В спальне, госпожа нечистокровная подруга хозяина. Гермиона выпрямилась и сказала: — Твой хозяин сейчас не в себе. Как его друг я запрещаю тебе наказывать себя до тех пор… — она видела в глазах эльфа недовольство, — пока хозяин лично не разрешит тебе наказать себя. Этот аргумент эльфу был понятен, и он кивнул, колыхая огромными ушами, одно из которых покраснело и покрылось волдырями. Гермиона еще не открыла дверь, как из комнаты сказали: — Спасибо, что пришла. Гарри был в одних джинсах, он сидел на кровати, поджав ноги, и было видно, что он даже более худой, чем голодавший и бегавший по лесам Шерлок. На столе действительно лежал «ядовитый порошок», несколько ложек и шприцев и волшебная палочка. Гермиона с трудом отвела взгляд от жуткого натюрморта и спросила: — Как давно? — Два с половиной года. После того срыва… ну ты помнишь? — Мерлин, — прошептала она. — Я думала, ты завязал, ты… — Я не могу остановиться. И мне… Мне нужно больше, понимаешь? Гарри мрачно улыбнулся, подошел к столу, взял шприц, уже наполненный прозрачной жидкостью, и вдруг, в каком-то остервенении, упер его острием в стол, сгибая иглу. Швырнул обратно. — Гарри, — сказала она, осторожно беря его за руку, — но ведь целитель Смеллвуд… И отшатнулась, потому что в глазах Гарри полыхнуло страшное, черное, с кровавой поволокой. — Не говори мне, — прошипел он, — про целителя Смеллвуда. Он вытащил меня первый раз. И он столкнул меня в ту же яму во второй. — В каком?.. — «смысле» повисло в воздухе. Гермиона ухватилась за стол, ощущая, что ноги ее больше не держат. О, Мерлин! Смеллвуд был целителем Малфоев. Он дал клятвы — и он же, когда стало нужно, сумел их обойти, когда это потребовалось. Если бы сейчас вернуться назад, на суд Визенгамота — она ногтями содрала бы с рожи Драко кожу и заставила бы ее сожрать! А Нарциссе… Нарциссе она вырвала бы сердце, и ничто, даже отдаленно похожее на жалость, не шевельнулось бы в ее груди. Но она оказалась слишком слабой, эмоционально-вовлеченной. То, что произошло с Гарри — ее вина. — Гермиона, — позвал Гарри. Она еще сильнее стиснула его пальцы. — Помоги мне. Я не хочу… этого всего. Я видел Джинни сегодня, — как будто невпопад, но так точно. — Я не могу к ней вернуться… так. Она и дети… Они заслуживают чего-то получше сбрендившего наркомана, да? Я просто… — он отошел от стола и вцепился пальцами в волосы в безумном жесте. — Просто хочу все вернуть. Чтобы все опять было хорошо, понимаешь? — Да, я… — Ничего ты не понимаешь, слава Мерлину! — без злобы прервал он ее. — Думаешь, я не говорил себе этого, да? «Это последняя доза в моей жизни!» «Все, хватит, больше ни разу!» «Прощай, приятель, я теперь свободен», — он говорил это с едкой насмешкой над собой, скаля пожелтевшие зубы. — Это нихера не работает. Потому что потом тебя кто-нибудь толкает в коридоре, или пациент умирает у тебя на руках, и ты думаешь: «Окей, это — особый случай, я заслужил того, чтобы немного расслабиться. Это не доза даже. Так, чтобы уснуть». И снова, и снова. Я докатился до самого днища, дальше уже некуда. Просто… просто помоги мне. Убирая чувство вины и ненависти в самый дальний из подводных сундуков, Гермиона протянула Гарри руку. Он схватился за нее, как за единственную опору в бурлящем океане этого мира. И порт-ключ рывком перенес их в цюрихскую лабораторию.
