— Запрещено ведь, — удивился я столь резкой смене темы разговора.
— Да мне на благое дело! Нам тут группу орчих-болельщиц прислали для разогрева. Девочки просто блеск! Но они городские и наших диких орков побаиваются. Нужно бы их как-то взбодрить… Слышал я здесь живет один циклоп — знатный свиновод по кличке Лупоглаз. Забористое пойло гонит, называется «разорвуха». Не пробовал?
Я покачал головой.
— Жаль, жаль… Вещь! Вот бы ее достать. После этого напитка девочки будут плясать так, что у наших орков мозги выкипят!
Мне вдруг стало интересно посмотреть на пляски пьяных орчих — зрелище, должно быть, незабываемое! — и я искренне понадеялся, что распорядителю удастся где-нибудь раздобыть алкоголь, несмотря на все меры, предпринятые для того, чтобы никто не пронес на стадион спиртное.
Когда всех болельщиков, наконец, запустили внутрь, на улице было уже совсем темно. По всему периметру стадиона горело множество прожекторов, создававших довольно праздничную атмосферу. Где-то стучали барабаны и песни не прекращались — каждая группа фанатов старалась перекричать других. От обилия флагов, поднятых над головами, рябило в глазах. Круглое поле покрывала веселенькая зеленая травка, на которую кое-где была нанесена разметка белой краской. По обеим сторонам находились массивные каменные ворота с цепями вместо обычной веревочной сетки. Пока зрители рассаживались, поле еще было пустым, но вот вот на нем появятся команды и начнется игра. Я наблюдал, как заполняются трибуны, и вдруг снова ощутил смутную тревогу. Но подумать о ней было некогда — меня отослали с очередным поручением в подсобку, где я застал кладовщика, уже знакомого мне хадаганца — распорядителя Игрищ и Иавера Гахиджи.
— О, наконец-то! Я послал за вами, товарищ Санников, полчаса назад! — недовольно сказал комитетчик, глянув в мою сторону. — Вот этот мяч… то есть, голову гоблина нужно отнести на поле главному судье. И поскорее!
Я хотел было ответить ему, что кроме меня здесь полно других Хранителей, и чтобы не ждать полчаса, столь «важную» миссию вполне мог выполнить кто-то еще, но сдержался. Скоро все закончится и, быть может, я покину Дикие острова уже сегодня.
— Все уже на местах! — радостно оповестил распорядитель. — Болельщицы уже надрались… Я хотел сказать — взбодрились! Орки разогреты, команды готовы. Пора! Сообщите главному судье, что время пришло! Ура, товарищи!
Взяв ящик с головой гоблина в руки, я поплелся на поле.
— Эй, Хранитель, — незаметно притаившийся в темноте Коршун поманил меня пальцем к себе, и вид при этом у него был очень загадочный. — Команды Яростных и Кровожадных до сих пор не прибыли на стадион, хотя давно уже должны быть здесь. Значит все прошло так, как мы и задумали?
— Очевидно, что да, — без энтузиазма откликнулся я. — Талисманы у нас, уши тоже…
— Отлично! Без своих побрякушек бойцы Яростных на поле не выберутся даже под страхом смерти! И команда Кровожадных теперь опозорена навеки. И поделом: варварам не место в большом спорте! Так что теперь у нас остался только один противник — каратели клана Праведных. Мы разгромим их, и эта победа заставит всех орков уважать нас, шаманов!
— Удачи, — прохладно сказал я и повернулся, чтобы уйти.
— Удача здесь не помощник, — остановил меня Коршун. — Наша команда готова к Игрищам. Почти все готово… Но для верной победы нужно кое-что еще сделать.
Он открыл крышку ящика в моих руках и взору предстала отвратительная голова гоблина в засохших кровоподтеках. Я поморщился. Нет, никакой жалости к гоблину я не испытывал, мне просто было противно. Коршун, тем временем, выхватил из ящика голову и положил на ее место другую — по виду ничем не отличающуюся от первой.
— И не надо меня ни о чем расспрашивать! Победа на Орочьих Игрищах очень важна для нас. Положение шаманов шатко: воины нас уже не уважают, каратели ведут свою игру, и все больше славных орков выбирает судьбу свободного головореза. Еще немного — и шаманы утратят власть. А вместе с этим мы можем распрощаться с надеждой на свободу и независимость. Вот так-то. Нам надо победить. Любой ценой!
После того, как мы уже вывели из строя две команды, глупо было начинать возмущаться подмене «мяча». Я, сцепив зубы и уговаривая свою совесть заткнуться, направился на поле. По крайней мере цель у этой цепочки гадких действий благородная — перенести орочью месть обидчикам в относительно мирное, спортивное русло. А там, может, и остальные кланы оставят свои попытки доказывать силу соседям на топорах, и переключатся на гоблинбольные баталии. Я уже и сам понял, что Иавер Гахиджи прав — орки очень азартный народ, и наверняка проигравшим кланам захочется поскорее взять реванш. Оставалось лишь надеяться, что победу они будут зарабатывать более честным путем, нежели шаманы.
Главный судья Вертел Бешеных уже готовился выйти на поле, чтобы дать старт финалу Орочьих Игрищ.
— Только не говори мне, что еще и команда Боевых не будет играть! Две команды уже отказались от участия в Игрищах. Если и шаманы не придут, Орочьи Игрища не состоятся вообще.
— На сколько я знаю, они полностью готовы, — ответил я, немного удивленный тем фактом, что главный судья поинтересовался именно у меня состоянием команды Боевых.
— Так, шаманы будут играть! Очень хорошо. Видишь ли, команда клана Кровожадных не пришла по состоянию здоровья! У команды клана Яростных пропали талисманы, а без них она играть не станет. Остаются только шаманы Боевых и каратели Праведных. Один матч всего. Зато какой! Решающий, я бы сказал! Многое решающий… Это что, наш мяч? — Вертел Бешеных заглянул в ящик.
Я кивнул, стараясь выглядеть хладнокровно.
— Хорошо, постой здесь. Скоро все начнется.
Мое сердце колотилось у самого горла, я не понимал, почему так разнервничался, ведь все вроде бы пока идет хорошо: шаманы выиграют Игрища, подтвердив свое лидерство, а я уеду с Диких островов с приятным чувством, что очередной гражданской бойни удалось избежать… Но все-таки адреналин начал закипать в крови и я не мог избавиться от желания взять в руки меч. Непрошенные мысли о Лиге сами полезли в голову: здесь, на трибунах, находится огромное количество орков — главной ударной силы Империи в войне. А Лиге уже удавалось прокрасться в самое сердце страны. Могут ли они напасть на нас сейчас, застав врасплох? У меня не было причин не доверять своей интуиции и я заозирался по сторонам. Ощущение нависшей угрозы стало отчетливей. Сколько их здесь? Корабль? Два? Или сейчас сюда направляется целый Лигийский флот?
— Пойдем со мной, вынесешь мяч на поле, почетная миссия! — вернувшийся судья махнул рукой и мне пришлось выйти вместе с ним под свет софитов.
Когда я вышел на арену с ящиком в руках, трибуны взвыли. Их было плохо видно из-за того, что они находились в тени, тогда как само поле заливал яркий свет. Находиться под таким количеством направленных на меня взглядов, при этом не видя почти никого, было неуютно. А я, к тому же, ждал нападения Лиги в любую секунду, и отсутствие обзора меня сильно раздражало.
Полностью поглощенный мыслями о стычке с вражеским десантом, я был слишком занят разглядыванием почерневшего неба на предмет чужих кораблей, и не сразу обратил внимание на судью, повернувшегося ко мне.
— Я знаю, что вы с Коршуном потратили много сил и времени, готовясь к победе. Молодцы, ничего не скажешь! Сейчас ты поймешь, почему я так говорю.
Я все еще думал о Лиге и переключиться в другое русло с ходу не смог — суть сказанного доходила с трудом, но что-то в самом тоне Вертела Бешеных мне не понравилось. Он отвернулся от меня и, приставив ко рту рупор, крикнул на весь стадион:
— Орки! Требую тишины! Мне есть, что вам сказать! Так что заткнитесь! Вот хорошо… С прискорбием сообщаю, что Орочьи Игрища не состоятся.
Шум с трибун буквально взорвал все пространство и судье пришлось замолчать на несколько минут. Я поставил ящик с головой гоблина на землю и обернулся, словно меня что-то толкнуло в спину. Там, у края поля, стояли с удивленными лицами Кузьма, Миша, Лоб, Лиза и Матрена, явно недоумевающие, зачем их сюда привели.
