- Гарри, - произнес Уизли многозначительно, - Снейп - это хорошо, конечно, это просто замечательно (в этом месте он был прерван душераздирающим: «То есть как это замечательно?!», но не обратил на это никакого внимания и продолжал как ни в чем не бывало), но у меня к тебе важный вопрос. Вопрос жизни и смерти. Я, - рыжий выдержал драматическую паузу, - я влюбился, Гарри. Окончательно и бесповоротно.
Брюнет сочувственно хрюкнул: Рон влюблялся с периодичностью раз в две недели, причем объектами его вожделения с каждым разом становились все более и более странные личности.
- И в кого же теперь, приятель?
- Она удивительная. Во всем мире нет другой подобной девушки. И как я не замечал ее раньше? - вещал Рон, одновременно невзначай выдвигая ящик прикроватной тумбочки Гарри, чтобы проверить, не завалялась ли там пара-другая шоколадок. - Она такая умная, красивая, у нее такая фигура, такая… такие… - в этом месте парень запнулся, прослезилося и не смог продолжать.
- Слушай, - сказал Гарри как можно более мягко, - любовь - это довольно-таки серьезное чувство. И мне кажется, что ты этим в последнее время, скажем так, злоупотребляешь. Суди сам, - он даже немного оживился и принял более или менее вертикальное положение, - сначала была Пенелопа Клеруотер - заметь, оная являлась еще и подружкой твоего брата Перси, но я не об этом… - парень сосредоточенно наморщил знаменитый шрам, - потом тебе нравилась Гермиона. Месяца два. Потом была тетушка Мюриэль - ты называл это «влечением к взрослой и опытной женщине», а я бы назвал это передозировкой сливочного пива… Потом появилась Падма Патил… Потом снова Гермиона… Потом Сьюзен Боунс… Парвати Патил… Минерва МакГонагалл… Снова Гермиона… Лаванда Браун… Чжоу Чанг… Гермиона… Ханна Эббот… Кэти Белл… Помона Спраут… Мадам Хуч… - голос Гарри становился все более монотонным. - И каждая из них, прошу заметить, были «твоей единственной настоящей любовью»! А расхлебывать-то мне! - внезапно Гарри ткнул друга пальцем в грудь. - Ты обо мне подумал? Мне-то каково?! Ну скажи - опять Гермиона, да? Ты опять «осознал, что она твой единственный близкий человек»? Рон, скажу откровенно - гиблое это дело. Она тебя снова далеко пош… ну, в общем, откажет тебе. Будем считать, что она еще не готова «предаться бурной эксгибиционистской страсти на полу в коридоре», как ты ей предложил в прошлый раз.
- Нет, - тихо и как-то торжественно сообщил Рон, - это не Гермиона. Это Пэнси Паркинсон. И я хотел с тобой посоветоваться начет очень важной вещи - я тут ей записку написал, сейчас прочту, - он полез в карман и вытянул подозрительного вида клочок пергамента.
Шокированный Гарри приготовился к самому худшему и не ошибся.
- О, моя слизеринская принцесса! - начал рыжий, закатывая глазки. - О, черноволосая ведьма моих ночей! О, синеглазая царица моих грез! Согреешь ли ты сердце одинокого рыцаря, не испугаешься ли ты огня, пылающего в моей…
- …пустой голове, - раздраженно закончил предложение Гарри. - Это еще что?
- Как что? Любовное послание. Хочу отправить Паркинсон завтра во время завтрака. Как думаешь?
- Думаю, что ты двинулся. Паркинсон встречается с Малфоем, и он за нее тебя… - Гарри умолчал о том, что неприятности с Малфоем будут в основном у него, и что итогом станет скорее всего лицезрение сладкой парочки Драко-плюс-Джинни-равно-любовь, открывающей Рождественский бал зажигательным танцем. В способностях Малфоя довести задуманную месть до конца гриффиндорец на самом деле не сомневался ни на минуту, поэтому оставлять Драко без партнерши нельзя было ни в коем случае.
- …и потом он тебя отравит, - внушительно завершил Гарри перечисление всего, что, как и в каком количестве Малфой сделает с Роном, после чего с укоризной взглянул на приятеля. На того проникновенная речь не произвела никакого впечатления.
- Ты не думаешь, что огонь - избитая метафора? - задумчиво вопросил рыжий. - Может, стоит так: «Не испугаешься ли ты пламени, пылающего в моей мощной груди?» А? Как считаешь? - придурок с надеждой взглянул на Гарри, явно ожидая развернутой рецензии. - И как тебе кажется, слизеринская принцесса - это не слишком банально? А может…
Здесь терпение Гарри лопнуло, и последние слова Рона были несколько смазаны звуком падения, потому что брюнет наконец исхитрился столкнуть лучшего друга с кровати. Тело было предано земле, каковую роль сыграл холодный каменный пол спальни мальчиков.
- Ах так? - проворчал Рон откуда-то снизу. - Ну и ладно. Значит, сиюминутно желание поспать тебе дороже нашей дружбы? Тогда я пойду посоветуюсь с Невиллом. А ты уже завтра увидишь, как мы с Пэнси сольемся в страстном объятии прямо в центре Большого Зала…
Гарри быстренько задернул полог кровати и мрачно свернулся в очень сердитый клубочек: было ясно, что уснуть ему в эту ночь больше не удастся. Он слышал далекое бормотание («Невилл, только тебе, как близкому человеку, я могу довериться…», «Рон, а может быть, подарить ей цветы? Вот, могу предложить прекрасный вариант Мимблетонии…») и сжимал кулаки в бессильной злобе. В голове вертелись невеселые мысли о том, как завтра он сначала умрет со стыда (ведь все знают, чьим другом является это рыжее недоразумение), потом подвергнется злостной обструкции со стороны Малфоя, потом на уроке ЗоТИ превратится в пособие по демонстрации результатов действия Непростительных Заклятий… Решение попросту пойти и сдаться Вольдеморту без боя почти созрело в его голове, когда долгожданный сон наконец настиг страдальца - однако на этот раз никакой Джинни и не пахло. Гарри снилась Пэнси, которая летала вокруг него в прозрачной ночнушке и звала почему-то Снейпа томным голосом, сам Снейп, принимающий душ в полном профессорском одеянии и даже с указкой в руке, и большие укоризненные глаза Малфоя-младшего, грустно моргавшие из-под ненормально длинных и пушистых ресниц.
Глава 15. Скажи мне, кто твой друг…
Мимбулус Мимблетония сделала свое дело четко и быстро - для того, чтобы понять это, Гарри даже не надо было смотреть на стол Слизерина. Истошные крики Пэнси, которая почему-то именно в этот день решила надеть свою новенькую школьную мантию, вышитую серебряной нитью, не услышать было сложно. Как и следовало ожидать, любовное послание не имело никакого успеха - возможно, в этом был виновен сам автор, который сообразил сделать текст звуковым. Вопли мечущейся по Большому Залу Паркинсон, по самые уши залитой вонючим гноем, смешивались с громоподобным, но от этого не менее противным, чем обычно, голосом Рона, который подробно разъяснял всем и каждому, что «его пылкая душа готова слиться в испепеляющем объятии». Слизеринки визжали, Блейз, на которого попало несколько капель сока Мимблетонии, бился в истерике на полу, Гермиона на повышенных тонах отчитывала Гарри, как будто тот был самолично виноват в произошедшем, Снейп орал то на своих подопечных, то на испуганную МакГонагалл, а Рон с обалделым видом сидел на полу в эпицентре бурного урагана событий, делая вид, что он здесь ну совершенно не при чем.
Что же касается Драко, то Гарри даже боялся поднять глаза на блондина - но когда все же отважился, то узрел потрясающую картину: Драко сидел, уронив голову на руки, и плечи у него ходили ходуном. «Плачет. Точнее, рыдает. И все я виноват», - понял парень. Подойти или нет? Гриффиндорец не привык долго рассуждать, поэтому быстро взял себя в руки, подбежал к слизеринскому столу, по пути метко пнув Рона, и склонился над явно невменяемым Малфоем.
- Драко, ну прости, я старался, но… и он ей даже не нравится! Не переживай! - тихо прошептал Гарри прямо на ухо Малфою. - Эй, ну посмотри на меня, а?
Внезапно Гарри понял, что крики Пэнси затихли, и даже Снейп перестал подробно и монотонно перечислять, какая судьба ожидает «рыжее отродье Уизли» во время ежедневных отработок, на которые Рону предстоит ходить до конца обучения в Хогвартсе и вообще - до конца его жизни, которая, как клятвенно обещал профессор, будет короткой и трудной. Оглянувшись, брюнет узрел сотни пар пытливых глаз. Все они внимательнейшим образом изучали картину маслом «Поттер трогательно утешает Малфоя». Школа затаила дыхание. Оставалось только одно…
- Да больно же, придурок! - завопил Малфой, потирая щеку. Гарри с неудовольствием отметил, что на бледном лице не наблюдалось никаких следов бурных переживаний.
- Ты же плакал!
- Я? Ты в уме, Потти? Я смеялся. Мне что, уже и посмеяться нельзя? Я не виноват, что твой дружок - первый кандидат на звание «Идиот века».
Гарри поспешно отпрянул от предателя и попытался выглядеть невозмутимым, как скала. Гордая гриффиндорская скала, о которую больно разбиваются волны слизеринской подлости.
- Я думал, что у него припадок. У него часто бывают… неконтролируемые приступы отчаяния, - мстительно объяснил Гарри общественности, с радостью отметив незатухающий интерес слушателей. - Драко вообще романтическая, тонко чувствующая натура. Недавно даже пытался выкинуться с Астрономической башни. Утверждал, что ему незачем жить, если ты… - Гарри быстро оглянулся вокруг, - да-да, ты, Парвати, не согласишься стать его девушкой. Он влюблен в тебя с первого курса, и… - брюнет не успел договорить: в этом месте Парвати стрелой бросилась ошеломленному Драко на шею и сбила Гарри с ног.
