Я направил своё внимание на рой красных капель боли, плавающих в моей ментальной сети. Их количество явно прибавилось. Теперь надо было их использовать. Я усилием воли потянул их к себе, создав мысленную дорожку к ране. Я задал программу и наблюдал, как она исполняется. Я наблюдал как соединительные клетки ткани – фибробласты – синтезируют коллаген и эластин, соединительные белки организма. Видел, как белковые волокна укладываются вдоль соединений магических связок, заполняя травмированную зону. Красные капли боли вплывали в рану и впитывались тканями. Конечно, в обычных условиях на заживление раны требуются недели лечения. Но здесь и сейчас, при моём воздействии и целенаправленном потоке жизненной энергии, это происходило в разы быстрее. Я продолжал размеренно дышать и усилием воли выдавливать силу из посоха в лезвие энергетического кинжала. Вдох и заклинание нараспев.
- Вулнера санентур…
Мне пришлось ещё дважды погрузить острие в тело раненого. Один раз для того, чтобы срастить мышечные волокна, другой раз – стянуть кожу. Я мог гордиться своей работой. На плече воина образовалась тоненькая звёздочка шрама с расходящимися в разные стороны ветвящимися ниточками, оставшимися от разрывов тканей. С меня обильно тёк пот. Возвращение сознания в наш мир вызвало у меня головокружение и сильную усталость. Моё первое лечение без проникновения в плоть больного закончилось успешно. Но, даже зная об этом, мне было тяжело поверить в случившееся. Я пошатнулся. Отвел посох от тела воина. Очнувшись, запоздало снял путы усмиряющего заклятия. Освобождённый воин сжался в комок, поджав под себя ноги. Медленно, словно не веря, протянул вторую руку к заживленной руке, и потрогал шрам. Лекарка протянула ему тряпку, чтобы тот мог протереть руку от остатков крови и сукровицы. У этого заклятия было одно важное достоинство. Я поглядел на свою правую руку. Рука не болела. Мною стало овладевать ликование от первой победы и полученного преимущества.
Лекарка воспринимала мои действия как должное. Но позади себя я почувствовал удивление, испытываемое Элентиттой. Сквозь шум в ушах, появившийся как следствие возвращения в нашу реальность, я расслышал её голос.
- Хэас лики еделлен гул… (Это похоже на эльфийскую магию…)
В комнате мгновенно наступила тишина. Все посмотрели на меня. Я почувствовал себя слегка смущённым всеобщим вниманием. Медленно я повернулся к Элентитте. Глядя ей в глаза, произнёс.
- Иес…
Моего словарного запаса не хватало, чтобы объяснить, что это заклятие действительно похоже на эльфийское. Потому я его и стал учить. Как оно оказалось в списке людских заклятий? Мне не известно. Может этому заклятию людского мага когда-то научил эльфийский маг. А может людской маг подсмотрел это заклятие у эльфов и стал разрабатывать подобное для себя. Главным было то, что заклятие было в моей коллекции, и я мог его изучить. Но сейчас я смотрел на Элентитту, и её глаза загорелись яростным огнём. Её крик хлестнул по всем присутствующим как удар кнута.
- Теах нин… (научи меня…)
Не ожидавший такого, я отшатнулся. Присутствующие затаили дыхание. Тишина стала звенеть. Все ожидали развязки. И мне было понятно почему. Маги редко кого учили, если они не были учителями Академии. Передача заклятий от мага к магу даже среди представителей одной расы было огромной редкостью. Каждый стремился получить для себя преимущество над другими, запасаясь редкими заклятиями. Передача же заклятия магу другой расы не только не практиковалась никогда, но и наказывалась своими соплеменниками. Я мог отказаться с чистой совестью, опасаясь расправы над собой. И никто бы меня не осудил. Понимала это и Эллентитта. В её глазах отражались одновременно страх, надежда, просьба и боль от ожидаемого отказа. Я встряхнул головой, отгоняя наваждение. Некоторое время я молчал. Потом махнул приглашающее рукой.
- Тирио… отер хэн… (смотри… другой глаз…)
Эллентитта подпрыгнула и взвизгнула. Но тут же зажала рот рукой. Передо мной в тот момент стояла не взрослая, умудрённая опытом эльфийка, а маленькая девчонка, которой пообещали сладости. Девчонка, которая не сдержала радость, но потом сразу же устыдилась её. Она степенно прошла к столу, но её выдавало напряжение во взгляде и теле, которое ей скрыть не удалось. Но мне было не до смеха. Вы можете осудить меня за этот поступок. По вашему мнению, я должен был умереть, но не выдавать секретов магии представителям другой расы. Только вы не были на моём месте. Я был благодарен эльфам за то, что не бросили меня в лесу, а приютили. Я мог умереть от хищных зверей или орков. Они тогда стали для меня воинскими союзниками. А ещё я не знал, вернусь ли я когда-нибудь назад, в человеческую Империю. Тогда, брошенный в чужом мире, я жил одним днём. Чтобы наказать меня, вам пришлось бы сначала найти эльфийское поселение, а потом войти в него. Найти в нём меня и привезти меня в Империю для наказания. Но сначала вам надо было узнать, чем я здесь занимаюсь. Хотя эльфы и обещали вернуть меня домой, но возвращение мне тогда казалось чем-то далёким и нереальным. Я мог умереть много раз от разных причин. Всё это мелькнуло в моём мозгу в одно мгновение, и повлияло на это решение. На стол уложили нового бойца. Я занял удобное положение, Элентитта расположилась рядом, морща переносицу и напрягая глаза. Прежде, чем приступить к лечению, я произнёс.
- Меня за это казнят – оглядевшись по сторонам, добавил – Если узнают и найдут.
Много лет после этого я молчал о том, что произошло тогда той зимой в Роще Исцеления. Эльфы тоже не стремились рассказывать об этом всем подряд. Может их удерживала благодарность ко мне, а может чрезмерная гордость остроухих, которая вошла в поговорки разных народов. Теперь, когда я уже стар, а смерть ждёт меня за порогом моей жизни, можно об этом рассказать. Смерть не раз приходил за мной. Следующую встречу я жду уже без страха. По мере роста моих годов, эта встреча становится всё более желанной для меня. А старость обесценила все ваши угрозы, проклятия, презрение или ненависть. Когда я был молод, то молчал, потому, что считал этот поступок позорным. А ближе к смерти ваши критерии и оценки стали терять для меня значение. Ибо, как сказал Спаситель, «Пусть кинет камень тот, кто сам без греха». Но, чтобы оценить мои поступки, вам придётся «надеть мои башмаки и пройти моими дорогами». И тот, кто сможет пройти и остаться безгрешным, тот и должен меня судить. Мнение остальных мне теперь безразлично.
Так мы и приступили к излечению раненых воинов. Я намеренно делал всё медленно, чтобы Элентитта смогла это рассмотреть. Я мог гордиться собой. Хотя это и увеличивало страдания бойцов. Но позволяло, не спеша и вдумчиво, проводить лечение дистанционно. Это позволило набрать необходимый опыт. После того, как я излечил третьего раненого, раздался голос Элентитты.
- Кан им три… (можно мне попробовать).
Некоторое время я разглядывал Элентитту с изумлением. Потом произнёс.
- Стилл эарль… (рано ещё) – произнес я. И, подобрав слова, добавил – бо ан едел (на эльфе).
Элентитта смотрела на меня одновременно обиженно и разгневанно. Меня всегда удивляла способность эльфов проявлять сразу несколько чувств одновременно. Понимая, что от меня не отстанут, я произнёс.
- Репеат (повтори)… сон актион (это действие)… бен и гвелвен (на воздухе).
Медленно произнёс я, с большим трудом подбирая слова. Наверное, этим я и обидел тогда Элентитту, но по-другому было нельзя. Возникло минутное молчание. Было неизвестно, чем всё это закончится. Наконец, сжав губы, Элентитта вышла на середину комнаты. Взяв в руки свой жезл, она стала копировать мои движения. Выходило коряво, но стало понятно, что она не просто так смотрела на меня во время лечения все эти дни. В целом обряд был проведён правильно. Но не это удивило меня. За всё время выполнения обряда энергия, заключённая в её жезле ни разу не всколыхнулась от воздействия активирующих слов. Это было очень удивительно. Любой волшебник, даже просто размахивая посохом без выполнения всяких заклинаний, постоянно воздействует на энергию своего посоха, заставляя её колебаться и даже выплёскиваться вовне небольшими капельками разряда. Жезл Элентитты вёл себя как инертная вещь. На моей памяти такое случалось в трёх случаях: либо посох представлял собой красивую безделушку, не имеющую отношения к магии; либо это был чужой посох; либо волшебник был не настроен на собственный посох. Жезл Элентитты не подчинялся воле своей владелицы. Я заворожено смотрел на её жезл и даже не сразу понял, что ко мне обращаются. Очнулся только тогда, когда лекарка тронула меня за плечо. Элентитта хотела узнать, насколько правильно она всё исполнила. Я вытянул руку в сторону её жезла и спросил.
