то, что сам он раздался в плечах и вырос, по сравнению с собой двухлетней давности, когда в последний раз бывал в колониях. Без помех добравшись до самого северного порта, он сел на корабль, отплывающий в Страну Огня. Почему он не отплыл из Ю Дао или любого другого города ближе к метрополии? Просто потому что они кишели перебрасываемыми в Царство Земли войсками. Нет, вообще-то проблем с военными у него быть не должно, но зачем нарываться?
Однако вскоре принц крепко пожалел о своей излишней осторожности. На второй день плавания его корабль угодил в сильный шторм. И хоть этот парусник был достаточно крепким для мореходства в северных широтах, шторм явно грозился если не поломать, то сильно повредить корабль. Чан Мину пришлось вместе с командой убирать паруса и затыкать образовавшиеся течи. Когда он в очередной раз бежал за смолой, корабль сильно тряхнуло, и он упал, ударившись головой. Последнее, что он запомнил, это панические крики матросов о том, что у корабля сломалась главная мачта.
Чан видел сон. Прекрасный сон о славных временах, когда он жил во дворце. Сон-воспоминание. Он стоял в большом дворцовом парке и видел себя. Еще не такого взрослого, лет 11, может 12. Младший Чан Мин целенаправленно шел к дальней беседке. Не придумав ничего лучше, старший Чан Мин последовал за младшим. Ожидаемо, он нашел в беседке заплаканную Азулу. Она была совершенно одна. Маленькая, заплаканная девочка. Младший Чан подходит к ней и окликает.
— Зул? Ты чего, Зул? — говорит он и пытается подойти к ней. Но девочка отскакивает от него и выставляет руки вперед.
— Не подходи! — пищит шестилетняя принцесса, смотря на молодого Чана с полными ненависти и боли глазами. — Я монстр, монстров нужно бояться!
Младший Чан, однако, не останавливается, а уверенно подходит к ней, утыкаясь в ее раскрытые, готовые к выстрелу огнем ладони. Он мягко берет ее за руки, опускает их и нежно обнимает, прижимая к себе. Азула была удивлена столь явным проявлением любви, особенно после случившегося. В первые секунды она просто не знала, что делать. Ненависть к матери, что в порыве злости обозвала ее монстром, лишила девочку способности адекватно реагировать. Но вот, она медленно поднимает руки и обнимает брата за пояс, утыкаясь ему в грудь. Из-под подбородка маленького Чана слышится надрывный плач. Постояв так несколько минут, Чан осторожно садится на скамью в беседке и приобнимает Азулу за плечи. Рыдания прекратились, но слезы все еще текли по щечкам девочки, которая просто не могла контролировать ту огромную силу, которой одарил ее Агни.
— Почему, Чан?.. Хнык… Почему мама не любит меня?.. Хнык… Неужели я и вправду монстр? — тихо спрашивала она, продолжая плакать. Чан взял ее рукой за подбородок и посмотрел прямо в большие, заплаканные, золотого цвета глаза.
— Запомни раз и навсегда. Ты не монстр. И никогда им не будешь. Ты всегда будешь моей маленькой сестренкой. Любимой… маленькой… сестренкой, — сказал он, а Азула перестала плакать.
— Всегда? — голосом, полным надежды, спросила она.
— Всегда, — ответил маленький Чан, крепко-крепко обняв свою грозную, но в то же время маленькую и беззащитную сестренку. В ту же секунду старший Чан почувствовал, как ветер подхватил и стал уносить его от беседки красного цвета с золотыми драконами, где сидел младший Чан и доверчиво прижавшаяся к нему Азула.
center***/center
Пробуждение было… непонятным. Вроде бы ты и спишь, и не спишь. Чан читал в одном из свитков, что такое впечатление бывает во время целебного транса, в который вводят тех, кто прошел по самому краю. И сейчас Чан Мин не мог понять, где он и что с ним. Так он провел несколько часов или дней. Наконец-то, когда Чану удалось открыть глаза, он увидел ледяной потолок. Его сердце сразу же рухнуло куда-то вниз живота. Куда это он попал?
Повернув голову, Чан увидел еще более неожиданную картину. Рядом с ним, на шкуре какого-то зверя, сидела девочка лет 12 с абсолютно белыми волосами и с интересом рассматривала его. И Чан не придумал ничего умнее, чем сказать:
— Привет.
И стоило ему открыть рот, как девочка, широко распахнув глаза, завизжала от восторга и стала хлопать ладошками.
— Уиииииии! Ура, ура! Ты проснулся! Я смогла тебя разбудить! — и снова похлопала в ладоши.
Чан ничего не понимал и во все глаза смотрел на маленькую пигалицу, что весело хлопала ладошками. К счастью для него, в комнату вбежали, видимо, няньки этой девочки и, бурча что-то под нос, уволокли ее куда-то. Девочка героически сопротивлялась, однако под напором превосходящих сил противника, была вынужденна сдаться. Чан, пользуясь затишьем, с трудом выпрямился и стал осматривать помещение. Мда, если ему не изменяла память, то лед как строительный материал использовали в Племенах воды. А географически ближе всего к колониям находилось Северное Племя Воды. Ситуации хуже придумать было нельзя. Ведь Северное Племя воды, не считая некоторых торговцев в Гаолине, было полностью изолировано последние несколько десятков лет. А боевые действия между Северным Племенем и Народом Огня прекратились исключительно по той причине, что воевать в северных широтах вообще, и в тундре в частности, было делом неблагодарным, а потери последнего крупного столкновения были просто чудовищными. Кто знает, что придумают эти оторванные от мира люди для скромного жителя колоний, едущего проведать свою мать?
tabРазмышления Чана были прерваны раскрывшейся дверью. В комнату вошел не молодой, но и не старый мужчина с черными волосами и тяжелым взглядом. Он обвел помещение взглядом и подошел к Чану.
— Доброго пробуждения тебе. Я вождь Арнук. А кто ты?
И хотя вопрос был задан нейтральной интонацией, Чан по его взгляду понял, что ответа от него ждут максимально честного.
— Приветствую тебя, вождь Арнук. Меня зовут Мин. Мин из Ю Дао. Прости меня, что не могу встать и поприветствовать тебя согласно твоему положению. Ноги пока не слушаются меня, — сказал Чан и сидя изобразил неглубокий поклон, про себя отметив, что Арнук слегка улыбнулся от лести. Значит с ним можно работать.
— У тебя нет необходимости вставать. Я прекрасно понимаю, что ты просто не можешь, — смилостивился вождь
