и создало рябь в воде в чашах, проливая чуть-чуть и делая рукава кимоно мокрыми. Но в этот раз я не упал.
После десятого прохода, дед приказал ускорить шаг. Вода пролилась…
- Не застывай каждый раз, когда проливаешь воду! – прикрикнул дед. – Создашь плохую привычку. Шевелись!
Попытки и падения продолжились. Чувство времени потерялось где-то между тяжелым дыханием и едким потом, лезущим в глаза. Свист тонкого прута перед ударом стал внушать суеверный ужас со временем. Я стал его бояться больше самой боли. И не желая испытывать снова, выжимал из себя все что мог, лишь бы сохранять идеальный баланс.
К полудню дед выслушал о себе первые нелестные слова. Это когда он сказал что обеда и перерыва не будет. В какие-то минуты я от души его возненавидел. Трудно любить человека, который превращает спину в кровавое месиво, по ощущениям. Пока еще ни капли крови не пролилось, но моя спина кричала, что удары давно стесали мясо и идет пересчет костей.
Но, не смотря, ни на что, я продолжал, крепко держа в памяти то, что существуют люди, которых бьют, мать его, железными прутами и они продолжают. И вместо чаш на руках шары из камня, которые не только тяжелее, но и с которыми балансировать сущий ад.
Дед слышал от меня шипение, тихую ругань и возможно даже пару всхлипов, но, ни одной жалобы. Когда солнце начало клониться к горизонту, а небо краситься в розовые тона, я пробежал туда и обратно, не потеряв ни капли воды из чаш.
- На сегодня достаточно, - решил дед, бросая прут на землю небрежным взмахом кисти. – Молодец.
На белой ткани на земле лежат черные обломки и один треснувший инструмент наказания. От пятерки прутов осталось только два полностью целых. Спину я не чувствовал совсем.
При мыслях, что об отца сломалось двенадцать таких розг, в груди рос суеверный ужас.
- Отдохни завтра и тренируйся сам еще пару дней. Думаю, к пятнице я снова смогу выкроить день для тебя. А до этого старайся увеличивать скорость прохождения.
Сил говорить у меня не осталось, только на судорожный кивок. Руки и ноги сводит мелкими судорогами, но я подавляю их, посылая как мог волны реацу в онемевшие конечности. Уверен, что не будь я пробужденным, уже к обеду бы сдох и упал в обморок.
День беспрерывных тренировок с утра до вечера, без еды и воды, без минуты отдыха и с суровыми наказаниями за промахи. И я выдержал! До этого я даже не предполагал, что вообще способен на нечто подобное.
- И не забудь про целебную ванну, а то останутся шрамы. Я уже приказал Роширо подготовить лучший набор. Он уже должен был приготовить все в твоих комнатах. Ты слышишь меня?
Подняв мутный взгляд, поймал на мгновение тревогу в глазах старика. Постарался немного улыбнуться и выдавил:
- Да.
- Хорошо. Я не буду использовать Кидо или звать целителя для таких мелочей. Это научит твое тело инстинктивно лечить себя реацу. Не забудь, никакой еды и воды сегодня, ты наказан. Стресс в управляемых масштабах подстегнет твою душу на рост. Но если ночью станет совсем плохо, что даже лекарства и мази в поместье не помогут, разрешаю отправить посыльного в Четвертый Отряд. Пусть упомянут мое имя и там пришлют кого-нибудь. Давление это хорошо, но не до глупости.
Облизнув сухие губы, я снова кивнул. Как только тренировка окончилась, дед снова размяк… Он слишком меня любит, даже в своем состоянии вижу, как ему трудно сейчас оставаться твердым и не послать за целителем прямо сейчас. Только подай я знак, попроси, пожелай немного смухлевать.
Я не собирался мухлевать, никакой актерской игры в больного. Наказан, так наказан. Мое тело и гордость продержались до конца, неужели я позволю себе разныться и сломаться уже после того, как все закончилось? Да никогда! Буду жалеть себя, когда окажусь в одиночестве и молча.
- Хорошо. Мне пора, ночевать буду в отряде, как всегда.
Последние слова перед резким звуком сюнпо в исполнении деда. Я остался один на полигоне и переждав приступ бессилия, поковылял в главный дом. Уверен, подай я знак и тут же бы появились помощники, поддержав в пути до столь желанного дома.
Но я стискивал зубы, ругался про себя на баранью упертость и шел по ровной каменной тропе шаг за шагом. Не подозревал, что она есть и так велика во мне… Чертова гордость. Я продержался, смог! Прежде всего себе доказал, что на что-то способен, кроме напыщенных слов и мечтаний.
Такую тренировку не каждый настоящий солдат пройдет, а я, все еще пацан и изнеженный аристократ, прошел. И собираюсь пройти дальше, стерпеть больше, стать еще лучше. Как тут не проклюнуться росткам гордости?
Надеюсь, я не превращусь в подобие одного из Кучики. Хотя у меня есть чувство юмора, это уже гарант что нет! Хе-хе, ой блин, даже тихонько смеяться больно.
Этот день запомнился мне надолго. Самый первый день настоящих тренировок от элитного офицера Первого Отряда, не самый трудный, но слишком врезавшийся в память. Хлесткие звуки прута снились мне той ночью. И спал я на животе.
Целебная ванна стянула открытые раны и сняла воспаления и смягчила крупные спазмы, но сил не прибавила. Вылазил я из нее с трудом и кряхтением столетней бабушки.
Ночь была полна беспокойных снов, боли и судорог в мышцах. А еще проклятий. Ох, как я проклинал все и вся, терзаясь и потея в темноте, не смея много шевелиться!
Но когда на следующий день, преодолевая боль в спине и мышцах, я пришел на полигон и с легкостью повторил пробег с чашами… Мое тело, еще вчера бывшее деревянным в этих попытках, сегодня само собой пролетело по столбикам, плавно и легко делая все, что я от него требовал.
Вся злость и обида растаяли, как дым на ветру. Терпение и доверие к методам деда окупились почти сразу. И раз так… Я буду терпеть и дальше. Как бы сложно не было, это будет того стоить.
Поклявшись себе в сердце стерпеть будущие невзгоды, постоял в тишине, закрепляя в душе эту решимость. Как будто накапливая ее на будущее, что чую, понадобиться. Это была лишь базовая тренировка перед настоящим Хохо, Пути Поступи. Какие будут другие?
В животе заурчало. Хотя чашек я вчера уронил далеко не одну, но это же относилось только ко вчерашнему дню? Потому что если нет, то голодать мне
