Правда, никого по пути младший Малфой не встретил, если не считать нескольких целителей в лимонных халатах. Найдя нужную палату, он уверенно вошёл внутрь.
— Сегодня прям день посещений, — улыбнулся Бьёрн, сидя на кровати. — Ты с этой банкой очень потешно выглядишь, Люц.
Малфой тоже ухмыльнулся и поставил свою ношу на столик возле кровати Бьёрна.
— Иногда надо спускаться с вершин к первородным корням, — Малфой важно задрал палец. — Даже знатному лорду нужно понимать, что волнует обычный народ.
— Ха-ха, — рассмеялся Магнуссон. — Ты теперь говоришь, как настоящий политик.
— Отец натаскивает, — Люциус по-простому уселся рядом, на кровать. — Мне Горбин рассказал, что на тебя покушались. Ты узнал, кто это?
— Я только неделю как в себя пришёл, — хмыкнул Бьёрн. — Есть подозрения, но надо всё проверить. Мистер Горбин и ещё один знакомый обещали выяснить через свои связи.
— Я тоже поспрашиваю среди аристократии, — кивнул Малфой. — Члены нашей французской ветви вращаются в высшем обществе, кто-нибудь что-нибудь да слышал.
— Спасибо, Люциус, буду признателен, — серьёзно кивнул Бьёрн и, взяв палочку, трансфигурировал два стакана.— Ну что, за встречу?
Люциус воровато огляделся по сторонам, но в палате никого, кроме них двоих, не было.
— А давай! Только не говори никому.
Бьёрн с ухмылкой разлил по стаканам единорожье молоко, и они с удовольствием чокнулись.
— За здоровье, — Малфой первым, прикрыв глаза, отхлебнул волшебный напиток.
— И за месть врагам, — мрачно проронил Магнуссон.
Ежедневные изматывающие тренировки с Гриндевальдом не прошли для него даром. Бьёрн уже не был тем наивным и добрым юношей, каким был раньше. Теперь он действительно желал отомстить.
Дверь отворилась, и в палату вошли Дамблдор и Сметвик. Увидев остатки молока на губах слизеринцев, Альбус весело сверкнул очками.
— Простите, что прерываю ваше, несомненно, приятное времяпрепровождение, молодые люди.
— Здравствуйте, директор, — хором произнесли Бьёрн и Люциус и также одновременно вытерли рты.
— Оу! — принюхался к запаху Сметвик. — Молоко единорога? Вы решили стать целителем, мистер Малфой? Боюсь, против ваших методов у Мунго не будет шанса.
— Ну что вы, целитель, — ухмыльнулся Люциус. — Когда я стану министром магии, я тут же распоряжусь, чтобы для лечебницы закупали достаточно единорожьего молока.
— Тогда уж и для Хогвартса увеличьте бюджет, мистер Малфой, — хмыкнул Дамблдор.
— Непременно, если мою кандидатуру поддержат в Визенгамоте ваши сторонники, сэр, — лукаво прищурился Люциус.
— Увы, тут я не властен, — показательно вздохнул председатель Визенгамота. — Центристам надоели метания либералов и консерваторов, так что нейтралы будут активно продвигать своего кандидата.
— И кто же это? — помрачнел Малфой.
— Тут нет никакой тайны. Это Милисента Багнолд, — Дамблдор вежливо улыбнулся. — Она училась на Когтевране лет сорок назад. Очень целеустремлённая дама. Ваш отец её прекрасно знает, они ведь учились вместе.
— Я у него спрошу, — поскучнел Малфой и стал прощаться. Через пятнадцать минут в палате остались только Дамблдор и Бьёрн.
— Ты готов сдавать экзамены, мой мальчик? — Альбус пытливо посмотрел на Магнуссона. — Если надо, я договорюсь в Министерстве, чтобы Гринготтс выделил для тебя креди́т на обучение в следующем году.
— Спасибо, директор, — улыбнулся Бьёрн, не собираясь идти на поводу у старого паука. — С моей памятью всё в порядке, минимально необходимое количество экзаменов я сдам.
— Сметвик сказал, что мы можем уходить в любое время, — Дамблдор подавил лёгкое разочарование. — Сейчас спустимся в приёмный зал, а дальше камином прямо в мой кабинет. Думаю, твои друзья Джеймс и Сириус очень обрадуются, когда когда вы встретитесь. Да и остальные ученики наверняка будут рады тебя видеть.
— Я готов, сэр, — Бьёрн легко поднялся с кровати. — Типли сам перенесёт вещи в мою комнату.
Он накинул мантию, вложил палочку в кобуру на предплечье и завязал отросшие волосы в хвост.
— Тогда идём, — Дамблдор поднялся со стула и первым направился к двери.
— Типли, перенеси все мои вещи в Хогвартс, — приказал Бьёрн в пустоту и закрыл за собой дверь палаты.
***
Обновив защиту от ветра и холода, Гуннар Свардхисон вошёл в тёплое помещение. Старый замок, который от великих щедрот выделили волки остаткам клана медведей, был совершенно непригоден для жизни. А ведь с ними были женщины и дети. Поэтому первое время все усиленно старались сделать эту груду заледеневших камней хотя бы немного обитаемой. Пришлось даже торговать с магглами. Часть родовичей занялась промысловой охотой и рыбалкой, женщины принялись изготавливать разные поделки из шкур и костей. А Свардхисон организовал торговлю как здесь, в Финнмарке, среди местных племён саами, так и на границе со славянскими землями.
В большой зал, где сейчас находились почти все соклановцы во главе со Свардхисоном, влетела уставшая сова. Она уверенно уселась прямо на стол перед Гуннаром и настойчиво протянула ему лапу, косясь, однако, на тарелку с нарезкой. Северянин тут же отвязал послание и пододвинул сове мясо. Под довольный клёкот птицы Свардхисон не спеша начал разворачивать письмо.
«Здравствуйте, дядя Гуннар! Я жив и сейчас почти в норме. Вы были правы, когда говорили, что у нынешних Волков нет чести. Я готов исполнить свои клятвы и вернуться на север. Продержитесь до осени, мне следует подготовиться», — прочитал радостные вести Свардхисон. Он настолько резко вскочил, что задремавшая над тарелкой сова заполошно взмахнула крыльями.
— Клан скоро возродится! — проревел Свардхисон, потрясая письмом. Его седые волосы и борода зазолотились в лучах заходящего солнца. — Магнуссон жив и скоро вернётся к нам. Клянусь Тором нас всех ждёт славная битва!
Радостные крики соклановцев заставили проснувшуюся сову взлететь под потолок.
***
В глубине рукотворных пещер, расположенных в толще скалы у мыса Нордкап, в келье, с низким потолком, сидела сморщенная старуха с крючковатым носом и тёмно-зелёными злыми глазами. Однако в этот момент они были закрыты, а из беззубого рта вырывалось негромкое монотонное гудение.
Ведьма решила проверить будущее. Не угрожает ли кто-то ещё клану Волка после смерти последнего Магнуссона? Ведь, как известно, врагов у Модброка хватает. Не все хотят идти под руку самого могущественного мага Севера, многие желают ему смерти. Однако среди множества вероятностей не было ничего такого, с чем бы Харальд не справился. Совы и Барсы ему не соперники, даже если объединятся, а об остатках Медведей и говорить не стоило.
Ведьма постаралась расширить восприятие как можно дальше и внезапно почувствовала чьё-то недоброе внимание. Казалось, неизвестный стремительно приближался огненной точкой, и вскоре Фрея увидела перед собой оскаленную медвежью пасть.
— Вы же все мертвы?! — нерешительно прошептала испуганная ведьма. — Вы же сдохли!?
Блеснули белые клыки, а потом медвежья пасть сомкнулась на её лице, выдавливая глаза и разрывая кости.
Сигрун Нильсен тащила поднос с едой для матери. Восемнадцатилетней невероятно красивой девушке было неприятно находиться здесь, в старых пещерах. Она должна была заканчивать в этом году институт Дурмстранг и даже нашла себе там отличного парня, но мать, которую все считали её прабабкой, внезапно забрала её с шестого курса и вернула домой. «Ты обязана будешь пройти посвящение немного раньше, — сказала та. — Если моя задумка не сработает, я пожертвую собой во имя клана. Наследие семьи Нильсен не должно угаснуть».
Вдруг дальше по коридору из комнаты матери раздался истошный визг, переходящий в хрип. Сигрун уронила поднос и, вытащив палочку, бросилась вперёд. Картина, которую она увидела, напомнила девушке уроки УЗМС, когда молодого шведского короткорылого дракончика кормили дикими гриннинскими лошадьми. Кони, судорожно хлопая подрезанными крыльями, пытались избежать смерти, а ловкий серебристо-голубой ящер с азартом отрывал от них кровоточащие куски мяса. Сейчас леди Фрея напоминала коня, которого распотрошил голодный дракон. Кровь была везде. На полу, на стенах, на самой старой ведьме. Она что-то пыталась сказать, но из окровавленного месива, бывшего раньше лицом, вырывались только свистящие звуки порванной трахеи. Дёрнувшись в последний раз, Фрея повалилась вниз, прямо к ногам остолбеневшей Сигрун.
