Кстати да, Азазель своим видом напомнил. У меня ведь ещё осталась та самая бутылка. Выну ка я её из кармана… где там рюмка? Ага. Ну, поехали.
— Кха-а-а…
Бр-р-р… пробирает. А чернокрылый улыбнулся краем рта, при оставшемся постным остальном лице. Довольно забавное выражение. Даже самому улыбнуться потянуло… О! Это алкоголь сработал.
— Я, пожалуй, воздержусь в этот раз от сего… напитка. — Скосив глазом на бутылку, уведомил меня Азазель.
— А я и не предлагаю. Кхе. — Вдох, выдох. — …Это всё мне.
— Та-а-ак… — Слегка посерьёзнел (или сделал вид) лидер падших. — Давай, рассказывай.
— Ух… может, не надо? — Жалостливо прошу я.
Нет, ну не взыграли же в падшем отцовские инстинкты при виде меня, шестнадцатилетнего подростка, надирающегося в одиночестве в каком-то занюханном (пусть и, как оказалось, любимом у Азазеля) баре? Хотя… всё может быть.
— Надо, Райзер! Надо. — Отрезал, будто с неохотой, мужчина.
…И всё же он мировой ангел. Пусть и падший. Быть может, если я поплачусь ему в жилетку… нет, этого не будет. Но если хотя бы просто выскажусь — может, моё пошатнутое душевное здоровье вернётся в норму?
— Ох… ладно. — Сделал я ещё один резкий глоток, естественно, не пытаясь предпринять такую глупость, как попытка разобрать как таковой отсутствующий у данной ужасной жидкости вкус. — Кхе! Кха-кха… женщина.
Лицо Азазеля вытянулось. Рот также растянулся в понимающей улыбке. Покивав мне с важным видом, чернокрылый состроил одухотворённое лицо, и уселся поудобнее. Слушать мои словесные излияния, наверное. Ха, не дождётся. У меня не такого рода проблемы. А ТАКОГО про который вообще лишний раз упоминать не хочется. Да и не со всеми женщинами у меня проблемы, а только с одной… если ЭТО вообще можно назвать женщиной.
Хотя… как оказалось, скорее всего, можно.
— Ну так… и? — Не дождавшись от меня продолжения, и оставив на некоторое время повариться в собственных мыслях, тактично напомнил о себе Азазель.
Хряпнул ещё рюмку. Я, а не он. И да, пожалуй, я действительно таким темпом напьюсь… так что нужно прекращать. Мир ещё не созрел до открытия онейромантии. Тем более ТАКИМ образом.
— Вот встань на моё место, чернокрылый. — Болезненным тоном (ну, какой получился, уж извините!) начал я излагать свою проблему. — Стоит перед тобой… существо. Настолько могущественное, что ты не захочешь даже попытаться что-либо с ней сделать силой.
Азазель слегка переменился в лице, но уже спустя секунду натянул всё ту же понимающую мину.
— Вот… она стоит перед тобой. Ты спрашиваешь, мол, чего оно… она хочет от тебя. А она продолжает стоять и молчать.
Мотаю головой из стороны в сторону, вспоминая этот момент.
— …И тут ты начинаешь вспоминать, чем мог перед ней провиниться… ну, кроме очевидного. Все свои грехи наружу лезут, просятся под хоть какое-нибудь обоснование.
— Да… легендарная «женская логика»… — Протянул лидер падших.
— Ох, если бы! — Сокрушённо признался я. — Я в ней… женщину… после следующих её слов не мог ещё долго признать. Да и есть в этом доля смысла, учитывая её суть.
— Ну-ну… — Успокаивающе похлопал меня по плечу понятливый мужчина, с последних слов оценивший примерный масштаб трагедии, ведь женщины чувствуют, когда их таковыми не воспринимают, и от этого зачастую сильно бесятся.
— А дальше она… дальше она требовательно, эдаким серьёзным, безэмоциональным тоном говорит мне. Предлагает мне… в общем, то что она предлагает — невозможно и противоестественно. А если бы было возможно, то мир бы этого не выдержал!
…Не знаю, о чём там подумал Азазель, но мне на секунду показалось, что у него из правого глаза скатилась скупая мужская слеза печальной солидарности! Вот ведь… опытный в отношениях с противоположным полом тип! Это что же он такое припомнил из своего прошлого-то?
…Нет, я всё понимаю, но… предложить мне помочь ей убить Великого Красного?! Я в тот момент, когда Офис говорила мне это, не знал что мне думать и делать. Вернее, какую отмазку попытаться озвучить.
— Я всерьёз не мог в первые секунды понять, шутит она или нет! Вынесла мне мозг капитально… Но это ладно. Кое-как отбрехался. — Поведал я, с содроганием вспоминая собственную изворотливость, на которую даже сам не знал что способен.
Азазель вновь покивал и молча отпил из своей тары.
— …Но это всё были только «цветочки». «Ягодки» пошли потом. Я предложил ей прогуляться, так как обстановка не соответствовала возможному… разговору.
Было такое дело. Попросил. Оценил безынициативность и ожидание каких-нибудь моих решений. И решил оттянуть момент хотя бы передислокацией. Аккуратно, словно живую бомбу, взял за руку и повёл в город, постоянно оглядываясь на неё и судорожно прикидывая в вариантах будущего, насколько её терпения хватит. Оказалось — надолго. Я скорее сам бы устал морально (тем более я! Такой стресс!), чем ей бы надоело. Но в определённый момент…
— Прошлись по городу. Короткая прогулка. Однако в один конкретный момент она… она вновь сломала мне мозг и чуть ли не разрушила понятие нормы. А понятие нормы… *ХНЫК* ты просто не представляешь себе, Азазель, насколько для меня понятие нормы — дорого как явление!
Последняя фраза вырвалась из меня с неким праведным гневом. Нет, мой Хокус поведение драконицы не затронуло… но это было близко. Она слишком… странная. Слишком необычная и непросматриваемая. Это то, что онейроманты ненавидят больше всего.
А вновь сломала она мне мозг тем, что… залипла у витрины кондитерского. И перестала реагировать на слова. Я уж грешным делом было подумал, что там, в этом месте, находится некий секретный (и опять же не просматриваемый мною) схрон со спрятанными необычными артефактами, или там… ну не знаю… что вообще способно заинтересовать настолько сильно ТАКОЕ существо?
Оказалось — печеньки.
ПЕЧЕНЬКИ, ******!!! В РОТ МНЕ НОГИ!
— Что же она сделала? — Всё же не понял по моему виду, какую ему реакцию следует показывать, Азазель.
— Она… поступила таким образом, что я понял. Осознал, что в этом существе, которое гораздо старше меня, в душе находится самый что ни на есть… ребёнок.
— Да… женщины — они такие. — Авторитетно заметил лидер падших. — Могу дать пару советов по тому, как тебе вести себя с ней. Это ведь была Тиамат?
И глянул так характерно на мою левую руку. ОХ ТЫ Ж…! Со всеми этими переживаниями забыл поддерживать экранировку встраивающегося святого механизма! Спасибо тебе, Азазель.
…Почему он подумал, что это была Тиамат? Как ни странно, тут не нужна онейромантия для ответа. Во-первых, я «тусуюсь» с Вельзевулом, а у Аджуки в главных судьях «его» системы рейтинговых игр как раз и числится Тиамат — кстати это не самый общеизвестный факт, но передо мной всё же лидер падших сидит, а не кто-нибудь другой. Во-вторых, Тиамат — это драконья королева (по «силовому рангу»), у которой один из носителей Ддрайга однажды слямзил некое сокровище. С тех пор она очень «любит» находить пользователей Повышающего Механизма, и делать с ними… всякое. И, естественно, она подпадает под описание на все сто: и таки «настолько сильная», и «я не знаю чем перед ней провинился».
Скрываю все свои драконьи эманации и оглядываюсь под понимающим взглядом Азазеля.
— Ну… что-то типа того.
Ага, Офис — тоже ведь дракон. Точнее, драконье божество бесконечности.
…А вообще, я слишком многое наговорил под воздействием этого пойла. Но всё же о многом и умолчал.
Например о том, что таки купил ей печенье. И пока она его поглощала, по её же разрешению просканировав Офис (не знаю, что на меня нашло, видимо, мой мозг не выдержал нагрузки и отдался инстинктам, в том числе исследовательским), я для себя уяснил — она сильнее Великого Красного. Настолько, что ей не нужна никакая помощь, если бы она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотела убить его. Даже если то, что я думаю о Секюришинтее — правда (инстинктивный «онейромант», пользующийся природной концепцией воплощения надежд «общественной воли» основной реальности, а также просто до неприличия мощный дракон), то даже так Офис — сильнее. Ведь она… она — ожившая концепция бесконечности. В наиболее прямом, насколько это возможно, смысле. Вся «нереальность», всех слоёв-вариантов, будто вдруг разом обрела разум, и создала переменчивое тело-аватар, которое впоследствии назовут Уроборос, Офис, и множеством других имён. Соответственно, она черпает силу из всей бесконечной «нереальности», частью которой и является, так называемое местными, «междумирье». И, естественно, ей не нравится, что там появился и вовсю занимается «онейромантством» Великий Красный — никому такое на месте Офис не понравится. Это всё равно что постоянно слышать над ухом звонкий гудёж назойливого комара, что мешает сосредоточиться на делах.
