выполнил.
Во сне я опять летал.
***
***
Неделя незамутненного счастья. Это очень много. У кого-то и за всю жизнь такого не наберётся. У меня вот выпало даже подряд.
Понятно, что с Ланой мы были не всё время. У каждого из нас есть своя часть жизни, которая не предполагает участие в ней второго, но даже просто само осознание, что вот, мечта твоя вот она, с тобой. Не где-то во сне или в фантазии, а прямо здесь, сейчас – это очень дорого стоит.
На следующий день, на остановку школьного автобуса мы с Ланой шли вместе. И в школу входили, держась за руки, что автоматически означало заявление для всех сплетников школы, что мы теперь вместе.
Что ж, в школе, в «слое» «популярных» пары создаются часто. И так же часто меняются. Этим мало кого можно удивить. Но следят за этим всё равно очень пристально. Что уж говорить о нас: Королева Бала с тем, кто разбил нос предыдущему Королю. Взгляды были прикованы к нам прочно. Завистливые, в основном. Почему-то очень редко кто-то радуется чужому счастью. Но очень часто завидуют. Странно устроены люди. Странно устроена жизнь.
На уроках, там, где это не возбранялось, Лана переместилась за парту ко мне, потеснив Росса. Тот не возражал, переместившись к Хлое. Вот ведь странность, Пит, пожалуй, один из очень немногих людей в школе, чья зависть ко мне не выросла в этот день, а уменьшилась. Но это же хорошо?
Возвращались по домам мы с Ланой тоже вместе. Потом, правда, разбежались по своим делам, их ведь у каждого хватает.
Заехал Лекс. Поздравил с «победой в войне». Я лишь пожал на это плечами, продолжая глупо улыбаться. Вообще, эта улыбка практически не сходила с моего лица всё утро, да и потом тоже. Отец даже предложил лимончика зажевать.
Отцу, я, кстати, рассказал о Грэге. Тот, сперва хмурился. Потом же пожал плечами: такова жизнь, дерьмо в ней тоже случается. Порой, чаще, чем хотелось бы.
Его больше беспокоили мои отношения с Ланой. Ему я не стал говорить о степени осведомлённости девушки: пусть тихорятся друг от друга, а я понаблюдаю и посмеюсь.
Ещё, Лекс подбросил мне заказ, как кодеру. Драйверок один написать, на Ассемблере для агрегата с приложенной спецификацией к нему и выкладками по физике процесса, который в агрегате происходит. Деньги по договору, всё честь по чести.
Ну, почему бы не взяться? Главное, не забыть выполнение растянуть хотя бы на недельку, что бы не очень уж сильно засвечиваться. Обещал попробовать.
Лекс уехал, я доделал дела и пошёл за Ланой – проводить её до конюшни, помочь в конюшне и покататься потом вместе с ней. Ну а что? На лошади ездить я тоже, как и она, вполне себе умею, чай на ферме рос, не в городе. Лошади в конюшне, те, которых можно брать мне, были. Так что, почему бы и нет. Занятие это романтичное, в целом приятное, при наличии привычки или железной задницы. На отсутствие ни первого, ни второго не жаловался.
– Кларк, а давно это с тобой? – спросила Лана, когда мы отъехали от конюшни километра на полтора.
– Что со мной? – сразу даже не понял я.
– Ну, ты такой… сильный, быстрый? Давно? – пояснила она свой вопрос.
– Всегда был таким, сколько помню, – пожал плечами. – Родился, наверное, такой. Или нет? – задумался я. Ведь и правда, каким я родился? Таким же сильным, как сейчас? Всё же вряд ли. Думаю, природа не настолько жестока, чтобы давать мои силы совсем уж младенцу. Как-то это уж перебором было бы. С другой стороны, что я вообще знаю о своём биологическом виде? – Меня ведь нашли после Метеоритного Дождя. Отец с матерью… Кенты взяли меня к себе. Биологические родители так и не нашлись. В тот день много людей погибло.
– Я знаю, – погрустнела девушка.
– Пытались что-то о судьбе моих выяснить – не смогли. Видимо, какие-то приезжие были, не из этих мест, иначе какие-никакие родственники бы объявились, а так… У Кентов своих детей не было. Мама… Марта Кент никак не могла забеременеть… да и сейчас всё ещё не может. Вот и усыновили меня.
– Грустно, – сказала Лана. – Как-то я раньше не задумывалась, что трагедия в тот день не только у меня произошла… Мы с тобой, получается, практически в одинаковой ситуации оказались: оба в тот день потеряли родителей. Только меня забрала Нэлл, а тебя Кенты…
– Я предпочитаю думать, что в тот день не потерял, а нашёл родителей. Ведь своих биологических я не помню. Совсем. Да и сомневаюсь я, если честно, что они были бы лучше Кентов. Что мы с тобой вообще о них знаем?
– Я… – серьёзно задумалась Лана над вопросом. – Пожалуй, я знаю только то, что рассказала мне Нэлл.
– Не знаю, Лана, – вздохнул я. – Возможно это предательство по отношению, к моим биологическим родителям, но я не очень-то хочу их отыскать. Или их родственников. Что-то подсказывает мне, что встреча не будет радостной. Марта и Джонатан – вот мои настоящие мать и отец.
– Довольно жестоко, по отношению к тем, кого ты совсем не знаешь, – чуть нахмурилась Лана.
– Возможно, – вздохнул я. – Но я предвзят в этом вопросе, поскольку считаю, что Кенты вне конкуренции. Вообще им при жизни памятник ставить надо. Не могу представить кого-то, кто мог бы быть лучше…
– Даже так? – улыбнулась Лана.
– А ты сама представь трёхлетнего малыша со всей его любознательностью, непоседливостью и активностью, который при этом легко может поднять и бросить метров на тридцать отцовский трактор, как нитку, порвать стальной трос лебёдки, а бегает с такой скоростью, что видеокамера не фиксирует, не то, что глаз уследить не может. А «отцовский ремень» не пугает совершенно, поскольку об этого малыша не то что ремень… лом гнётся, – Лана невольно прыснула от смеха.
– Извини, – тут же сказала она. – Просто, вспомнила тот лом…
– Да ничего, – тоже улыбнулся я. – Вот только на деле, это перестаёт быть смешным уже после первой проломленной его лбом стены и обрушения части стропил… а уж совсем смех пропал, когда я газовый баллон погрыз…
– Погрыз?! – вытаращилась на меня Лана.
– А чему тут удивляться? – пожал
