Гарри поморщился. Ему не понравилось, что кто-то перебил голос Северуса. Он хотел просто слушать его, как слушают музыку. Он облизнул губы и вздохнул.
— Достаточно, мисс Грейнджер, все верно. Мистер Малфой, подскажите нам, что произойдет с нетрансмутационными составами при попытке их магического преобразования?
— Скиснут, — лениво сказал Малфой.
— Совершенно верно. Десять баллов Слизерину, — промурлыкал Снейп.
Малфой быстро показал Гермионе язык.
Гарри оглянулся на Гермиону. Та спокойно листала учебник. Она не злится на Снейпа, понял Гарри. Наверное, она права. Гарри вспомнил, что она ему говорила когда-то на Астрономической башне.
Когда мы будем взрослыми, нам не пригодятся баллы. Нам пригодятся знания. Это то, что я хочу вынести из школы с собой. А баллы пусть Снейп оставит себе. У него больше ничего нет.
— …в результате чего мы можем получить составы, которые выходят далеко за рамки понятия «зелья» и приближаются скорее к магическим эликсирам. Свойства магических эликсиров…
Гарри посмотрел на учителя. У него больше ничего нет. Он вдруг подумал, что совсем не знает Северуса. Не знает ничего о нем, кроме того, что знают все. Он все время играет какую-то роль, подумал мальчик. Заглянуть в это сердце, на самую глубину, и понять его, о, Мерлин. Заглянуть в самую середину антрацитовой тайны, сорвать все покровы, всю ложь, все сложное и ненужное. Он вдруг понял, что какой бы страшной ни была правда, каким бы грешным или святым ни был Северус, он не сможет не любить его. Одинокого. Гордого. Разочарованного. «У него ничего нет… Неправда! У него есть я! Есть, и буду, пока жив». Горячая волна любви окатила его сердце. Он посмотрел на учителя широко открытыми глазами, в которых светилось новое чувство.
— …свойства магических эликсиров… — Снейп уставился на Гарри и замолчал. Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд, и это была магия, которой оба не могли противостоять.
Снейп моргнул, словно отгоняя чары наваждения. Внезапно он обвел класс странным взглядом, как будто видел их всех впервые. Все сидели притихшие.
— На сегодня все, — вдруг сказал он.
Снейп прошел на кафедру и захлопнул лежащую на столе книгу. До конца урока оставалось пятнадцать минут.
— Я непонятно выразился? — рявкнул он, глядя на остолбеневших учеников. — Урок окончен! В следующий раз — практическое занятие по трансмутационным зельям. Все свободны. Поттер, задержитесь на минуту.
*
Они не вошли в подсобку, а буквально влетели. Едва заперев дверь, Снейп навалился на Гарри всем телом, и с глухим стоном впился в его губы. Гарри не ожидал такой стремительности. Он попытался отстраниться, но это ему удалось далеко не сразу.
— Северус, что с тобой, — прошептал Гарри. Он чувствовал дрожь его сильного тела, прерывистое от возбуждения дыхание и понимал, что Снейп почти потерял над собой контроль. Ему на секунду стало страшно, он никогда не видел учителя таким.
— Что ты делаешь со мной, — прохрипел Снейп и опять прижался дрожащим телом к мальчику, целуя его лицо, шею, пытающиеся оттолкнуть его руки.
Он почти порвал его мантию, добравшись жадными губами до маленьких бусинок его сосков. Гарри нежно обнял его голову и гладил, перебирал тяжелые темные волосы, стараясь немного успокоить, усмирить проснувшееся безумие. Наверное, у него это получилось, потому что Северус вдруг на мгновение замер и перевел дыхание. Его прикосновения стали нежнее и медленней. Он дышал на соски мальчика, облизывал и нежно сосал каждый по очереди. Гарри застонал от сладости ощущения. Кровь прилила к паху, он задышал глубже, сильнее прижимая к себе голову любимого. Северус отвел от себя его руки и прижал к двери, словно пригвоздив его к месту. Мальчик попытался высвободиться, но Снейп держал его крепко, прижав своими ладонями. Он опустился на колени и целовал его живот, язык скользил все ниже и ниже, дразня нежную кожу и медленно подбираясь к члену Гарри, который тянулся к губам учителя, как цветок к солнцу. От того, что Снейп держал его руки, Гарри чувствовал свою беспомощность, и невероятное возбуждение становилось еще сильнее. Он чувствовал себя пойманным в ловушку нежных губ и ласкающего языка. Снейп стянул с мальчика джинсы и медленно целовал языком и губами его ноги, поднимаясь по внутренней стороне бедра от колен и вверх до яичек. Член Гарри налился в ожидании, но учитель ласкал кожу вокруг члена, не касаясь его самого.
— Пожалуйста, — взмолился мальчик. — Возьми его, — он чуть не плакал.
Северус оказался не слишком жесток. Он отпустил руки Гарри и положил свою теплую ладонь на основание его члена, одновременно проникая другой рукой к анусу.
Его дыхание коснулось головки, и его губы, охватывая и нежно надавливая, начали движение одновременно с ритмичным скольжением руки по всей длине твердого упругого члена.
Удовольствие накрыло Гарри с головой и бурными толчками вырвалось наружу так сильно и так сладко, что он закричал. Снейп держал его за бедра, крепко и нежно. Он слизал последние капельки спермы и замер, прижавшись щекой к его члену.
— А ты, ты, — Гарри тяжело дышал. Ему казалось, что бешеный стук его сердца слышен на всю подсобку.
Снейп поцеловал его бедра, полюбовался на результат своих трудов и не вставая с колен, надел на Гарри трусы, потом джинсы. Гарри смотрел на него сверху вниз и пытался понять, что изменилось. Он никогда не видел у Северуса такого лица.
— Иди ко мне, — сказал он. — Ты не кончил, — прошептал Гарри.
Северус медленно поднялся, обнял мальчика и коснулся губами и носом его щеки.
— Я кончил… как дурак, — сказал он. — Прямо в штаны, как мальчишка.
— Когда ты успел? — удивился Гарри.
— Почти сразу, — пробормотал Снейп. — Прости, милый мой, — проговорил он, касаясь губами его уха. — Я так сильно тебя хотел, — очень тихо признался он.
«Милый мой…» — Гарри проглотил комок в горле.
— Северус… Как я тебя люблю, — прошептал он.
— Не бросайся такими словами, Гарри, — сказал Северус.
— Это правда. Я хочу, чтобы ты это знал.
— Мы потом про это поговорим, — очень серьезно сказал Снейп. — А сейчас иди, пока не опоздал на Историю Магии. И ровно в три ты должен быть у меня. Постарайся, чтобы никто тебя не видел. Мы отправляемся в юго-западный Уэльс. Мне нужна Черная Книга Кармартена.
*
Снейп задумчиво мерил шагами лабораторию. Все идет не так, понимал он. Что-то с ним не так.
Как камнепад с гор, разрушалась его система ценностей и приоритетов, строгий холодный порядок, который он годами кропотливо наводил в своей душе. Но сейчас… Ненужные чувства проникали внутрь, опьяняя разум, парализуя волю. Как оплетает тонкий нежный вьюнок могильную плиту, так опутывало его чувство к Гарри, оживляя то, что он давно считал мертвым.
Он вспомнил смерть Кэйла. Нельзя сказать, вспомнил. Потому что никогда и не забывал. Нельзя забыть того, кого когда-то любил. Ради кого изменил своим убеждениям, пожертвовал добродетелью, принес на алтарь честность и доброе имя. О чем не жалел… тогда, с ним. Нельзя забыть того, кто не отмщен, чей убийца не найден и…
Вы ищете убийцу того, кого любили когда-то. Убийца — тот, кто сам попросит вас о смерти. Вы не почувствуете облегчения, убив его.
Северус Снейп мрачно шагал по лаборатории. Кто этот воин, кто этот маг, знающий о нем так много, как не знает ни Риддл, ни Дамблдор? Он не был похож на авроров Министерства. Не был похож на воинов Света или Тьмы, но это был воин, Северус чувствовал это. Разве не серебро кольчуги блестело под плащом? Разве не холод металла защищал его сильные руки? Разве не за таким властным голосом покорно и слепо идут легионы на смерть?
Узнаете мое имя, когда придет время.
«Я терпелив, — подумал Северус. — Я узнаю твое имя, воин. И имя убийцы Кэйла».
Кэйл. Красавец Калеб Кеннет. Юноша, прекрасный как Адонис, как молодой бутон розового куста. Развращенный, как юный сатир. Лучшее, что он получил в подарок от Тома Риддла. Ради кого примкнул к Темным Силам, ради кого дал присягу на верность Волдеморту.
Кэйл. Для которого он жил, а потом умер. Не умер телом, но сердцем.
Кэйл. Лицо которого он начинает забывать, глядя на Гарри. Памяти которого изменяет, обнимая и целуя другого — светлого, нежного и чистого. Другого. Чье доброе сердце готово до конца противостоять темной магии Волдеморта. Кто готов отдать жизнь за идеалы Света, в которые он, Северус, давно потерял веру. Юноша, которого он не достоин. Который слишком молод, наивен, слишком добр, неразумно храбр и… вообще, слишком хорош для него. Для него, предателя, шпиона, убийцы. И смерть Патрика Кеннета тому подтверждение. Доктора Кеннета, отца Кэйла. Жестокая, ненужная смерть.
Он, Северус Тобиас Снейп, так же хорош для Гарри, как старый безобразный черный ворон для молодого легкокрылого голубя.
Он вдруг почувствовал себя странно, как будто еще немного, и он откроет для себя какую-то важную тайну. Вспомнил, как однажды после смерти Кэйла аппарировал в горы. Как стоял на вершине и смотрел на далекий мглистый горизонт. Вершина горы была покрыта снегом. Казалось, что вокруг — только суровый холод снега и камня. Он ступил шаг и заметил, что снег под его ногами пористый, разъеденный проталинами. И из этих проталин, разбивая тонкую ледяную корку, протягивая нежные листики к солнцу, выглядывают маленькие розовые цветы.
