— Я говорила, что он не послушает.
Файв до побелевших костяшек пальцев сжимает стакан с виски в руке. Выпивает залпом, обжигая горло и пищевод. А затем с разворота бросает в стену.
— Черт, Файв! — подпрыгивает на диване Ласт. — Совсем спятил?!
— Нам нужен план. Быстро!
— Ты у нас параноик, отвечающий за кровавые планы. Я — подстраховка на случай ЧП.
— Бесполезная! — огрызается он и тут же закрывается руками от летящей точно в голову подушки.
— Полегче на поворотах!
Два горящих озлобленных взгляда встречаются, но интенсивность одного подавляет другой. Ласт поджимает губы. Файв — ходячая пороховая бочка. Того и гляди подорвется, и полетят головы с плеч. Он исчезает в пространстве и материализуется в шаге, заставляя Ласт мысленно вжаться в спинку дивана — внешне остаться недвижимой с гордо поднятой головой. Его это еще больше выбешивает.
Файв наклоняется к ее лицу, ставя руки на сиденье по обе стороны от миниатюрной фигуры.
— Не провоцируй меня, девочка, — угрожает он. — Меня и так бесит играть в няньку с имбицилами.
Он самый известный безжалостный и невероятно эффективный убийца Комиссии Времени. Он должен устранять препятствия, а не лепить события для правильного исхода!
— Ты прекрасно знаешь, что наши навыки для этого дела подходят лучше всего, — выразительно заглядывает она в его глаза. — Особенно учитывая два внезапных форс-мажора.
Файв хмурится и сжимает зубы, отводя взгляд. Как будто она попала ему по самому больному. Ну, так и есть.
— Они и этот камень меня больше всего беспокоят. — Он неоднократно отправлял запрос Комиссии, но так и не получил ответа. — Этого не было в истории.
Это странно. И опасно. Основная задача наемников Комиссии — не светиться, ведь даже самое малое вмешательство в ход истории может повлечь за собой снежный ком из новых событий, что приведет к катастрофе. Неизвестно, насколько серьезно противостояние двух команд из, очевидно, альтернативного времени уже сумело повлиять.
— Может, в этом как раз и заключается наша миссия? Чтобы их там не было?
Залатать «сюжетные дыры», стереть возникшие кляксы с чистого листа — в этом есть смысл.
Ласт с улыбкой подается вперед, и Файв ожидаемо нервно отстраняется. Его до сих пор выбивает из равновесия то странное влечение, которое он испытывает к юной напарнице. Западать на молоденьких — негоже в его-то годы. Вот только двадцатипятилетние тело со своими запросами идет вразрез с пятидесятивосьмилетним сознанием. Ласт — очередная шутка Куратора, что из Семи грехов именно ее к нему приставили. Белобрысая стерва!
— Может, — поводит бровями он и хмыкает, высоко поднимая подбородок. Доминирование в любой ситуации. — Куратор способна на подмену задания. Однако! — он вновь исчезает, чтобы появиться возле бара. — Именно из-за этого мы в тупике. Было бы проще похитить Даррелов и решить проблему с камнем отдельно. Моя воля — давно пристрелил бы обоих. — Настолько уже сидят в печенках. — Но Даррел-старший в ночь на Рождество 1925-го должен потерять сына в заварушке, а сам выжить, чтобы озлобиться и начать способствовать тотальному обвалу экономики в 1929-м. Он одна из ключевых фигур в этом кризисе.
— Я и без тебя это знаю. Но…
— Для этого он сам должен бросить затею с камнем.
Ласт хмурится, наблюдая, как Файв методично смешивает себе Маргариту. Если бы не этот камень, появившийся совершенно неожиданным образом в истории, не возникло бы никакой ситуации для вмешательства. Но что-то пошло не так, и он вызвал не только необходимость «чинить» временную линию, но и призвал за собой незарегистрированных личностей со способностями, превосходящими Ласт и Файва понимание. Дети, рожденные в двенадцатый час первого дня октября 1989-го года, также имели сверхспособности, не дарованные ранее человечеству. Но каждый из них имел только одну такую способность, весьма ограниченную полем своего действия. Парочка извне имела таких способностей несколько. И, вероятно, это была лишь часть, что Файву и Ласт довелось видеть.
И от таких людей им нужно было спасать идиотов Даррелов, грезящих пустить камень с неограниченным количеством энергии в производство оружием, уже сегодня вечером? Это просто самоубийство. Даже по меркам той, чья работа убийство и есть.
— Нам нужно чудо, — пессимистично цедит Ласт.
— Есть кое-что получше, — самодовольно усмехается Файв, появившийся за ее спиной.
Она поворачивается, облокачиваясь на спинку дивана, чтобы спросить:
— Что?
И он таинственно улыбается, сделав глоток.
— Математика!
***
— Нет и еще раз нет. Исключено!
— Что тебе не нравится, дорогая? — Локи со смешком склоняет голову вбок, оценивая себя со своей партнершей в зеркале, и одергивает лацканы угольного пиджака. Боги, что сказать. Всегда выглядят идеально.
— Ты серьезно? — Сигюн вопросительно выгибает бровь. Недовольный взгляд упирается прямиком в золотой шлем с укороченными рогами. — Это мидгардская вечеринка!
— В двадцатых! И это маскарад! — игриво поводит он по ее черному перу в бархатной ленте и получает удар по руке, кричащий: «не трогай!».
— Наша основная задача — не выделяться. А ты хочешь заявиться… — она беспомощно взмахивает рукой, — в этом?! Шуточек про наставленные рога от Тора-тусовщика с 199846-й Земли тебе не хватило?
Локи морщится с совершенно не сочетающимися брезгливостью и забавой. Самая смешная версия Тора, что он видел. Вот что вырастает из избалованных детей. Странно, что даже в той вселенной они с ним стали «братьями».
— Брось, ты без ума от моих рогов, — недвусмысленно поводит бровями Локи, и Сигюн морщится, обрывая зрительный контакт.
— Ты как всегда омерзителен.
Она закатывает глаза, вставляя длинную серьгу в ухо. Из-за сегодняшнего вечера и так вся на нервах. Все обязано пройти идеально — они должны забрать осколок Тессеракта. Ошибки быть не может. Но этот олень снова намеревается все испортить! И почему за рациональную составляющую в их тандеме должна отвечать она, а не тот, кто зовется Богом Коварства?
— Ты, кажется, вчера обещал мне вести себя хорошо, — Сигюн медленно встает с пуфика, поворачиваясь к Локи лицом. Становится почти вплотную. Знает — сейчас он предельно сосредоточен. На ней. Она подавляет улыбку.
— Я все еще не получил за это свою плату, — елейно тянет он губы в ухмылке.
Сигюн хочет размазать эту ухмылку прямо по самодовольному лицу.
— В этот раз у нас постоплата, милый, — она понижает голос, стреляя в него глазами снизу вверх. И тут же разрывает зрительный контакт.
Это смешно, но даже такой закостенелый трикстер, манипулятор чужими умами, как Локи, покупается на столь дешевую уловку: дыхание учащается, взгляд становится ощутимее. Все из-за интимности обстановки.
Сигюн материализует во всполохе золотой магии зажим в форме полумесяца, аналогичный тому, что есть на асгардской броне. Медленно поддевает пальцем зеленый галстук, ощутимо проходясь ногтем по мужской груди — Локи сглатывает — и крепит зажим на место.
— Ведь ты никогда не сдерживаешь своего слова.
Сигюн заглядывает в его потемневшие глаза с мягкой улыбкой. Локи смаргивает: осознание приходит не сразу. Но стоит туманной дымке очарования сойти, уголку губ дернутся, а в изумрудной зелени загореться огоньку… Сигюн резко дергает за галстук, заставив Локи поперхнуться.
— Если в этот раз наделаешь глупостей, я тебя самолично прикончу — Мобиус мне только спасибо скажет.
Она отпускает его, отступая на шаг. Отшатывается, как от огня, и Локи усмехается. Они оба прекрасно знают, что в схватке тет-а-тет он сильнее ее. Уже пытались убить друг друга на одной из первых миссий. Сигюн до сих пор помнит вкус крови на языке, обездвиживающую скользкую магию и нож, жалящий кожу на горле.
— Серьезно, Локи. Я уже устала от этой миссии.
Она складывает руки на груди, и он примирительно поднимает свои. «Хорошо-хорошо».
— Я понял тебя, дорогая. — Загорается искра надежды. — Ты любишь пожестче, я запомню.
