— Я хотел бы сходить туда всего пару раз, — возразил Гарри.
— Правила одинаковы для всех, мистер Поттер.
— Возможно, профессор Макгонагалл согласится снова проводить меня.
— В этом нет необходимости. Раз мне не нужно тратить время на занятия с вами, проводить вас могу и я сам. Хотя мне все еще неясно, ради чего вы собираетесь ходить к леснику.
— Хагрид хорошо знал моих родителей, — ответил Гарри. — Сейчас я очень много пишу своему крестному, и он рассказывает мне об отце, но почти никогда — о маме. Я хотел бы лучше узнать ее. Профессор Слизнорт однажды пообещал мне, что расскажет. Он сказал, что она была его любимой ученицей, но потом перестал со мной разговаривать. Не хочу надоедать ему. Лучше спрошу у Хагрида. Может быть, у него есть фотографии. Честное слово, я не собираюсь ходить туда каждый день.
— У вас были каникулы для таких вещей, мистер Поттер, — неожиданно резко ответил Снейп.
Гарри понял, что по непонятной причине Снейп не хочет встречаться с ним даже в хижине Хагрида. Но, пока он обдумывал, что можно ответить на такой аргумент, Снейп продолжил сам:
— Я провожу вас к Хагриду один раз, сегодня вечером, и надеюсь, что вам удастся исчерпать свое любопытство.
— Спасибо, профессор.
Когда дверь за Гарри захлопнулась, он понял, что ненароком задел что–то в чужой памяти. Сейчас могли бы помочь навыки легилимента, но мечтать о том, что кто–то согласится учить его подобным трюкам, было бы слишком по–детски. Все равно, что мечтать, что однажды кто–то предложит потренироваться в проклятье Круциатус.
В обед прошло очередное занятие по полетам на метлах. Теперь пуффендуйцы занимались вместе с гриффиндорцами. Гарри начал замечать, что каждые полгода расписание меняется так, чтобы студенты одного факультета могли познакомиться со студентами другого. Их подталкивали к обмену знаниями, хотя они даже не подозревали об этом.
— Глядите, Рон против Невила! — закричала Ханна.
В воздухе, соревнуясь в скорости, крутились фигурки пуффендуйца и гриффиндорца. Однокашники поддерживали их свистом и аплодисментами. Чуть поодаль, погруженная в чтение, сидела Гермиона. Метла возле нее была нетронута.
— Не любишь летать? — спросил Гарри, чтобы начать разговор.
— Не особо, — поморщилась Гермиона.
— Я тоже не очень люблю это, — соврал он. И Гермиона, радостно проглотив эту ложь, неловко улыбнулась в ответ.
Вдвоем они следили за тем, как описывают невероятные петли Невил и Рон.
— Безумец, — прошептала Гермиона с толикой восхищения. — Его братья загонщики в сборной, а он хочет стать вратарем. Мальчишки говорят, у него вся стена обклеена плакатами команд.
— Похоже, он тебе нравится, — улыбнулся Гарри.
— Нравится? — Гермиона отшатнулась от него. — Не мели чепухи! Он даже не может поднять перо в воздух.
«Конечно, он не может, Гермиона, — с грустью подумал Гарри, — ему же не пришлось спасать твою жизнь».
— Думаю, он из тех людей, кто предпочитает сконцентрироваться на чем–то одном, — предположил он вслух. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы Рон и Гермиона подружились. Чтобы они стали теми Роном и Гермионой, кого он знал столько лет. Чтобы они отправились вслед за ним в Отдел Тайн спасать Сириуса. Он изо всех сил сжал кулаки.
— Не знаю, — немного расслабившись, ответила Гермиона, — но летает он… потрясно.
За ужином Снейп подошел к Гарри и попросил без опозданий явиться к главному выходу в семь часов. Сьюзен удивленно посмотрела на Гарри.
— Я хочу сходить к лесничему, Хагриду, — честно ответил ей Гарри. — Одному мне нельзя, сейчас зима и темнеет рано. Кроме того, там поблизости лес. Снейп согласился проводить меня туда.
— Не думала, что он хоть кому–то способен помочь, — фыркнула Сьюзен.
Гарри решил, что в ее эссе по Защите от Темных Искусств окажется чуть больше ошибок, чем нужно для хорошей оценки. Его начинала раздражать чужая предвзятость в отношении преподавателей других факультетов. Пуффендуйцы и гриффиндорцы терпеть не могли слизеринцев, слизеринцы, в свою очередь, недолюбливали пуффендуйцев и гриффиндорцев. Кого же недолюбливали когтевранцы? Пока Гарри шел к главному выходу, щеки его покрывались румянцем стыда. Конечно, мудрые, ироничные когтевранцы недолюбливали простодушных, открытых пуффендуйцев, для которых выше всего стояла дружба и взаимопомощь.
— Задумались о чем–то, мистер Поттер? — спросил Снейп.
— Честно говоря, да, профессор, — Гарри решил перевыполнить норму честности. Даже если Дамблдор будет следить за ним весь день и бродить поблизости в мантии–невидимке Джеймса Поттера, он не услышит лжи. — Я думал о факультетах Хогвартса.
— Их четыре, мистер Поттер, не очень много пищи для размышлений, — съязвил Снейп в своей обычной манере.
— Да, — кивнул Гарри, ничуть не обидевшись на чужой тон. Важно было не то, что Снейп говорил, а то, что он согласился пойти к Хагриду в семь часов вечера, хотя мог провести это время любым другим способом. — Факультета четыре, и это удивительно. Например, в Шармбатоне и Дурмстранге нет деления на факультеты. Там все ученики занимаются вместе.
— Вы знаете о Шармбатоне и Дурмстранге? — удивился Снейп.
— Я прочел о них в книге про Турнир Трех Волшебников, — охотно ответил Гарри. Среди прочего, он прочел и эту книгу тоже.
— Учитывая, что профессор Флитвик жалуется, что вы не можете поднять в воздух даже ниточку, думаю, вам стоило бы сосредоточиться на других сферах познания, — ответил Снейп.
— Дело в том, профессор, что я не хочу привлекать к себе лишнего внимания, — ответил Гарри.
Снейп откашлялся.
— Я — Мальчик–который–выжил, так? Когда Хагрид привел меня в Косой переулок, и там произошло всё это… Люди смотрели на меня очень странно. Как будто ждали, что я что–то сделаю. И потом, когда я попал в Хогвартс, я разоблачил крысу Рона.
— И открыли Тайную Комнату, — напомнил Снейп.
— Вот именно. И я понял, что, если я буду показывать хорошие результаты на предметах, то люди перестанут со мной разговаривать. Я знаю, как это бывает. Раньше, когда я учился в маггловской школе, со мной никто не разговаривал. Все это было из–за моего кузена, Дадли. Мне очень хотелось, чтобы здесь у меня появились друзья. Так что иногда я… ну, не показываю, что я уже умею использовать заклинание.
— Если бы я был деканом факультета Гриффиндор, я сказал бы, что врать — плохо, — ответил Снейп.
Гарри не мог отделаться от ощущения, что на его лице мелькнула улыбка, но они уже подошли к дому Хагрида.
Лесничий открыл дверь, стоило ему услышать голос Гарри, но чуть не захлопнул ее прямо у них перед носом, когда заметил Снейпа.
— Ты что–то натворил, Гарри? — взволнованно спросил Хагрид, остановив дверь на дипломатичной середине. Они не могли войти внутрь, но он разговаривал с ними, глядя в глаза.
— Нет, — торопливо ответил Гарри. — Просто я хотел прийти к тебе в гости, но я — первокурсник. Профессор Снейп согласился проводить меня.
— Чего? — не поверил Хагрид.
Гарри вынужден был признаться самому себе, что поверить в такой поступок действительно было сложнее, чем поверить в существование волшебства, когда тебя десять лет растили магглы.
Они сели за стол. Атмосфера происходящего была настолько напряженной, что Гарри вдыхал квинтэссенцию раздражения и боялся заразиться ненавистью. Хагрид недовольно смотрел на Снейпа, а тот всем своим видом демонстрировал, что мечтает оказаться где угодно еще. Но они оба готовы были кое–чем пожертвовать ради Гарри.
— Я хотел спросить тебя, Хагрид, — начал Гарри, осторожно хлебнув остывший чай. — По поводу моей мамы.
— Про Лили? — удивился Хагрид, недоверчиво покосившись на Снейпа.
— Да, мне все время рассказывают про отца, а я хотел бы узнать о маме.
— Ну, Лили…
Великан вдруг встал из–за стола и пошел копаться в сундуке у себя за спиной. Через пару минут он извлек оттуда толстый фолиант, уселся обратно за стул и стал переворачивать страницы.
— Лили, вот она, — Хагрид положил на стол альбом и показал снимок, который Гарри знал до мельчайших деталей. Лили, Джеймс и маленький Гарри — Песочные Часы не изменили этого прошлого.
— Какой она была? — тихо спросил Гарри. И, хотя он весь день вел себя так, как хотелось бы Дамблдору, в эту минуту он понял, что ему не нужно просчитывать ходы вперед. Он хотел послушать историю о маме еще раз.
— Доброй, — улыбнулся Хагрид. — Доброй, да. И, конечно, очень храброй. Думаю, поэтому она и попала в Гриффиндор. Трусам там делать нечего, да. Ты, Гарри, не подумай, что я считаю пуффендуйцев трусами, я это сказал не потому.
«Именно потому ты и сказал это, Хагрид», — подумал Гарри, но озвучивать вслух свои мысли не стал. Промолчать и соврать — все–таки разные вещи.
