Теперь, по словам старого ворчуна, всё было иначе, ведь род Блэк не только не прервался, но и обновился с вхождением туда Драко в качестве главы, а отца главы рода надо почитать вдвойне. Посещения Люциусом Блэк-хауса сводилось Кричером к бесконечным речам о величии чистокровных родов, и, если бы портрет Вальбурги не приводил домовика в чувство, тот своей занудливостью склонил бы хозяев к идеям Дамблдора о всеобщем равенстве и братстве о равенстве всех волшебников независимо от чистоты крови. Оставалось только радоваться, что Добби, который уже многому научился, но всё равно постоянно нервировал Гарри, всё это время безвылазно сидел в подземельях и вылизывал Слизерин-холл.
Говорили о поисках в основном Драко и лорд Малфой, Гарри и Снейп лишь иногда вставляли реплики. Конечно, нельзя было решить всё сразу, но была достигнута договорённость о сотрудничестве в поисках перстня Гонтов, в который и был вставлен Воскрешающий камень. Лорд Малфой предусмотрительно ничего заранее не потребовал, он прекрасно знал, что так он получит гораздо больше. Люциус не хуже своего сына видел перспективы того, что их альянс получит в своё распоряжение невиданную силу, и сразу согласился участвовать. Северус дал себя поуговаривать, но тоже не стал их долго томить и дал своё принципиальное согласие. Драко не сомневался, что крёстному будет интересно исследовать Воскрешающий камень прежде всего с научной точки зрения. Нет нужды говорить, что эти поиски решено было вести в обстановке строжайшей секретности. По разным причинам.
Поттеру давно пора было возвращаться, потому что он должен был проводить Гермиону. У него появилась своя комната не только в Блэк-хаусе, но и в Малфой-мэноре, но оставить там Гермиону он не мог. И дело было не только в её родителях, с которыми Гарри познакомился и которым он понравился. В консервативном обществе магической Британии репутацию будущей леди Слизерин следовало поддерживать неукоснительно. Даже если между ними ничего не будет, оставаться наедине на ночь в одной комнате было нельзя, а Нарцисса в своем гостеприимстве ещё не дошла до того, чтобы выделять комнату ещё и подруге Гарри.
Поттер ушёл, Ксенофилиус давно забрал Луну, и Драко мог ещё побыть с отцом и крёстным. Постепенно в особняке гасли огни, бальный зал опустел, и немногочисленные оставшиеся гости под присмотром Нарциссы заняли несколько просторных комнат рядом с ним. Вечер был просто шикарный, на душе было спокойно после хорошо сделанной работы, и Драко чувствовал, что сейчас он очень близок к тому, что называют счастьем.
Не успел Драко насладиться моментом, как отец насмешливо спросил:
— Если хочешь стать министром, зачем испортил отношения с Верховным чародеем Огденом, когда связался с Пайком? Такими союзниками, как Тибериус, не разбрасываются.
Драко счёл этот вопрос риторическим и промолчал. Сегодня Люциус уже ставил это ему в вину. Стало досадно, что отец продолжает в том же духе, хотя они могли использовать представившуюся возможность, чтобы отдохнуть и пообщаться, ведь скоро Драко уедет на учёбу.
— Я уже уладил всё за тебя с Шафиком, — вдруг сказал Люциус. — С Огденом тоже есть подвижки. Ты наворотил дел, но это ничего, я возьму на себя твои проблемы и постараюсь их решить, пока ты будешь в Хогвартсе. Не думай, что это просто так. За мою помощь будущий министр будет мне должен.
— Кто бы сомневался… — простонал Драко, а Северус сказал: — Вот теперь я узнаю тебя, а то начал…
— Я ещё и не начинал, а вот сейчас начну. Я все твои долги помню, Драко Люциус Малфой. С трёх лет, когда твой первый магический выброс разнёс гостиную. Ущерб был почти полтысячи галеонов! Да и потом ты недёшево нам обходился, но это ничего, иметь сто́ящего наследника — дорогое удовольствие.
Все рассмеялись, и напряжение сошло на нет. Чувствовалось, что Люциус говорит о долге будущего министра не всерьёз. Почти не всерьёз. Вскоре беседа потекла в другом направлении. Как практически всегда в последнее время, разговор зашёл о крестражах. Драко спросил:
— Не пора ли представить общественности чашу, которую отдала Белла? Я, между прочим, едва не надорвался, чтобы получить её. Сначала пришлось убеждать Гарри, чтобы он изображал Лорда, а потом я битый час втолковывал маминой сестрице, как ей себя вести. Я до сих пор не уверен в её молчании, может, нужно поскорее разобраться с её предметом и забрать его из банка, пока она не передумала и не отозвала доверенность?
— Нет, наш план не изменился. Сначала мы очистили медальон Слизерина, затем идёт серия статей Скитер…
— О том, как проходят будни искателей сокровищ…. то есть крестражей, — сострил Снейп. Не вино, однозначно, у него в бокале плескалась что-то гораздо крепче.
Лорд Малфой одарил его пронзительным взглядом, который чувствовался даже в сгущающемся мраке, и продолжал, как ни в чём не бывало:
— Итак, серия статей о том, как шли поиски, чего нам это стоило, как мы добывали необходимые сведения, чтобы никто не ждал от нас быстрых результатов в поисках следующего крестража. А потом обстоятельства могут измениться, ведь Фадж не вечно будет торчать в своём кресле. Не пойму, — чуть раздражённо добавил он, — для чего я опять это повторяю? Мы ведь всё это уже неоднократно обсудили. Если только у тебя, Северус, в программе развлечений на сегодня, помимо огневиски, первым пунктом не стоит дразнить меня.
— Ну, можно ещё что-нибудь добавить к твоему плану, — откликнулся Снейп. Его хитрый голос показывал, что он действительно с удовольствием подкалывает друга. — Пусть Скитер напишет специальный репортаж о каждом члене команде. Представь, как ты тогда сможешь растянуть время?
Драко фыркнул, а отец милостиво разрешил:
— Хм. Продолжай.
— Так вот, можно написать, как Лестрейнджи кропотливо работают со старинными манускриптами, как они обмениваются между собой полученными знаниями, как потом вся группа освобожденных волшебников обсуждает и намечает план действий…
