Что-то кроме магии - Akana again

В учительской сделалось очень тихо.

— Если вопросов нет, все свободны до завтрашнего вечера.

Когда господин директор, выйдя, закрыл за собой дверь учительской, оттуда не донеслось ни звука.

***

Незаметно для самого себя Северус привык к обществу многочисленных портретов в приемной. Его уже не раздражали шорох одежды, поскрипывание кресел или даже храп: все эти звуки стали частью тихого, но непрерывного шума, всегда царившего тут. Единственный, кто мог отвлечь господина директора от размышлений — портрет Дамблдора, — молчал, засмотревшись сквозь свои неизменные очки-половинки в неведомую нарисованную даль.

Попытается ли Флитвик расспросить Квиринуса? Друг, разумеется, поддержит легенду о жалком сквибе, но декан Рэйвенкло не идиот и, конечно, знает, как сильно порой разнятся между собою слова и дела. Если он придет к верному выводу, у Северуса может появиться еще один союзник. А там, глядишь, и остальные деканы сообразят, что к чему... и тогда вся школа узнает, на чьей стороне нынешний директор, и жить ему останется до первого вызова Волдеморта. К счастью, далеко не все в Хогвартсе могут похвастать проницательностью Флитвика, и потому да здравствуют спасительные ненависть, презрение или равнодушие подчиненных — залог пусть и не спокойной, но долгой жизни Пожирателя смерти Северуса Снейпа. Достаточно долгой для того, чтобы Гарри Поттер успел разыскать и уничтожить все хоркруксы... за исключением себя самого.

Хогвартс-экспресс прибыл полупустым: вступил в силу декрет нового министра о маглорожденных. Первокурсников таким образом оказалось еще меньше обычного. Они восторженно таращились на встающий из-за леса грандиозный замок и своим веселым видом выделялись среди хмурых лиц старших школьников: те-то уже знали, каков из себя новый директор... Лишь слизеринцы не скрывали радости и поглядывали на остальных свысока, уверенные, что Снейп теперь еще лучше сумеет защитить родной факультет от любых напастей и обеспечит ему высший балл и в учебе, и в квиддиче.

***

Вечер торжественного ужина в Главном зале неумолимо приближался. Господин директор в одиночестве сидел в потайном кабинете, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

Последний час тишины. Время подобрать слова, каждое из которых потом станут обсуждать в факультетских спальнях и деканских кабинетах. Найти верный тон, продумать каждый жест. Северус предусмотрительно поужинал заранее, чтобы не жевать потом на виду сотен враждебных глаз. На столе перед ним будет только кубок с простой водой: смесь «Фелициса» и Бодрящего, выпитая за ужином, всегда вызывает жажду.

Домовики доложили: среди прибывших школьников Гарри Поттера нет. А что, если он, по своему обыкновению, явится прямо на ужин? Нет, такую удачу никакое зелье директору не обеспечит.

— Все собрались, господин директор, — для хогвартских домовиков запретных комнат в замке не существовало. — Гарри Поттер по-прежнему отсутствует.

— Спасибо. Я иду.

Золото, самоцветы и бархат остались висеть за стеклом. Жаль, не присутствует в Главном зале мадам Малкин: почтенная швея, наверное, гордилась бы тем, что одна из ее мантий, сшитая пятнадцать лет назад, до сих пор как новая и красуется на самом директоре.

Северус шел уверенно и быстро, следя за тем, чтобы не сбилось дыхание. На ходу машинально проверил, легко ли движется палочка в рукаве: от этих недорослей немудрено и «Аваду» схлопотать, пусть неумелую, но тем более обидную.

Последний лестничный пролет, коридор, вестибюль, высокие резные двери, за которыми слышен гул множества голосов... Его судьба всегда за дверью, подумалось ему. От неструганых досок, за которыми Трелони высказала Дамблдору злосчастное пророчество, через цельный дубовый распил, схваченный медными полосами, по ту сторону которого ждал первый в жизни урок в качестве учителя, — до хрупких позолоченных завитушек, отделяющих опоздавшего Пожирателя смерти от свежевоскресшего повелителя. Сколько еще дверей впереди, и какой из них суждено стать последней?

Северус уже взялся за натертые до блеска бронзовые ручки, когда за спиной повеяло знакомым холодом.

Они явились все четверо. Толстый Монах ободряюще улыбнулся; Почти Безголовый Ник отсалютовал мечом; Елена Рэйвенкло чуть склонила голову. Кровавый Барон выступил вперед:

— Мы решили сопровождать тебя. Еще ни один директор не входил в этот зал в компании Хранителей.

— Удиви врага своего, удиви соперника своего... — от призраков тянуло ледяным сквозняком, но Северус почувствовал тепло, особенное, идущее изнутри. — Пришла пора удивлять всех остальных, верно?

— Пивзу я выставил бочонок лунного. В нашем распоряжении около получаса, — предупредил Барон. — Постарайся сказать и сделать за это время все, что нужно.

***

Учебный год еще не начался, а факультет Гриффиндор уже потерял двадцать баллов. «А всему виной вы, мистер Криви, ваше отвратительное поведение!» Колин еще никогда не видел профессора МакГонагалл в таком скверном расположении духа. Он искренне сожалел о потере баллов, но что делать, если с его места за факультетским столом совсем не видно дверей центрального входа? Между тем именно оттуда ожидается появление нового директора, а этот момент никак нельзя пропустить. Намечается исторический кадр! Криви виновато вздохнул, изобразил лицом бесконечное раскаяние, дождался, пока профессор отвернется, и... вновь шмыгнул под стол. В прошлый раз ему не повезло задеть коленки девчачьей старосты: она подняла визг, и фотокорреспондента поймали. Но теперь Колин полз аккуратней и добрался до цели незамеченным. Юркнув за колонну, поддерживающую арку входа, он замер с колдокамерой наготове.

И вот двери распахнулись. Понимая, что у него есть только одна секунда, Колин выбежал вперед, вскинул аппарат и нажал на спуск.

Мгновенная «Вингардиум Левиоса», пущенная МакГонагалл, унесла мальчишку обратно за стол. И хотя Лавгуд потом отказался брать у внештатного корреспондента это фото, Колин с законной гордостью любовался удачным кадром: полутемный дверной проем, стремительное движение человека в черном, и четыре полупрозрачных силуэта позади него, горящие единым белым заревом.

Они шли, и вокруг делалось тихо. Казалось, холодный воздух, текущий от призраков, остужал горячие головы тех, кто готов был вслух и громко бросать обвинения в убийстве и захвате власти. В самом деле, никогда еще привидения не вмешивались в дела людей так явно, пожалуй, даже демонстративно.