Так, может быть, в этом и было дело? Призовых очков, может, получали все примерно одинаково, но вот штрафных факультет Слизерин получал меньше всего, и именно потому, что его студенты знали и умели себя вести. Тогда всё вполне логично становилось на свои места.
Саймон попытался выбросить эту тему из головы, но ему снова пришлось о ней вспомнить, когда за несколько дней до матча он узнал от Джеммы Фарли о том, что судить предстоящий матч будет профессор Снейп. Слизеринцы ликовали, но Саймон совершенно не спешил к ним присоединяться.
Зачем их декану это понадобилось? Самый дурной и очевидный ответ — засудить Гриффиндор. Но за целый год ему ни разу не доводилось видеть, чтобы профессор занимался чем-то подобным. Хотя уже прошло целых три матча по квиддичу. А потом он вспомнил, что произошло в предыдущий раз, когда Гарри Поттер играл в квиддич.
Всё-таки два месяца обучения волшебству и семь месяцев — разница колоссальная, хотя, разумеется, окончившему обучение волшебнику незначительным покажется и то, и другое. Сейчас Саймон точно помнил, что профессор Снейп неотрывно смотрел вверх и что-то шептал себе под нос. А вот здесь стоило подумать внимательнее.
Почему Снейпу потребовалось именно шептать заклинания? Даже он, Саймон, сумел овладеть невербальными чарами, хотя в силу возраста и очень посредственно, так почему взослый преподаватель не мог проговаривать их в своём сознании? Саймон знал ответ и на этот вопрос. Существовала особая категория защитных заклинаний, которые при всём умении нельзя сотворить невербально. Это только кажется, что атакующая магия сложная. По сути, задача любого сглаза, проклятия, наговора — вывести из равновесия защиту волшебника путём нанесения ему того или иного вреда. А вот защитные чары — это уже действительно сложная тема. Потому что зачастую предугадать тип атакующего заклятия невозможно, и требуются более универсальные чары. А чем чары более разносторонние — тем больше они потребуют сил.
Этот же довод говорил в пользу Снейпа и в том плане, что он шептал именно защитные чары, а не атакующие. Как раз атакующие чары можно было легко воспроизводить невербально. Но… кто же тогда насылал атакующие чары, если они вообще были?
Саймон потёр виски. От всех этих мыслей у него дико разболелась голова. Но ему очень хотелось докопаться до истины. Он не верил в то, что Снейп хотел тупо засудить Гриффиндор, следовательно, его мотивация была иной. Пока всё, что перед Саймоном вырисовывалось — это то, что Снейп хочет предотвратить то, что едва не случилось в прошлый раз.
А, может быть, Снейп это делает по приказу Дамблдора?
Саймон задумался. Если поразмыслить — то Снейп самый молодой преподаватель среди всего учительского состава. Ему трудно было представить профессора Флитвика или профессора МакГонагалл на метле. Страховать защитными заклинаниями с земли — запросто. Но летать? Тогда зачем такая явная страховка? Показать Поттеру, что даже в случае форс-мажора ему ничего не угрожает? Ну тогда преподаватели добились лишь строго противоположного эффекта. Гарри и Рон открыто избегали Саймона, и даже Гермиона здоровалась с ним сухо и неприветливо. Саймону оставалось лишь развести руками — здесь он был бессилен.
* * *
В день матча Саймон шёл на поле, погружённый в свои мысли. И когда он оказался на трибуне, то до него только сейчас дошло, что сегодня он так ни разу не видел Малфоя. На трибуне с ним сидели Тео, Блейз, Дафна и Милисента. Чуть выше — Пэнси и Трэйси вместе с мальчиками с четвёртого курса. Драко, а так же Крэбба и Гойла нигде видно не было.
Команды вышли на поле. Профессор Снейп по какой-то причине был крайне раздосадован. Сухо велев капитанам пожать друг другу руки, он скомандовал начало матча.
Однако сам матч интересовал Саймона мало. Просматривая трибуны в полученный на Рождество бинокль, мальчик задержал на преподавательской трибуне взгляд и увидел там Дамблдора. Вот как. Директор лично пришёл на матч удостовериться, что с Гарри Поттером ничего не произойдёт. Значит, он не приказывал этого Снейпу, и тот вызвался сам? Но почему он тогда так сердится?
Однако в следующий момент Саймон и думать забыл о Снейпе и том, с чего ему вздумалось судить этот матч. Потому что его взгляд упал на трибуну, где сидели гриффиндорцы. И там, где сидели Рон Уизли, Гермиона Грэйнджер и Невилл Долгопупс, он увидел Малфоя, Крэбба и Гойла. Прекрасно понимая, что ничем хорошим это не кончится, он опрометью бросился туда же…
Саймон всё-таки опоздал. Когда он поднимался на трибуну, то услышал реплику Драко:
— … кажется, Поттер заметил на поле мелкую монетку.
В следующий момент Рон сбил Малфоя с ног. Но он не успел ни разу ударить его — реакция Саймона была мгновенной.
— Протего! — приказал он. Рон, Невилл и Гермиона, которая ничего вокруг себя не замечала, так как неотрывно смотрела на поле, оказались по одну сторону силового барьера, а Драко, Крэбб и Гойл — по другую.
— Что за безобразие? — возмутился Саймон, — что за рукоприкладство?
— Так сам у своего дружка и спроси! — огрызнулся Уизли, — чего он сюда припёрся и принялся обзываться?! Сам виноват!
— Да к тому же он это заслужил! — смело заявил Невилл, покрасневший и тяжело дышавший от гнева, — не забыл ещё своё ножное заклятие?
Саймон смутился. Потом посмотрел на Драко. И, к своему удивлению, увидел, что Малфой тоже выглядит смущённым.
Однако через мгновение всё это стало неважно. Потому что трибуны взорвались восторженным рёвом.
— Гарри Поттер поймал снитч! — радостно завопил Ли Джордан, — Гарри Поттер поймал снитч меньше, чем за пять минут матча! Клянусь бородой Мерлина, это самая короткая игра в истории Хогвартса за последние 100 лет!
Рон и Невилл тут же и думать забыли о слизеринцах. Вместе с Гермионой и прочими гриффиндорцами они принялись прыгать, вопить и улюлюкать, всеми способами выражая восторг.
— Пошли отсюда, — тихо сказал Саймон Драко, — я не знаю, что ты им говорил, но если сюда придёт МакГонагалл — то вокруг куча очевидцев с её факультета. Кому она поверит, думаю, объяснять не надо. Пусть их. Гриффиндор и так вышел на первое место в соревновании между факультетами — так давай не будем усугублять это ещё и дополнительными штрафными очками.
Драко посмотрел на Саймона уже привычным раздражённым взглядом, когда понимал, что собеседник прав и возразить нечего, однако всё-таки подчинился.
* * *
— Скажи, ну что ты там забыл? — спросил он Драко, когда они вчетвером возвращались в замок, — даже если бесит тебя этот голодранец Уизли, прийти на гриффиндорскую трибуну и нарваться на драку — ну нелепее этого просто ничего выдумать нельзя!
— А ты бы взял да подал мне пример, — вскинулся Драко, — а то вечно у нас самый правильный да разумный!
— Пусть так, — не стал спорить Саймон, — но давай не будем забывать, что за наши действия отвечает весь факультет. Вот что бы произошло, если бы МакГонагалл действительно там оказалась?
— Не оказалась бы, — хмуро отозвался Малфой, — она всегда возле этого придурка Джордана сидит, потому что он точно входит в топ-десять недоумков Хогвартса, которые не умеют язык за зубами держать.
— Да какая разница? — устало махнул рукой Саймон, — хоть бы и любой другой преподаватель. Ты что, весь Слизерин под удар подставить хотел? Если так не терпится доказать Поттеру, что ты круче этого рыжего, так вызови Уизли на дуэль. При этом желательно прийди на неё сам вместо того, чтобы стучать на него преподавателям.
— Знаешь, что?! — лицо Малфоя перекосило от гнева, — вот поэтому такие, как ты, почти всегда и остаются без друзей! Потому что всегда пытаетесь казаться самыми умными, самыми грамотными и самыми рассудительными! Да только не виноваты другие, что не родились с такими мозгами, а тебе бы только это лишний раз подчеркнуть.
— Хватит, — теперь уже вспыхнул и Саймон, — я вижу, что разговаривать сейчас бесполезно. Извини, Драко, но ты и правда принадлежишь к тому типу людей, до которых не дойдёт, пока они не попадутся и не получат по шее.
