Люциус склоняет голову, как бы признавая поражение. Медленно опускает палочку. Светлые волосы сверкающим водопадом обрамляют узкое лицо.
– Эйвери, Каркаров! Подберите Нотта. Мы уходим. Приятных снов, Поттер.
Люцуис разворачивается и делает несколько небрежных шагов в сторону.
Поттер смотрит ему вслед, ероша черные густые вихры, то ли в недоумении, то ли от радости, что так легко отделался.
Малфой внезапно оборачивается и вскидывает палочку:
– Круцио!
Неведомая сила поднимает в воздух худенькое тело Лягушонка и с лету впечатывает в стену.
Внутри у Лили все леденеет, когда она слышит крик Поттера:
– Так нечестно, Малфой!!!
Взревели сирены, среагировав на Непростительное.
– Уходим, – скомандовал Малфой. – Быстрее, быстрее…
Лили выбежала из своего укрытия и кинулась к Лягушонку:
– Джеймс! Ты в порядке?
– Эванс? Я так и знал, что ты где–то рядом! Да не смотри ты вслед Малфою, на меня смотри!
– Но…
– Мерлиновы штаны! Филч, чтоб ему…!
Поттер толкнул Лили в нишу за статуей и набросил им на голову какую–то тряпку.
Он вообще–то в своем уме?
– Что…?
– Тс–с!
Мальчишеская ладонь зажала рот. Взглядом Поттер приказывал Лили молчать.
Он всерьёз считает, что Филч не заметит их под этой струящейся, насквозь просвечивающей тканью?
– Что тут происходит?!
Странно было видеть МакГонагалл в халате и шлепанцах на босу ногу. Да ещё и в бигуди. Лили так и разбирало захихикать. Это было почти неконтролируемо, как желание чихнуть. «Страшные» глаза Поттер только усугубляли дело.
– Видимо, какая–то стычка между студентами, – резюмировал подоспевший со стороны Подземелий Слагхорн.
Он тоже потешно смотрелся в своей фланелевой пижамке с корабликами.
– Судя по всему, какой–то олух применил Непростительное?
– Минерва! Сейчас почти полночь. Наверняка преступник пошёл баиньки. Последуем его разумному примеру.
– Как вы можете, профессор?!
– Могу, – со страдальческим выражением на лице почти прохныкал слизеринский декан. – Я спать хочу…
– Нужно незамедлительно доложить обо всем директору.
– Ну если незамедлительно… – развел руками Слагхорн.
Причитания длились как минимум минут десять.
Оставалось только дивиться, что никто из преподавателей даже и не посмотрел в сторону парочки, затаившейся рядом с рыцарем в доспехах.
Лили и Поттер были словно невидимки.
Наконец мягкое шарканье шлепанцев возмущенных преподов стихло в дремлющих переходах замка.
Лили казалось, что она уснет стоя, словно лошадь.
Самый ужасный день в её жизни близился к концу. Не день, а кошмар наяву.
А вот Поттеру спать, увы, не хотелось.
– Ты давно пряталась в том переходе, Эванс?
– С самого начала. Только будет лучше, если Блэк об этом не узнает, – сообщила она, зевая с риском вывихнуть челюсть. – Джеймс, не говори ему, ладно?
– Ну, вообще–то Сириус и сам обо всем догадается, когда я тебя под белые ручки в гостиную заведу. Ну может быть и есть способ проскользнуть незаметно? А что я за это получу, Эванс?
– Пощадишь самолюбие друга.
– Зелье, Эванс!
– Поттер! Как же ты меня достал… – тихонько взвыла Лили.
– Я незаметно протащу тебя в гостиную, верну сумку, сам схожу на твои отработки или договорюсь с МакГонагалл, чтобы она от тебя отстала. Я публично принесу тебе свои извинения, посыплю голову пеплом. Дам клятвенное обещание держаться от Нюнчика–Блевунчика на расстоянии, скажем, на месяц… или даже на два. Ну Лили. Ну пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
– О–о! Я теперь – Лили?
– Эванс! Ну не цепляйся ты к словам. Эванс?! Эванс! – возмущенно встряхнул он её. – Ты что?! Спишь?!
– М–м! Засыпаю. Поговорим завтра? Я сейчас просто упаду…
– Вижу. Ладно… Но завтра – обязательно. Заметано? – протянул он ладонь.
– Заметано.
Глава 20
Гриффиндорские планы
Лунный луч скользит по коридорам Хогвартса.
Лили семенящими шажками крадётся следом. Круглая, раздутая луна заглядывает в готические окна. Желтая, насмешливая, зловещая.
Что–то шуршит по углам, блестит красными огоньками.
Снежные волосы сверкают, точно снежинки, резко выделяясь во мраке.
– Я могу быть очень изобретательным… – выдыхает тихий вкрадчивый голос. – Ты не пожалеешь, сладенький…
Тонкие пальцы Малфоя путаются в темных волосах:
– Северус… – странным, волнующим, липким голосом дышит темнота.
«Да как ты смеешь?!», – пытается крикнуть возмущенная Лили.
Но голос не слушается. Будто на неё наложили Силенцио.
Или её душат непролитые слезы?
Тихий, змеиный смех, ласковый и пренебрежительный:
– Мой Северус…! – торжествующе рокочет голос.
Сплетённые в тесном объятии тени четко выделяются на фоне окна.
Этого не может быть.
Просто. Не. Может. Быть.
***
– Просыпайся, соня, – голос Алисы заставил очнуться от леденящего душу кошмара. – Просыпайся немедленно. Мы уже умылись.
Сон!
Только сон?
Слава богу…
Сердце в груди ухало, во рту пересохло, щёки ещё были мокрыми от слез.
Господи, уж лучше бы разъяренный гиппогриф приснился, чем такое.
– С тобой все в порядке? – обеспокоилась Алиса.
– Да. Вчера просто поздно легла. Вот голова и болит.
– Заболела? – посочувствовала Дороти.
Нырнув в умывальню, где зернистый пар стоял стеной, Лили, повернула рычаг и подставила лицо под горячие струи, крепко зажмурившись.
Сразу цветными пятнами замелькали лица.
Малфой и Блэк.
Малфой и Северус.
Малфой и Блэк.
Малфой и Северус.
Малфой и Северус.
Северус!..
Лили тряхнула головой, но лица не исчезали.
Светлые и темные волосы переплетались. Светлые и черные глаза насмешливо блестели. Она словно бы наяву слышала смех – один на двоих.
– Точно заболела, – посетовала Мэри, когда девочка вернулась в спальню, – на тебе лица нет.
– Куда же оно вдруг делось? – огрызнулась Лили.
Девчонки больше не приставали с соболезнованиями.
Стоило перешагнуть порог Большого Зала, как взгляд мгновенно отыскал знакомое лицо: Северус сидел на привычном месте, рядом со Слизеринским Принцем. Они, по обыкновению, беседовали. Никаких неприличностей. Просто два благонравных, благовоспитанных юноши.
Стоило черным глазам Сева встретиться взглядом с Лили, как тонкие брови сошлись над переносицей. В глазах промелькнула тень.
«Что? – казалось, спрашивал он, наполовину обеспокоенный, наполовину раздраженный. – «Что ещё опять у тебя случилось?».
Лили поняла, что злится.
Конечно, Сев не виноват в том, что ей по ночам снится всякая чушь. Но, – зачем, зачем, зачем!? – всё время торчать около этого мерзкого Малфоя? Какие интересы их могут связывать? С чего бы Блондину интересоваться незначительным мальчишкой, полукровкой в придачу?
– Эй, Эванс! – донесся звонкий голос Поттера. – Сядешь с нами?
Лили, не удостоив Лягушонка ответом, села на привычное место. Затылком, спиной, всем своим существом продолжая чувствовать взгляд Сева. Казалось, он пытается читать её мысли. Она в отместку не отказалась бы покопаться в его голове.
Что Лили знает о своем друге? Ничего.
Можно ли ему верить? Как знать?
Людям, которых любишь, доверять необходимо. Иначе что же это за любовь такая? Основой любви является доверие. А верит ли Лили Снейпу? Полной уверенности в этом не было. Хотя в том, что она любит Сева, Лили не сомневалась.
Глядя на худую, похожую на зловещую птицу, фигуру, девочка воображала, как чёрные языки, словно адский дым, ползут к тому, кто для неё дороже всего. Ей захотелось подскочить к нему, схватить его за грудки и трясти, словно тряпичную куклу. Сев! Как можешь ты дружить с таким, как этот Малфой?! Разве ты не знаешь о его диких забавах?! А если знаешь, то как можешь сидеть рядом с этой ядовитой тварью?
Правда в том, что, если один человек тянется к другому, значит, есть между ними общность и сходство. Нити. Незримые крепкие нити.
– Эванс, да не смотри ты на него. Посмотри на меня, – вид у Лягушонка был недовольный. – Мне показалось, мы вчера кое о чем с тобой договорились?
– Договорились, – обречённо вздохнула Лили.
– Ну? Тогда в чём дело?
– Поговорим позже.
– И так уже все сроки пролетели, – поморщился Джеймс. – Сколько можно кривляться?
– Я сказала: поговорим позже.
Поттер, обернувшись, перехватил взгляд Снейпа и правильно определил причину несговорчивости «Эванс». После чего помрачнел ещё больше:
