– Я же вижу, тебе помощь нужна. Так что давай рассказывай.
И я не выдержала: всхлипывая, периодически сморкаясь и утирая злые слёзы, я рассказала всё – и про гадского Фавна, и про мою месть ему, и про месть Щукаря и моё отравление.
– А второй раз?
– Что? – я всё никак не могла привыкнуть к его манере выражаться.
– Первый раз ты ушла вниз из-за отравления. Это – понятно, – нетерпеливо пояснил дядя Лёня, – а вот второй раз что стряслось?
Пришлось рассказать про мой план и про лупросов.
– Проверила? – проворчал дядя Лёня.
– Проверила.
– И что?
– Они ядовитые, – улыбнулась я.
– Ты могла просто спросить кого-нибудь и тебе бы все сказали, что они ядовитые, – поморщился от моей глупости дядя Лёня.
Я лишь вздохнула и развела руками.
– Давай, – сказал дядя Лёня.
– Что?
– Лупросов, – ответил он.
– З-зачем? – от удивления я уже начала заикаться.
– Ты действительно считаешь, что Щукарь и Фавн подойдут к щели после того. Как ты одному порезала руку, а второй тебя чуть не убил газом?
– Эм-м-м… – как-то я об этом и не подумала.
– Так что давай сюда лупросов. Сам всё сделаю, – ворчливо сказал дядя Лёня.
– Но-о-о…
– У тебя выхода больше нет, – он пристально посмотрел на меня. – Кроме меня, тебе никто не поможет больше.
– Но почему?! – вскричала я, – зачем вам это? Это не ваша война!
– Потому что у меня тоже была дочка. Там. – нахмурился дядя Лёня, – и нашелся мудак, который испортил ей жизнь. И здоровье. Всё. Не хочу об этом. Тащи свои лупросы!
– У меня один! – выдохнула я.
– Ты говорила, что два.
– Было два, – кивнула я, – но я провела эксперимент и один убил второго.
– Женская логика, – покачал головой дядя Лёня, – ну ладно. Давай одного. И еду его. Думаю, мне через неделю тоже передадут. Так что достанется обоим.
Я метнулась к себе и притащила лупроса.
– Вот, – я осторожно положила его в проём щели.
– Принял, – сказал дядя Лёня и осторожно забрал склянку.
– И вот ещё! – я сунула в щель вязанные мокасины.
– О-о-о! Тапки! – обрадовался дядя Лёня, – вот это ты угодила! А то у меня только туфли, сама понимаешь.
Я понимала.
– А я тебе тоже кое-что подготовил, – загадочно усмехнулся дядя Лёня и сунул в щель небольшой свёрточек. – Только потом посмотришь.
– Спасибо! – улыбнулась я, и добавила, – дядя Лёня, а почему вы на втором и третьем уровне только летаете?
– Жить хочу, – буднично ответил он.
– А на уровнях выше жить нельзя разве? – удивилась я, – мне говорили, что там и еда лучше, и награды, и время стыковок побольше…
– Всё так, но есть ещё кое-что, что перечеркивает все минусы.
– И что?
– У тебя око, я смотрю еще не открылось, – кивнул дядя Лёня.
– Нет.
– На днях откроется. Только у тебя будет выбор – открыть или нет. Дам совет – не открывай.
– Почему?
– Ты сейчас как у мамки за пазухой – тепло, кормят, спокойно. Главное – дёргать за рычаги. И всё. А откроешь – и жизнь твоя изменится.
– Почему?
– Не могу объяснить. Просто не советую.
– Но вы же открыли?
– Открыл, – вздохнул дядя Лёня. – И, если бы пришлось делать выбор заново – опять бы открыл. Но очень об этом жалею.
– Почему?
– Око – это окно во внешний мир. И он тебе может не очень понравиться. Причем настолько, что ты даже жить потом не захочешь.
Мне сразу же захотелось срочно открыть это странное «око» и посмотреть, а что там.
Мы проболтали ещё пару минут, стараясь не касаться темы лупросов и остального, и наши кресты разошлись.
Не знаю, у меня было какое-то двоякое чувство. С одной стороны, я была рада, что эпопея с моими врагами вот-вот закончится. А с другой стороны, мне было неприятно, что я втянула в это другого человека. Это же не веточку у деревца сломать. Убийство – тяжкий грех, едва ли не самый страшный. А тут еще и два убийства. Причем ни Щукарь, ни Фавн дяде Лёне ничего не сделали. А вот грехи мои он на себя возьмёт.
Даже и не знаю, что делать.
Машинально я побрела к топчану и только уже там заметила, что держу в руках небольшой свёрток. Интересненнько, что же приготовил мне дядя Лёня?
Прежде, чем развернуть, решила угадать.
Даю себе три попытки.
Попытка номер «раз» – там блокнот?
Попытка два – небольшая книга?
Попытка три – коробочка с акварельными красками?
Ладно. Варианты озвучены. Теперь загадаю желание. Итак, если хоть один из них правильный, то у дяди Лёни всё получится легко и просто со Щукарём и Фавном!
Загадала!
Я осторожно развернула свёрток (бумага была обёрточная, кусок небольшой, но пригодится). Бумагу я отложила. Посмотрела на коробочку. И ахнула.
Это оказалась маленькая коробочка мармеладных конфет.
Я посмотрела на упаковку: «Мармелад пластовый фруктово-ягодный». Фабрика «Красный октябрь СССР». Я раскрыла чуть потрёпанную коробку. Не знаю, какой у него срок годности, но, вроде как, мармелад не портится?
В коробочке было шесть штучек. Шесть прекрасных фруктово-ягодных радостей!
Я понюхала. Он слабо пах яблочным пюре и клубничным джемом.
М-м-м-м… моя ты прелесть!
Не знаю, откуда у дяди Лёни мармелад, тем более, семьдесят девятого года выпуска, почти свежий. Сам-то он намного дольше здесь сидит. Хотя он вполне мог выменять у кого-то.
Неужели для меня?
Почему-то мне было приятно именно так думать.
Я аккуратно вытащила посыпанную сахаром дольку и откусила крошечный кусочек. Но жевать не стала. Просто держала, чуть посасывая, во рту, и он там таял, разливаясь нежной фруктовой сладостью по языку.
М-м-м-м… какое наслаждение! Раньше бы, в сытом Цюрихе, да и в Москве, я бы даже не посмотрела бы на эту коробочку. А сейчас я вкушала этот кусочек с превеликим наслаждением, медленно, смакуя каждый кусочек, стараясь не просыпать ни крошки, не потерять ни сахаринки.
Ну что сказать. Кормят тут хорошо, но однообразно. И всё равно, хочется чего-то привычного. Мне порой казалось, что за баночку кильки в томате я отдала бы всё.
Хотя что всё? У меня ничего не было.
Я доела кусочек, а остальное закрыла и спрятала. Решила, что буду есть раз в неделю. К примеру, в воскресенье. Да. Правильно. Будет у меня такой себе маленький сладкий праздник.
Уже неплохо я устроилась: по утрам читаю газету, по воскресеньям ем мармелад. Ещё бы кофе варить – вообще было бы замечательно.
Но чего нет, того нет.
Прошло два дня. От дяди Лёни не было никаких известий, стыковок тоже не было, и я потихоньку сходила с ума от неизвестности. Все знают, что нет ничего хуже ожидания неизвестности. А ещё я очень боялась подставить дядю Лёню.
В общем, сама себя издёргала до невозможности.
В результате, после того, как чуть не проворонила дёрганье рычага, обругала себя и запретила думать об этом. А чтобы не думать, надавала сама себе кучу всяких заданий.
Первое – вяжу носки, мокасины и начинаю пробовать вязать кружево.
Второе – шифр. Сажусь и начинаю придумывать шифр.
Третье – увеличиваю себе все упражнения на десять. Хотя нет, пожалуй, на двадцать (кроме подтягиваний, с ними у меня не ахти, поэтому я рационально увеличу их только на пять. Хотя не уверена, что даже это смогу). Знаю, что не потяну, но буду пытаться, уставать, авось глупые мысли сами уйдут.
Четвёртое – делаю генеральную уборку заново.
Пятое – проведу инвентаризацию моих запасов и дам оценку потребности в недостающих вещах.
Шестое – займусь зимним садом.
Шесть пунктов – это немало. Пока займусь этим.
Очередная стыковка, скажу честно, сильно меня удивила.
Я как раз сидела на своём топчане с ногами и раскладывала пятый подряд пасьянс, когда лязгнуло, предупредив о гостях. Это был опять луковианец, но не тот, а другой, помоложе. Я пока не научилась их отличать, уж очень экзотической была у них внешность. Но возраст определять могла. И пол.
