Иногда элементарные намеки ты понимаешь очень долго, но, к счастью, все-таки понимаешь. Так что мне остается только обнять тебя и взъерошить свободной рукой непослушные вихры.
- Идем, ребенок... - не отпуская тебя, возвращаюсь в гостиную, где был перед твоим появлением, и сажусь в кресло перед камином, потому что ты слишком холодный, а я помню, как легко ты можешь подхватить простуду.
А я съеживаюсь в клубок у тебя на коленях и медленно отогреваюсь, обнимая тебя крепко-крепко и тихо признаваясь:
- Ужасно одиноко засыпать по вечерам было...
- Догадываюсь. Но сегодня тебе это не грозит, - я неторопливо распутываю тебя из уличной одежды, складывая ее рядом с креслом. - И я буду ждать повторного эксперимента, для новой статьи, так что после Рождества тебе предстоит работа.
- Я знаю, - я прижимаюсь к тебе еще крепче и бормочу себе под нос. - А ты по мне, наверное, вообще не скучал...
- Я за тобой пошел, Поттер, - хмыкнув, щелкаю тебя по носу и смотрю в несносные зеленые глаза, чуть размытые за запотевшими стеклами очков. - Опять забыл про заклинание?
- Угу... - я снимаю очки и тянусь к твоим губам вновь, нежно обнимая за шею и поглаживая по спине. - Все-таки не зря говорят, что сочельник - волшебное время...
- Волшебник может сделать таким любое время, если захочет. Но праздники изначально назначались в дни, имеющие особое значение, и с течением лет эмоциональная энергия людей насыщала их все большей энергией, в том числе и магического свойства. Поэтому - да, это волшебное время, - твои губы уже отогрелись, и я убеждаюсь, что простуда тебе не грозит. Разве что после одного из способов согревания ты решишь выбежать на улицу от полноты чувств.
- Я знаю. Не будь скучным? - предлагаю я и начинаю расстегивать твою мантию.
- Поттер, ты не слишком быстро оправился? Твою вину во взрыве никто не отменял, - тем не менее, я щурюсь и откидываюсь на спинку кресла, с усмешкой наблюдая за тобой.
Я пожимаю плечами и вздыхаю:
- Я все равно не могу повернуть время вспять.
- Такие способы есть, но суть не в них. Ты собираешься продолжать вести себя так же беспечно?
- Нет, конечно, - я прислоняюсь щекой к твоей груди и задумчиво целую тебя в подбородок. - Я буду осторожен впредь.
- И внимателен. И будешь либо принимать помощь, либо высыпаться, - пальцы привычно вплетаются в непослушные черные пряди. - А через месяц будем делать совместный эксперимент.
- Хорошо, - я мягко целую тебя в грудь и вдыхаю тонкий аромат цитруса. - Северус...
- Да?
- А ты по мне скучал?
- Ты это уже спрашивал.
- Ну пойти за мной - это одно, а постоянно скучать - другое...
- Ребенок... - я, помолчав, целую тебя в макушку и едва слышно шепчу. - Скучал. Ты существо, вызывающее привыкание, Поттер.
А я счастливо жмурюсь и от избытка чувств начинаю осыпать твою кожу поцелуями, просто потому что не знаю, как еще сказать, что я тебя люблю.
- А от тебя невозможно отказаться. И у тебя ужасно притягательный взгляд.
- Так должно быть, Поттер, - я расплываюсь в ухмылке. - Чтобы заставлять тебя признавать свои глупости и возвращаться обратно на Рождество.
Целую эту невозможную, невероятную ухмылку и тихо смеюсь.
- Я бы все равно вернулся. Мои носки со снитчами до сих пор здесь, а в Дырявом Котле ужасно холодно...
Я притворно вздыхаю:
- Жаль. Надо было избавиться от этого кошмара во время твоего отсутствия.
- Ну Северус... признайся, на самом деле они тебе нравятся, - улыбаюсь я.
- Они меня раздражают. Но я готов их терпеть, потому что по твоим словам они теплые.
- А меня раздражают твои трусы, - честно признаюсь я в ответ. - Но они классно на тебе смотрятся, поэтому я готов их терпеть. До тех пор, пока ты их не снимаешь.
- И чем же они тебя не устраивают?
- Тем, что они скрывают от меня твои самые интересные части тела, - расплываюсь я в ухмылке.
- Ребенок... - хмыкая, целую тебя в висок. - Я учту этот их недостаток.
- Спасибо, - я целую тебя в шею. - А мы ужинать будем?
- Будем. Сам пойдешь на кухню?
- Угу... еще успею на тебя повисеть. И полежать... - я мурлычу и соскальзываю с твоих коленей.
- Маленькое глупое чудовище, - поднявшись, глажу тебя по волосам. - Иди разогревай вино, пока оно совсем вкус не потеряло.
- Иду, - я впадаю в совсем уж детство и... скачу вприпрыжку на кухню, где переливаю вино в специальный котелок и переношу в гостиную, где начинаю нагревать в камине, на огне.
Проводив тебя взглядом, я иду на кухню. Ужин готов еще с тех пор, как я решил притащить тебя обратно домой, но тебе ведь это знать необязательно.
Когда глинтвейн нагрет, я пробую немножко с кончика черпака и прикрываю глаза в блаженстве:
- Сам себя не похвалишь - никто не похвалит. Я молодец.
- Молодец, молодец, - ужин, повинуясь движению палочки, опускается на журнальный столик, перемещающийся ближе к креслам. - Садись.
Я разливаю глинтвейн в прозрачные бокалы и любуюсь полосатыми слоями истинно гриффиндорской расцветки:
- Ты не против, что они такие, а не зелено-серебряные?
- Зеленое вино меня не привлекает. Иди сюда, - я кладу рядом с креслом плед, чтобы потом не тянуться, за ним и смотрю на тебя.
Я сажусь прямо к тебе на колени, сочтя рождественский ужин достойным такого нахальства.
- И что ты собираешься делать дальше?
- Есть. И кормить тебя, - я беру в руки свою тарелку, начиная одновременно делать и то, и другое.
Хмыкнув, приподнимаю бровь, но начинаю есть, прижимая тебя к себе.
После ужина ты вновь уютно размещаешься на коленях, довольно щурясь от моих пальцев, задумчиво перебирающих твои волосы. Эта ссора оказалась самой крупной за нашу совместную жизнь, но сейчас я думаю, что она была только к лучшему. Твое тепло начало чувствоваться сильнее, а небольшой отдых дал возможность договориться с собой и сделать тебе часть подарка - совместный эксперимент ты хотел давно, но я никогда не соглашался, видя, насколько по-разному мы подходим к исследованиям.
- У нас оставались фейерверки... - я задумчиво целую тебя в макушку, зная твою реакцию. Ты обожаешь эти игрушки.
Я сияю и смотрю на тебя абсолютно счастливо:
- Ты правда не против?
- Не лежать же им просто так.
- Северус, ты самый лучший! - по-детски эмоционально взвизгиваю я и целую тебя в щеку. - И ты даже побрился...
Со вздохом ссаживаю тебя с колен и поднимаюсь:
- Иди одеваться.
Я напоследок обнимаю тебя за талию - до сих пор ведь талия... - и смотрю в глаза, совсем как Радон когда-то:
- А мы ведь ночью будем сексом заниматься?
- Будем. Если ты не успеешь вывести меня из себя, - хмыкнув, ерошу твои волосы и подталкиваю под спину. - Жду пять минут.
Убегаю в спальню, чтобы вернуться через рекордную минуту, облаченный в зимнюю теплую мантию и... ну, и белье, да.
- Сам будешь запускать?
- Попробую.
Запускать фейерверки - мое любимое занятие. Они красивые и дарят ощущение волшебства при минимуме магии. А ведь это всегда ценно - когда волшебство можно сотворить голыми руками. Поэтому я осторожно запускаю первый и прижимаюсь к тебе, наблюдая за буйством красок в небе.
Я задумчиво разглядываю оставшиеся и фыркаю:
- «Дракона» на конец оставишь?
- Он же самый красивый!
- Неоспоримый довод.
Один за другим фейерверки рассыпаются в воздухе мириадами огней. Когда настает очередь «Дракона», я заранее прикидываю кое-что, и, когда ракета только уносится в воздух, я валю тебя в сугроб и жадно целую в губы.
Когда поцелуй заканчивается, я усмехаюсь:
- Решил не смотреть на самый красивый?
- Нет, я как раз смотрел на самого красивого, - улыбаюсь я и прикрываю глаза. - Потому что для меня нет ничего красивее твоих глаз, твоего лица, тебя...
- Из детства ты никогда не выйдешь, Гарри, - я обнимаю тебя и целую в макушку. - Если ты хочешь валяться в сугробе, надо что-то делать, чтобы не замерзнуть. Или мы можем вернуться домой.
- Можно вернуться. Кто-то мне обещал секс...
- И не отказываюсь от своих слов. Тем более, что с тебя нужно снять мокрую одежду, пока ты не простудился.
- Так я же сверху лежу... у меня не мокрая.
- Уверен? - я рывком переворачиваюсь и опрокидываю тебя в снег, немного присыпая им сверху. - Так что ты там говорил, что тебя не нужно раздеть?
- Нужно... - я расплываюсь в довольной улыбке и раздвигаю ноги, обнимая тебя крепче.
- Тогда идем, - потянуть тебя за руку и, перехватив, вытащить из снега, чтобы взять на руки оказывается легко. Также, как и опустить на пол в спальне, избавляя и избавляясь от мокрой одежды, пока ты молчишь, занятый новым поцелуем.
