– Кому должны – всем простили.
«Раздался, бл9ть, голос среди леса», – подумалось мне.
Что Рыкова забыла в Центральном посту «Авроры» – меньшая из проблем, меня не касающаяся.
Что Анька вплыла в Центральный пост «Авроры» по форме одежды «номер восемь» – уже интересней. Как там было у армейских классиков? «Форма номер восемь: что напялим – то и носим». Из нормально надетого на биологе были только брюки. Ботинки обуты, но не зашнурованы: шнурки тупо заправлены в голенища. А распахнутый китель вообще был надет на голое тело, и стоически препятствовать стриптизу исключительно за счёт своего кроя. Одно неловкое движение – и оный стриптиз был бы обеспечен.
Зато биолог явилась не только мозги нам трахать, но и угостить вкусняшками. Появление коллеги на мостике крейсера сопровождалось распространением благоухающего аромата какого-то явно недешёвого кофе из земных запасов. В руках Рыкова осторожно несла три кружки. Одна чуть не выплеснулась на Мигунова, вторую Анька всучила мне.
– А ты тут какого делаешь? – поинтересовался я.
– Пей и не выёживайся, – хмыкнула биолог. – Мог бы и сам догадаться.
«Мог бы – догадался б», – подумалось мне.
Кофе оказался термоядерным. По шкале крепости находилось приблизительно между ящиком энергетических напитков и тепловыделяющих сборок для питания атомных реакторов. Самое то, что надо, чтобы проснуться.
– Анна Николаевна, – внешний вид Рыковой ни разу не смутил Мигунова. – Я бы попросил вас подежурить на связи.
«Анна Николаевна» фиглярски козырнула к непокрытой голове и залпом допила свою кружку.
– А мне, так понимаю, опять за «штурвал» «прыгуна»…, – вздохнул я.
– Не в этот раз, – дёрнул щекой полковник. – Останешься на «Авроре» и будешь прикрывать. Если и впрямь засада – то придётся дать бой.
Очень, бл9ть, смешно. На древнем крейсере экипаж из полутора землекопов даёт отпор иномировым супостатам. Самому, бл9ть, не весело?
– Только если бумажному самолётику, – предупредил я. – Всё, с чем не справятся орудия в авторежиме, нас сомнёт. Придётся уходить в гиперпространство.
– Значит, уйдёшь в гиперпространство, – на удивление покладисто согласился Мигунов.
Только не говорите, что этот кадр собирается в соло на «прыгуне» десантироваться на тот корабль. Он же в космосе всего один раз был, и то в сопровождении!
С другой стороны, а мне ли не по хрен? Захочет – сам расскажет, что задумал. Не та ситуация, чтоб клещами из него вытягивать. Моё дело – железки. А обо всём прочем пусть у него башка болит.
– Ну? – Мигунов допил свой кофе и посмотрел на меня. – Готовы? Прокладывай курс. Цель – «Судьба». Выходи из гиперпространства так близко к ней, как сможешь. Об остальном уже позабочусь я.
Мне оставалось только пожать плечами. Хозяин – барин, ему виднее.
Допил свою кружку и жестом указал собеседнику на кресло командира корабля. Тот встал, пуская меня к управлению крейсером.
Сесть, подключиться к невральному интерфейсу. Запросить сканирование космического окружения сенсорами ближнего и дальнего радиуса действия. Убедиться в отсутствии помех поблизости. Бортовой компьютер ещё вчера рассчитал всё за меня: ввести координаты точки выхода из гиперпространства. Минимальная предстартовая подготовка: термостатирование разгонных и маршевых субсветовых двигателей. Подача нагрузки на ходовые установки и разгон до самого полного хода, необходимого для успешного входа в гипер.
«Аврора» ушла в свой первый за десять тысяч лет гиперпространственный переход.
Глава 18. "Судьба".
Точка выхода из гиперпространства была задана с тем расчётом, чтоб в запасе было хотя бы минута-другая-третья на принятие решение. Формирование окна зоны перехода случилось аккурат загодя и чуть в стороне от предполагаемой точки местонахождения корабля-цели. Навигационный компьютер рассчитал и заложил возможное смещение вследствие гравитационного дрейфа и учёл вероятное смещение.
Неопознанный корабль, с завидным упорством именуемый «Судьбой», обнаружился в том же районе, где мы его и оставили. Успел пролететь какое-то расстояние по инерции, но района не покинул. На радарах «Авроры» он всё также определялся как безымянный объект, размеченный системой наведения исключительно для удобства опознания.
Обычно, сразу после выхода из гиперпространства включается реверс тяги и используется гравитационный манёвр для торможения. При покидании окна перехода скорости могут достигать околорелятивистских. Реверс работает до полного торможения, если иное не задано экипажем. Что, собственно, я и пресёк, задав ходовой части команду удерживать скорость движения не ниже тысячи километров в час. Параллельно отклонил корабль от прямолинейной траектории и встал в циркуляцию, центром которой избрал текущее местоположение неопознанного судна.
Мигунов манёвр не оценил.
– Тормозить не думаешь? – спросил офицер. – Я хочу, чтоб ты подошёл как можно ближе к «Судьбе» и высадил меня.
– Мы ожидаем засаду, – напомнил я. – Тяжёлый крейсер имеет астрономическую массу, которую ещё необходимо стронуть с места и разогнать. Случись что – и мне потребуется время на развитие хода. Гораздо проще удерживать корабль в движении. Так и мы не подставляемся, и попасть по нам труднее.
Полковник тяжело вздохнул.
– И в какой учебке тебя учили пиратствовать? Ох, чуяли мои полковничьи седины, надо было тебя к себе брать… Ох, надо было…!
Причитания военнослужащего к делу соотносились мало.
Зато соотнеслись к нему действия Аньки. Рыкова, развалившись в кресле оператора поста связи, игралась оборудованием радиоэлектронной разведки, в очередной раз демонстрируя несвойственные простому биологу познания и навыки.
– У нас какие-то тихони шептунов в эфир пускают, – безэмоционально сообщила она. – Передачи маломощные, адресованы ближнему радиусу. С ходу не вскроем, но передачи скупы. Каналы не загружены. Это служебные данные.
– Не живые существа? – переспросил Мигунов.
– Не голосовым способом точно, по крайней мере, – прояснил я. – Догадка про засаду оказалась точна. Радары молчат, никого не видят. Или они под маскировкой, или используют корпус того корабля, как укрытие. Я ничего не вижу, кроме него.
Для неподготовленного человека и впрямь могло сложиться впечатление, будто мы тут все до хрена параноики с афганским синдромом и наводим суету на ровном месте. Перед нами один корабль – и один корабль отражается на радарах. У страха глаза велики или мы реально все на голову двинутые шизофреники? Но для тех, кто хоть мало-мальски понимает в военном деле, оставить группу наблюдателей – чуть ли не самое разумное, что в этой ситуации могли предпринять супостаты. И они, видимо, предприняли. В противном случае затруднительно как-то иначе прокомментировать наличие радиообмена вокруг мёртвого по всем статьям корабля.
– Насколько близко может подойти «Аврора»? – спросил полковник.
– Если надо – хоть вплотную. Другое дело, что маскировка может не помочь: в прошлый раз нас обстреляли даже под ней. Я бы сначала разобрался с теми, кто нас «пасёт».
– «Бей враг его же оружием и там, где он не ждёт»? – хмыкнул военный. – В каких диапазонах «видят» снаряды Древних?
– Понял, выполняю.
Приятно, когда собеседник «в теме».
Кроме того, что дроны используют для передвижения микроскопический гравитационный двигатель, они оснащены системой сопряжения с базовой станцией и с себе подобными. Могут формировать целый рой и использоваться в самых разных сценариях, начиная от лобовой атаки «прямо» и заканчивая преследованием по догонному курсу с частой перекладкой галсов и активным маневрированием. Да, их тоже можно сбить с толку и следа, но шансы на это тают тем быстрее, чем крупнее цель или внезапней атака.
Для успешного обнаружения цели в космосе необходима законченная геометрическая фигура объёмного типа. В идеале – пирамида, куб, прямоугольник, октаэдр, додекаэдр и так далее. Слишком умничать тоже ни к чему: от применения двадцатиугольника вместо обычного куба коэффициент полезного действия сильно не вырастет. Не мудрствуя лукаво – даём команду бортовому Арсеналу и запускаем восемь снарядов с полётным заданием. Те, согласно ему, формируют куб и с приблизительно равной относительной скоростью начинают нарезать круги вокруг интересующей нас цели, захватывая внутренним объёмом своего построения всё новые и новые участки. Как только что-то находится – один…
