— Вы все сделали правильно, Келистон, — прервала его мисс Лайджест, вы выполнили свой долг, и никто ни в чем не упрекнет вас.
— Благодарю вас, миледи.
— Я тоже считаю, что вы действовали правильно и быстро, — заметил я, и я даже думаю, что… О, Лестрейд! Добрый вечер, Лестрейд. Как поживаете?
В гостиную вошел наш знакомый полицейский инспектор. Он оглядел комнату и всех присутствующих и с довольно кислой физиономией пожал мне руку.
— Здравствуйте, мистер Холмс, — ответил он.
— Добрый вечер, Уотсон. Вот уж не думал, что встречу вас здесь.
— Мы оказались тут в связи с последними событиями.
— Да-да, я получил телеграмму, мистер Холмс. Но, честно говоря, я не думал, что вам, мисс Лайджест, так скоро удастся перетянуть мистера Холмса на свою сторону.
Мисс Лайджест нехотя подняла на него взгляд:
— Полагаю, мистер Холмс всегда находится на стороне правосудия и не нуждается в том, чтобы его куда-то перетягивали.
— Истинная правда, Лестрейд, — улыбнулся я.
— Настало время во всем разобраться.
— Здесь не в чем разбираться, мистер Холмс. В этом деле все предельно ясно, и весь срок, данный на расследование, — пустая формальность.
— Я так не думаю.
— Эти джентльмены здесь, инспектор, потому что умер мой отчим.
Лестрейд многозначительно поднял брови:
— Но позвольте, ведь я должен был брать у него показания, и… Как же так? Где вы были, мисс, во время его смерти?
Мисс Лайджест вскинула ресницы и пронизывающе посмотрела на Лестрейда, нарочито медля с ответом. Я опередил ее.
— На этот раз у леди Элен есть стопроцентное алиби, — сказал я, — она была на Бейкер-стрит, а в доме с сэром Джейкобом все время был дворецкий. Он и известил ее, а заодно и нас, о происшедшем.
— Тогда вам есть, что мне рассказать, мистер Келистон. Прошу вас, что вы знаете о смерти мистера Лайджеста?
Мисс Лайджест, грустно улыбнувшись, посмотрела на Келистона:
— Мужайтесь, друг мой! Боюсь, вам придется еще не раз рассказать все виденное и слышанное…
Когда Лестрейд расположился в кресле, а дворецкий заново начал свой рассказ, я тронул Уотсона за рукав и вывел из комнаты.
— Идемте, Уотсон, — сказал я вполголоса, — я доверяю мистеру Рэю, но мне хотелось бы услышать и ваше мнение.
— Вы хотите, чтобы я осмотрел тело? — удивился он.
— Да, нужно убедиться, что нет незамеченных повреждений. Заодно обследуем комнату.
— Вы думаете, Гриффит Флой убил его?
— Пока рано что-либо думать, хотя и найти что-то надежды мало…
Мы поднялись в комнаты мистера Лайджеста на втором этаже, и я прикрыл за собой дверь.
Уотсон снял простыню с тела и быстро прощупал голову и позвоночник, затем расстегнул сорочку и осмотрел шею и грудь.
— Ничего, Холмс. Это инсульт, и другое объяснение вряд ли возможно.
— А яд? Например, с помощью укола?
— Нет, здесь все симптомы налицо.
— Жаль, что вы не видели мистера Лайджеста при жизни, Уотсон, когда посетили этот дом. Возможно, личное знакомство могло что-либо прояснить.
— Да, жаль, но тогда никто не думал о приближающейся трагедии.
— Ладно, оставим это.
Пока Уотсон приводил тело в порядок, я огляделся вокруг. В комнатах не было ничего примечательного, кроме явно сдвинутого столика посреди кабинета с пепельницей и упавшей рядом салфеткой. Возможно, мистер Лайджест, падая, пытался держаться за стол. Я быстро просмотрел все бумаги на столе в кабинете и особенно тщательно перебрал ящик бюро для писем. Там была внушительная пачка различной корреспонденции, но записки от Чарльза Флоя не было — видимо, мистер Лайджест не посчитал нужным хранить ее.
Уотсон еще не закончил, и я подошел к окну, составляя в уме план дальнейших действий. Мое внимание привлек пепел на подоконнике с обратной стороны. Я поднял раму и дотронулся рукой до легковесных крупинок: они были совершенно сухими и, несомненно, попали сюда сегодня, иначе ночная влага и ветер успели бы их уничтожить.
— Что-нибудь нашли, Холмс? — Уотсон вышел из спальни и подошел ко мне.
— Ничего особенного, — ответил я, закрывая окно.
— Пора идти, у нас еще есть дела на сегодня.
— Вы собираетесь в Голдентрил порасспросить Гриффита Флоя?
— Нет, вы же слышали, что он собирался ехать куда-то и притом с большим чемоданом. Вряд ли смерть мистера Лайджеста изменила его планы, так что сегодня его будет трудно отыскать. Я пойду к Рональду Рэю, а вам, наверное, стоит сходить на станцию и отправить телеграмму супруге, если вы хотите остаться здесь.
— Я и сам подумал об этом. Вы правы, Холмс, так я и сделаю.
Мы спустились вниз и застали в холле уходившего Лестрейда.
— Вы не собираетесь осмотреть комнату, где скончался сэр Джейкоб? — спросил я его.
— Нет, мистер Холмс. Не вижу необходимости. У меня и так дел по горло, а тут обычная смерть, которая, откровенно говоря, совсем некстати, да и заключение врача уже имеется. До свиданья, джентльмены!
Он ушел, громко хлопнув дверью.
Мисс Лайджест подошла ко мне.
— Итак, мистер Холмс, я и весь дом в вашем распоряжении, — сказала она.
— Я уже распорядилась, чтобы Мэри приготовила комнаты для вас и мистера Уотсона, и она покажет их вам, когда захотите.
— Благодарю вас, мы воспользуемся этим позже. А сейчас покажите мне, где живет ваш семейный доктор.
Она подвела меня к высокому окну и указала на небольшое строение неподалеку:
— Это вилла мистера Рональда Рэя. Он там живет и принимает пациентов. Идите по основной дороге, и это займет не более пятнадцати минут.
Когда мы с Уотсоном вышли за ворота парка Грегори-Пейдж, солнце уже клонилось к закату. Доктор свернул направо и зашагал по направлению к станции, а я пошел вперед.
Мистер Рональд Рэй сам открыл дверь на мой стук. Он оказался высоким седовласым человеком лет пятидесяти с открытым лицом и всепроникающим взглядом, свойственным многим врачам.
Меня радушно приняли и дали понять, что цель моего визита более чем ясна. Я расспросил мистера Рэя о смерти сэра Джейкоба и, как и ожидал, не узнал ничего нового. Доктор подробно описал мне, каково было состояние здоровья покойного мистера Лайджеста и по каким причинам ему приходилось обращаться за помощью. Он удостоверил также, что рассказ сэра Гриффита и Келистона совпадает с наблюдаемыми симптомами, приведшими к смерти.
— Вы ведь семейный доктор Лайджестов, мистер Рэй? — спросил я.
— Да, я знал сэра Джейкоба, когда он был еще совершенно здоров, и помню леди Элен совсем юной девушкой.
— И вам приходилось лечить ее?
Доктор пристально и как-то странно посмотрел на меня:
— Да, разумеется. Всякое бывало. А почему вы спрашиваете?
— Хочу знать, каковы ее нервные ресурсы, — улыбнулся я.
Лицо мистера Рэя смягчилось, и он посмотрел куда-то в сторону:
— Она сильная женщина, самая сильная из всех, что я знаю… — он снова посмотрел на меня.
— Помогите ей, мистер Холмс, и вы не просто восстановите справедливость, вы сделаете благороднейшее дело!..
Мисс Лайджест взяла со стола большой блестящий кофейник и наполнила мою чашку кофе.
— Вилла Голдентрил находится в двух с небольшим милях к северу отсюда. Вы хотите отправиться туда сразу после завтрака, мистер Холмс? — я подтвердил ее догадку.
— Тогда можете воспользоваться экипажем. Роджер отвезет вас.
— Спасибо, мисс Лайджест. Это весьма кстати. И у вас превосходный кофе!
— Я часто готовлю кофе сама, — улыбнулась она.
— А чем вы намерены заняться сегодня?
Она помрачнела:
— У меня много дел в связи с похоронами.
— Похороны завтра?
— Да, завтра. Слава Богу, Келистон помогает мне, иначе я бы не справилась. Знаете, только сегодня, когда отчим не спустился к завтраку, я, наконец, поняла, что его больше нет… Все это, признаться, как-то не укладывается в голове. А ведь еще до вчерашнего дня я думала, что хуже быть не может.
— Вы прекрасно держитесь, мисс Лайджест. Вашей выдержке можно только позавидовать.
Она грустно улыбнулась:
— Надеюсь, моя выдержка не изменит мне и впредь. Но вы ведь, кажется, хотели о чем-то меня спросить, мистер Холмс?
— Почему вы так решили?
— Мне просто показалось. А разве я не права?
— Правы. Скажите мне, ваш отчим курил сигареты или сигары?
— Нет, он использовал нюхательный табак. Ах, да! Мистер Холмс! — встрепенулась она. — Сегодня ночью я вспомнила об одной подробности, которая показалась мне существенной.
— Я весь внимание.
— В тот день на столике в мраморной беседке стояла пепельница. Она была из какого-то красивого материала и в серебряной оправе, поэтому я ее запомнила.
— В ней были окурки? — заинтересовался я.
— Были, в том-то и дело! Один или два коричневых — от сигар сэра Чарльза и несколько маленьких — должно быть, от сигарет. Один из них лежал на самом столе, наверное, вывалился.
