— Лучше б мы заблудились… О, проклятье! — Я схватила айнура за край плаща, увлекая в ближайшие кусты. На змеящейся по крутому склону натоптанной тропке показались две негромко переговаривающиеся фигуры. Его я узнала даже в сумерках, по короткой лазурной накидке, неизменной белой тунике с вышитым на груди солнцем и крупно вьющимся золотистым локонам. Лаурэ, сын Ингвэ. Ее, чуть погодя, тоже, по светло-русым, падающим до колен, косам и колокольчиком звенящему смеху. Лалвендэ. Дочь Финвэ и Индис Ясной. Лалвендэ, соловей Тириона. Моя сестра. Рука в руке, голова девы клонится на плечо ее спутника. И оба светятся счастьем, сравниться с которым могла только охватившая меня ярость.
— Кто это? И почему мы прячемся? — Шепот айнура подействовал отрезвляюще.
— Вы, кажется, просили показать вам все достопримечательности Благих Земель? Извольте. Мы ненароком вломились в святая святых — здесь влюбленные от веку обменивались клятвами и обручальными кольцами. Сколько трепетных признаний помнит эта река — не счесть… Сладкая парочка у воды — сын короля ваниаров и моя младшая сестренка. По совместительству — и его сестренка. Двоюродная. Такая вот забавная квэнта[24]…
Алдор неопределенно хмыкнул. Меж тем, страсти на берегу накалялись. Я нагло высунулась из-под защиты кустарника для лучшей видимости, — предусмотрительно наложенная Отступником иллюзия вполне это позволяла. Эру Илуватар, какие позы! Какие фразы! Жаль, я не менестрель — замечательная баллада пропадает!
— Melde[25], завтра я пойду в Тирион, просить у государя Финвэ твоей руки. Но знак искренности слов моих хочу отдать тебе сейчас. — Лаурэ картинно пал на колени перед избранницей, протягивая смущенно теребящей поясок Лалвендэ некий предмет, красноватым золотом блеснувший в последних мазках заката. Колечко…
— Дозволит ли семья наш брак, — мы в столь близком родстве? — На хорошеньком личике сестры неприкрытая радость сменилась тревогой.
— Еще как дозволит. — Прошипела я за спину. — Ингвэ и род его вхожи в Небесный Чертог[26]. Кто откажет любимцу Владык? Скоро в Доме Финвэ нолдоров совсем не останется, одни ваниары и полукровки… Глядите, глядите. Сейчас начнет вещать о силе любви, не знающей преград, или я не Глава своего цеха!
— Наша любовь все преодолеет! — С жаром воскликнул Лаурэ, обнимая приунывшую нареченную. — Вот увидишь, melde! Я… я брошусь в ноги самому Повелителю Арды! Он благословит нас!
— А вот это зря — близкородственное скрещивание до добра не доводит. — Теплое дыхание Алдора коснулось моего виска. Я с деланной укоризной покосилось на айнура, хотя замечание было, что называется «в корень».
— Спой мне, милый… ту… помнишь? — Застенчиво попросила Лалвендэ. Так, где здесь сук покрепче — пойти, повеситься, чтобы только не слышать этого. Поздно…
…О дивный вертоград, всех прелестей земных
Исполненный, в тебе одной моя отрада.
Моих мечтаний образ золотых,
Постылых дней желанная услада…
Я о тебе тоскую день и ночь,
Мне блеск очей твоих бездонных застит разум…
Молю, мне дай ответ — ждать более не в мочь!
Иль я расстанусь с этой жизнью разом…
— Подсобить бы тебе, о светоч таланта… — Сквозь зубы бросил Алдор. — И что, вот это теперь называется пением? Узнаю школу Дана, — избыток пафоса в ущерб смыслу.
— Пение высокородного принца — украшение пиров в Валмаре. — Осклабилась я, признав в Отступнике родственную душу. — Если же благоволением Великих оно вдруг станет украшением пиров в Тирионе, я переселюсь под гостеприимный кров Владыки Аллана. А что значит — «пафос?»
— Чрезмерная напыщенность. Не оставить ли нам два любящих сердца наедине? Иллюзию можно поддерживать и при движении. Не столь четкую, разумеется, но раз возможные зрители поглощены друг другом… Что скажете, леди Фэйниель?
— Не возражаю. — Я обернулась, — Лаурэ неуклюже потянулся к губам возлюбленной. Оба стыдливо зажмурились. На ощупь целовать будет? Ну, удачи тебе, Золотой Голос Валинора…
— … Так чем же вам, aranel, столь ненавистно то приятное во всех отношениях место?
Поднялся ветер, и я с удовольствием закуталась в благородно одолженный айнуром плащ. Рыжевато-коричневый — совсем не его цвет. Подарок Кователя? Ему бы пурпурный. Или… черный.
— Хотя бы тем, что меня туда не приглашают. — Вздернув подбородок, с вызовом посмотрела прямо в глаза Алдору — пусть думает, что хочет. — Как хорошо, что они не заметили нас… Лаурэ — первый сплетник Валмара, а у сестры, что на уме, то и на языке. Одно слово — ваниары…
— Вижу, моя леди, вы недолюбливаете Дивных Эльфов. Прискорбно.
— Скажите уж прямо, Высокий, — прискорбно, непроходимо и на диво тупых. И, прошу, называйте меня просто Фэйниель — строгий этикет пусть остается для Небесного Чертога.
— Согласен. Но тогда и вы зовите меня Алдором. Излишние церемонии между теми, кто в одних и тех же кустах кормил одних и тех же комаров, неуместны. Кстати, о комарах… Редкостно живучие твари, никакая магия не берет…
* * *
— …Как хочешь, а я не верю, что кроме орков да волкодлаков ты не создал ничего живого. Непохоже на сильнейшего из айнуров.
— Искуснейшая из эльдаров опускается до откровенной лести? — Разлегшийся на солнышке Алдор нехотя приоткрыл один глаз. На солнышке? Тот, кого в Амане до сих пор с опаской именовали Средоточьем Тьмы? О, да… — А как же драконы?
— Драконы? — Заинтересовавшись, я присела хоть и рядом, но в пределах спасительной тени молодого платана. Алдору же все было нипочем — нежащийся в жгучих полуденных лучах айнур напоминал довольного жизнью кота: черные волосы переплелись с травой, рукава закатаны до локтей, ворот рубашки легкомысленно расшнурован, на губах благодушная улыбка, никак не подходящая грозному Владыке Мрака. — Какие они?
— М-мм… драконы? — Теперь уже приоткрылся и второй глаз. — Aranel, излишнее любопытство…
— Алдор!
— Как пожелаешь. Итак, драконы… Злобные порождения Тьмы, конечно же. Прекрасные, коварные, смертельно опасные… Полет их бесшумен и стремителен, когти острее закаленной стали, чешуя — ярче серебра, золота и самоцветов, в глазах — отблеск небесных огней и искры Пламени Глубин. И тот, кто осмелиться заглянуть в них, попадет под власть неведомых чар, утратит волю свою, забудет имя, род свой и дом, покорно шагнув навстречу гибели… — Голос айнура снизился до шепота, а глаза — две черные бездны — затягивали не хуже драконьих.
Воздух над нами задрожал, соткавшись в покрытое черно-серебряной чешуей гибкое тело. Янтарные глаза с хищными вертикальными зрачками светились невозможным для kelvar[27] разумом… Призрачная тварь, красуясь, распахнула крылья и плюнула огнем. Брр… Я тряхнула головой — наваждение тотчас растаяло.
— Впечатляет. Воистину, создание подобно создавшему. — М-да, вот уж сказала так сказала! Самой интересно, а это похвала или порицание? Или… зависть?
Загадочно усмехнувшись, Алдор поднялся на ноги:
— Приятно, конечно, побеседовать на досуге о том, о сем. Но подобает ли благонравной деве проводить означенный досуг в обществе столь… подозрительном?
— Ты о родне? Меня как-то не слишком волнует их мнение. — Я равнодушно пожала плечами.
Айнур словно бы неодобрительно покачал головой. Непостижимым образом он уже через каких-нибудь пару недель после освобождения оказался посвящен во все стороны жизни Валинора — от чертогов Владык до последней телерской хибары на побережье. О непростых взаимоотношениях домочадцев короля Финвэ он знал все… или почти все. Однако — что, правда, то, правда — общество и впрямь неоднозначное. Население Блаженного Края так и не определилось, как же относиться к бывшему мятежнику.
— Тебе не жарко?
Я раздраженно покосилась на тонкую белую рубашку Алдора и обратно — на собственную глухую, под горло, алую тунику. Ему легко говорить, — неистовое летнее солнце наделяло Ступающего-во-Тьме ровным бронзовым загаром, а меня, с той же страстью, — пунцовой окраской вареного рака и зудом от шелушащейся кожи. Воздушные платья, излюбленные девами Валмара и Тириона, оставались для меня недосягаемой и неоправданной (к чему понапрасну щеголять костями?) роскошью.
— И как ты в кузнеце выдерживаешь больше пяти минут? — Вдохновившись стекающими по моим вискам каплями пота, Алдор небрежным жестом сотворил над нами светоотражающую пелену.
— Молча. — Буркнула я, наслаждаясь магической тенью. — Леди Ивэйн не поскупилась на собственноручно приготовленную мазь от ожогов. Изумительного зеленоватого оттенка. А теперь представь этакое диво где-нибудь на улицах Тириона, — пополнение в садах Лориэна обеспечено. И потом, за работой как-то не замечаешь… Кстати, о работе! Я хотела тебе кое-что показать…
