Я подошёл к голове раненого и положил левую руку ему на лоб. Вторую руку я поднёс ему ко рту. В правой руке у меня находился небольшой деревянный черенок, очищенный от коры.
— Закуси, будет легче.
Раненый повиновался. И черенок перекочевал из моей руки в его рот. При этом его рот растянулся чуть не до ушей, а зубы намертво закусили дерево поперёк рта. После этого мой путь закончился напротив его левой ноги.
Я напряг свою волю. Всеми силами души я старался успокоить свои эмоции. В голову, как назло, лезли разные мысли. Приходилось тратить много усилий для того, чтобы очистить свой мозг. Моё тело было напряжено, несмотря на все попытки расслабиться. Хвала Всевышнему, что это была не первая моя операция. Руки не дрожали.
Требовалось для начала снять повязки. В Академии нас учили сберегать перевязочный материал. Это правило сохранялось и строго поддерживалось со времён Великих войн, когда ткани для повязок постоянно не хватало. Это правило вбивали в нас с самого первого дня обучения. Взяв тазик с тёплой водой, я намочил в нём небольшой платок, видимо специально используемый для этой цели. Мокрую ткань я наложил сверху на засохшую корку повязки. От моего прикосновения раненый дернулся. Его лицо перекосилось, и он глухо зарычал. Это было для меня что-то новое. Обычно пациенты госпиталей, в которых нам приходилось работать во время обучения, стонали, плакали и даже громко вопили. Рык был для меня новостью. Его глаза впились в меня. На них отразились недобрые намерения.
— Спокойно. — Сказал я больше для себя, чем для него. — Ничего страшного не происходит.
При этих моих словах нянечка оказалась возле его головы. Схватив его за небритый подбородок, на котором проступала недельная щетина, она развернула его лицо к себе.
— Ну? — сказала она, глянув в его глаза.
Раненный сразу же обмяк. Его голова откинулась на подушку, а пальцы ещё крепче вцепились в края стола, натянув ткань так, что казалось, будто она сейчас порвется. Я продолжал смачивать повязку, перемещая по ней мокрую ткань. Я чувствовал, как под моими пальцами засохшая корка на повязке постепенно размокает и становится мягче. Конечно, опытный маг сразу определяет, когда повязка размокнет и её можно будет снять, не причиняя пострадавшему сильной боли. Но мой опыт был недостаточен, и я мог рассчитывать лишь на везение. Я размачивал повязку до тех пор, пока из-под неё вместе с водой не стала вытекать кровь. Пора, решил я. Отжав воду с ткани, я уложил её в чашку рядом с тазиком. Развязав скрепляющий узел, я стал разматывать повязку, сразу же скручивая её в валик. Ткань была мокрая, местами пропитана скользкими, неприятными на ощупь комками размокшей крови. По мере разматывания кровь текла обильнее. Запахло гноем, застарелой свернувшейся кровью. Я снял последний слой повязки. Нянечка своевременно подала мне ведёрко, в которое я и скинул валик. Открылась рана. Зрелище было неприятное. Да я угадал. Широкий, заостренный наконечник пронзил ногу воина. После чего противник провернул копьё в ране, разорвав ткани ноги и перерезав сухожилия. В углах раны расположились засохшие сгустки крови. В разрезе раны виднелись углубления, разорванные сухожилия. Ткани были воспалены. Их, конечно, промыли и стянули, но грязь и зараза успели проникнуть в рану. В глубине раны виднелась белая кость. Во всём этом великолепии сочилась кровь, разбавленная водой.
Теперь предстояло излечить раненного. Для начала следовало очистить рану от попавшей грязи, сгустков старой крови и накопившегося гноя. С инструментального стола я взял металлическую чашку. Поднес её к ране и приставил к ноге чуть ниже неё. Теперь предстояло сделать нечто несовместимое для обычного человека. Нужно было расслабить мозг и сконцентрировать сознание, расслоить духовную оболочку при включённом зрачке иного видения. Назвался магом — умей. Этому тебя и учили. Я напрягался изо всех сил, достигая этого состояния. Этот мир не захотел меня отпускать. Было сложно. В голову сразу начали лезть посторонние мысли. Мой нос нестерпимо зачесался, а мышцы на спине между лопаток внезапно скрутило спазмом, и они заныли. Однако опыт таких переходов уже брал своё. Мир расширялся и одновременно сжимался в тугую глобулу, как бы это ни казалось парадоксальным. Предметы, окружавшие меня, наполнились красками и ароматами, которых ранее не было. Краски мира наполнились ароматами, а запахи обрели цвет. Свет стал осязаемым и материальным. Мысленно я мог прикоснуться к нему. Мне казалось, что моё тело выросло в размере, будто моя голова стала огромной. Казалось, будто мои руки выросли в объёме, а предметы в них уменьшились. Я испытывал чувство уменьшения веса, будто меня раздувало как шарик, который зажиточные горожане носят в руках на праздниках. Было ощущение, что чувствительность рук и тела снизилась, но это было не так. Тело давало полный объем чувств, а ещё к ним присоединились чувства иного видения. Язык человека слишком беден, чтобы объяснить мои чувства в тот миг. Наставники много раз пытались разъяснить мне природу и ощущения этого состояния, но лишь оказавшись в нём, пройдя этот путь, я понял их слова. И даже то, о чём они не могли сказать.
Я потянулся к больной конечности. Это только простому человеку кажется, что у него одно тело. Как объяснить ему, что у него в данной точке пространства присутствует сразу семь тел. Зрелище было впечатляющее. Каждое тело в той или иной мере копировало все остальные тела. Изменение в одном из тел отражалось в остальных телах. Хорошо, что изменения в остальных телах происходило не мгновенно, а спустя определённый срок. Этим и пользовались маги при излечении больных и раненных. Я видел рану в физической оболочке, но она еще не отразилась в энергетических оболочках. При излечении нужно провести обратный процесс: нужно заставить тело произвести изменения от здоровой энергетической оболочки в повреждённую физическую оболочку. И для этого сначала нужно убрать гниль, порожденную отмирающими клетками организма. Иным видением я ощущал гниль как большое темное пятно в здоровых тканях организма. Видение было таким, будто какое-то живое существо свило себе гнездо на повреждённой ноге воина, пытаясь проникнуть своими щупальцами вглубь ноги и далее в тело. А те щупальца, что не были погружены в тело жертвы, медленно извивались в воздухе, рассеивая вокруг тёмные пятна запаха. Надо было извлечь этого паразита из тела.
Простому человеку кажется, что при лечении маг проводит странный обряд. Иногда просто идиотский. Думайте что хотите, но мои действия всегда рациональны. Я никогда не старался пустить пыль в глаза, напустить мистики. Я держал миску левой рукой. Пальцами правой руки я прикоснулся к донцу чашки. Обряд начался. Я видел, как от донца чаши и до моих пальцев протянулась светлая полоса энергии. Стараясь не совершать резких движений, я потянул эту полосу к паразиту. Казалось, будто я размазываю пальцами белую краску по поверхности, вот только этой поверхности не было. Полоса тянулась по воздуху. Осторожно я коснулся паразита и вдавил полосу немного вглубь его. Щупальца паразита попытались обвить мою руку. Я сделал усилие и мысленно потянул паразита из тела больного. Щупальца сразу соскользнули с моих пальцев и тут же прилипли к белой полосе. Я усилил тягу. Щупальца паразита вытянулись и коснулись дна чаши. Гниль начала перетекать из тела в чашу. Я отчётливо видел все поврежденные ткани. Я стал расслаивать тело, переводя гниль в энергетическую оболочку из физической формы. Потеряв связь с физической оболочкой, гниль стала обильно вытягиваться из тела и по белой полосе перетекать на дно чашки. Щупальца паразита стали вытягиваться из больной ноги. Покинув тело, гниль снова переходила в физическую составляющую. Вокруг стал распространяться сильный запах гниющей плоти. С каждым мгновением запах усиливался. Было видно, как скривились лица моих помощников. Как нянечка сморщила лицо в брезгливой гримасе и зажала нос и рот рукой. Мои ощущения подсказали мне, что моё лицо тоже искривилось, но тягу я не ослабил.
