— Гарри! — воскликнул Дамблдор после того, как наводящими вопросами вытянул из меня наиболее подробное описание портрета на стене. — Если только увидишь этого парня — беги! Беги так быстро, как только можешь!
— Но… кто это такой? — «удивился» я.
— Это Волдеморт! — жестко отрезал директор.
— Но ведь на этом Вол… Том-кого-нельзя-называть… — вмешалась в разговор любопытная и логически мыслящая Гермиона Грейнджер, — …была школьная мантия. Значит — он учился в Хогвартсе?! Это же не может быть!
— Почему? — полюбопытствовал Дамблдор, ласково улыбнувшись девочке.
— После того, как я прочитала «Взлет и падение Темных искусств», я захотела узнать, где учился Вол… Тот…
— Называй его по имени, — «подсказал» Дамблдор. — Страх перед именем и страх перед его носителем… Именно этого он и добивался в свое время!
Мысленно я покрыл хитрого старика в двенадцать этажей с подвалом и мансардой. Продолжать использовать эвфемизмы после такого предложения — значило чересчур выделиться из прочих школьников и отнюдь не в желаемом направлении. Блокировать следящее заклятье… прямо в присутствии самого Дамблдора… нда. Ну или позволить Миа привлечь внимание прошлого Темного лорда… И что в такой ситуации — меньшее зло?!
— В общем, я искала его в списках учеников Хогвартса… и не нашла, — выкрутилась Миа. — Значит, он у нас не учился!
— Увы, мисс Грейнджер, Вы не правы, — вздохнул Дамблдор. — Волдеморт учился в Хогвартсе. И даже был старостой и получил кубок за заслуги перед школой. Вот только звали его тогда иначе.
— Как? — не могла не поинтересоваться Миа.
— Том Марвало Реддл, — веско произнес директор.
— Ой! — Гермиона прижала ладошки к щекам. — Но ведь именно это имя было написано на дневнике, который Рон отобрал у Джинни! Как же…
— Так, дети, — прервал ее вопрос Дамблдор, — мне надо о многом поразмыслить. А вы идите пока… идите.
И мы пошли. А что делать?
Глава 54
Ради Всеобщего блага. (Гермиона)
К середине третьего года нашего присутствия в Хогвартсе гриффиндорцы, наконец, привыкли к тому, что если Гарри Поттер сидит, молча глядя на пляску языков пламени в камине — то его не стоит тревожить. Чувство юмора у него в это время прорезается… не вполне здоровое. Так что, несмотря на возможность по желанию уединиться в выделенной комнате, которая так и осталась за нами, мы с Гарри время от времени устраивались на диванчике в гостиной Гриффиндора. Обычно к нам присоединялись Джинни, а частенько — и Невилл, но сейчас они отрабатывают очередные косяки, совершенные на уроках зельеварения, так что пока что у нас есть время посидеть и подумать.
Гарри обнял меня за плечо… и погрузился куда-то в головоломные дебри Высших Исчислений, так что последовать за ним мне не хватало ни опыта, ни знаний. Впрочем, мне тоже есть о чем подумать. В частности — еще раз вспомнить и просмотреть донесение нашего агента при Дамблдоре. И если раньше я бы просто посмотрела на директора глазами Сейлины «в реальном времени», то теперь, после того, как Гарри попался на наблюдении за Фаджем, это было бы слишком опрометчиво. Впрочем, пока что не произошло ничего, что требовало бы оперативного реагирования… так что можно просто спокойно просмотреть сброшенное воспоминание, и внимательно все обдумать.
* * *
— Господин Дамблдор, — директор вызвал Сейлину сразу после нашего ухода и продемонстрировал ей в Омуте памяти воспоминание об этой встрече, — неужели Вас не беспокоит то, что Гарри связался с демонами варпа?
* * *
Усилием воли я прервала просмотр, и задумалась о Сейлине. Если почти симбиотическое положение домовиков уже давненько не вызывало у меня возмущения, то состояние Сейлины заставляло меня испытывать… сомнение. Поэтому для меня было некоторым шоком узнать, что она сама оценивает свое положение отнюдь не так же, как мы с Мори. Когда я заговорила с ней об этом, то выяснилось, что, проиграв схватку, она оказалась перед лицом понимания того факта, что в ее служении была некая… неискренность, какое-то несовершенство! Так что подчинение победителю для нее — искупительная жертва, епитимия, акт веры. Не говоря уже о том, что взгляд на Дамблдора вблизи выявил некоторые его действия, которые достаточно легко мог принять Ксенос Морион, как адепт Великого манипулятора, но которые следующей за Владыкой Совершенства представлялись почти святотатством. Манипуляции чувствами, отказ от красоты и совершенства в пользу эффективности и Всеобщего блага… Раньше, встречаясь с Дамблдором лишь изредка, Сейлина просто не замечала многого… и Всеобщее благо представлялось ей неким идеалом, совершенством, к которому следует стремиться, возможно — проходя через эпохи слабости и несовершенства, как в работе скульптора, который отказывается от совершенства природных форм камня в поисках идеальной красоты статуи. Увы, но Всеобщее благо оказалось всего лишь политическим лозунгом, красивым разве только издали, в демагогических речах. При попытке же описать эту сияющую цель, директор развернул великолепную политику… но увы, несколько забыл о красоте, что окончательно оттолкнуло демонессу.[52]
* * *
— Честно говоря, — директор погладил бороду, — не очень. Можно даже сказать, что в чем-то даже радует.
— … - Сейлина молча посмотрела на Дамблдора в ошеломлении.
— Все очень просто, — директор улыбнулся, — к сожалению, в политике невозможно учитывать каждую «слезинку ребенка». И кем-то всегда приходится жертвовать. К сожалению, судьба сложилась так, что этим «кем-то» стал Гарри. Пророчество и темная магия неудержимо влекут его к противостоянию с Волдемортом и неизбежной гибели. Пока жив Гарри — его враг будет возрождаться снова и снова, тогда как самому мальчику достаточно ошибиться всего лишь один раз… и хоркрус, якорь, удерживающий Волдеморта в этом мире, будет уничтожен, а сам Волдеморт станет уязвим.
— Но если так уж требуется, чтобы Гарри был убит, то зачем было прятать его все эти годы? — удивилась Сейлина. — Ведь, если бы Гарри рос в волшебном мире — был бы шанс, что его убьет кто-нибудь из фанатов Того-кого-не-называют…
— Пророчество, — пожал плечами Дамблдор. — Избранный и Темный лорд… они могут убить только друг друга. Никакие Пожиратели смерти просто не смогли бы этого сделать. Зато если бы Гарри рос в волшебном мире — весь волшебный мир знал бы, что он — всего лишь обыкновенный мальчик, а не герой с пылающим мечом наперевес. Тогда Волдеморт мог бы просто наплевать на эту «угрозу» и заняться другими делами. Теперь же, после этих десяти лет, Мальчик-который-Выжил — уже легенда, прекрасная и ужасная. И что бы ни делал реальный Гарри Поттер, легенда сама потащит его за собой, бросая во все новые и новые схватки. И Волдеморт тоже захвачен этим потоком. Даже если он попытается устраниться — последователи все равно будут сталкивать его с Мальчиком-который-Выжил, героем и угрозой, считая, что делают все к вящей славе своего предводителя, но на самом деле — толкая его к гибели!
— Но тогда почему Вас радует то, что мальчик оказался сильнее, чем Вы думали? Ведь чем слабее будет Гарри, тем легче Волдеморту будет его убить…
— Зато чем сильнее мальчишка будет сопротивляться, тем большие силы Волдеморт вовлечет в это противостояние, тем сильнее ослабнут позиции старых семейств, препятствующие построению нормального государства, идеологов феодальной вольницы, препятствующих наступлению Всеобщего блага! — в глазах Дамблдора горел огонь. Директор вдохновенно жестикулировал…
— Феодальной вольницы? — удивилась Сейлина. — Но ведь в Магической Британии есть Министерство магии, есть суд Визенгамота…
— А… — Дамблдор махнул рукой, — …это все есть разве что по имени. На самом деле… «Мистер Малфой освобожден в зале суда, поскольку заявил, что получил Метку, и совершил приписанные ему преступления под действием проклятья Империо»… Разве это — правосудие? Это же просто насмешка! На самом деле Министерство может разве что чистить память магглам, гонять мелкую шушеру и регламентировать толщину стенок котлов. Министр, посмевший серьезно задеть одно из старых и влиятельных семейств — слетит со своего места быстрее, чем успеет произнести «Визенгамот».
— Но… Лестренджи?
— Им не повезло, — покачал головой Дамблдор. — Вместе с ними попался Крауч, сын Крауча, которого слишком многие хотели сбросить. Если бы не это, уверен — и они бы оказались «благонамеренными и благоразумными подданными, подвергшимися проклятью Империо». И Беллу заткнули бы, не дав и слова сказать! Прочие же оказавшиеся в Азкабане… полукровки, бастарды, последние сыновья выродившихся семейств, за опеку над состояниями которых сейчас идут отчаянные баталии с подачи Гарри… Там практически нет никого из тех, кто на самом деле были силой и опорой Темного лорда Волдеморта. Но сейчас близится новая война. Война, которая изменит наш мир!
