- Не трогайте Малкольма. Я совершил ошибку, мне и отвечать!
Волдеморт снова усмехнулся.
- Никто не будет наказывать его за твои ошибки. Он просто займет твое место. Приведите мальчика, - махнул рукой маг, и двое Пожирателей тут же ввели в зал Малкольма. Четырнадцатилетний слизеринец был явно напуган, но ничем не выказывал этого: его выдавала лишь неестественная, восковая бледность лица. Драко с гордостью подумал, что выдержке мальчика позавидовал бы любой гриффиндорец - видно, не просто так Гарри Поттер четыре года назад проводил Бэддока, садящегося за слизеринский стол, немного грустным взглядом.
- Отец! - крикнул мальчик, вырываясь из рук Пожирателей и расталкивая толпу.
- Не так быстро, - преградил ему дорогу Волдеморт. - Для начала объясню тебе правила игры. Прежде всего, скажи, готов ли ты занять место своего отца среди Пожирателей смерти?
- Да, - сказал слизеринец, не раздумывая, хотя голос его дрожал. Но в глазах Малкольма не было подобострастного трепета перед могуществом Темного Лорда. Мальчик просто хотел спасти отца во что бы то ни стало.
- Ты уверен? - глаза Волдеморта недобро сверкнули, а Бэддок-страший попытался что-то сказать сыну, но на него тут же наложили Силенцио и загородили, чтобы он не мог подать знак.
- Да, - повторил Малкольм. - Я готов.
Волдеморт ухмыльнулся.
- А известно ли тебе, как проходит посвящение? Видишь ли, Метка - еще не все. Каждый посвященный должен пройти крещение кровью, иными словами - подтвердить свое прозвище, убив человека.
Малкольм задрожал, но все же кивнул: слишком велико было желание спасти отца.
- Отлично, - сказал Волдеморт, схватив руку Бэддока и, взмахнув волшебной палочкой, вдавил кончик в предплечье мальчика.
Прямо на глазах Драко на нежно-розовой коже стала проступать уродливая черная Метка. Это было ужасно, потому что Малкольма пришлось держать двоим, а он все равно пытался вырваться и кричал от невыносимой боли.
- Ну вот и все, первый этап пройден, - сказал Волдеморт, наконец отпуская руку мальчика, из глаз которого катились слезы. Тот тяжело дышал, зажимая ладонью рот, словно чтобы снова не закричать.
- Теперь пришло время убить, - продолжал Лорд. - Видишь ли, среди нас появился недостойный предатель, которого следует наказать. И, как вновь избранный Пожиратель Смерти, это сделаешь ты. Убей его! - приказал Волдеморт, указывая на отца Малкольма.
- Нет... - чуть не задохнувшись, прошептал мальчик.
- Ты смеешь ослушаться, слуга? - воскликнул маг, толкнув его к Пожирателям. - Ты заслуживаешь смерти, но я милосерден и, к тому же, люблю своих подданных, а они заработали вознаграждение. Удовлетвори их - и ты будешь прощен.
Волдеморт снова взмахнул рукой, и к Малкольму бросились черные фигуры. Мальчик забился в их руках, но у него тут же выхватили волшебную палочку и начали срывать одежду. Он вскрикнул, когда его потащили к столу, напоминавшему жертвенный...
Драко в ужасе отпрянул. Его сердце разрывалось на части: одна половина хотела освободить отца Малкольма, другая - убить мерзавца, стоявшего в стороне и со спокойным лицом наблюдавшего эту сцену. Но он не мог сделать ни того, ни другого! Он не мог даже уйти из воспоминания - без посторонней помощи это было невозможно, нужно было только смотреть до конца. Малфой был не в силах глядеть на это: он зажмурил глаза, но до ушей доносились страшные крики мальчика, которому он не мог ничем помочь...
Мужчины и женщины в черных мантиях склонялись над распростертым телом, заслоняя его от глаз слизеринца. Конечно, и безумная Беллатриса участвовала в этой оргии, и большинство криков Малкольма вознаграждало именно ее усилия. Драко был на грани от ужаса, он даже боялся предположить, что сейчас делают с Бэддоком, но услужливое воображение, подкрепляемое звуками, исходившими от стола - мученик уже не кричал: будто потерял голос, слышались только стоны и какие-то хрипы, - рисовало ему ужасные картины. «Господи, когда же это закончится?..» - думал парень, желая Малкольму смерти - как избавления. Слизеринец не знал, сколько времени он уже провел здесь: счет часам пропал с первым вскриком жертвы Пожирателей.
Внезапно все прекратилось. Малфой сделал шаг к группе магов в черном, изо всех сил надеясь, что мальчик только потерял сознание, и сейчас придет неожиданное спасение. Но Волдеморт думал иначе.
- Что еще произошло? - поинтересовался он, подходя к извергам, окружавшим стол.
Беллатриса закричала:
- Снова Фенрир! Всех лишил удовольствия!
Оборотень стоял чуть в стороне. Вся его одежда была в крови, а в руках он держал что-то красное и пульсирующее. Драко не понял, что это и, преодолевая страх и отвращение, подошел ближе.
Лучше бы он этого не делал.
На раскрытой темной ладони лежало алое, все еще бьющееся сердце Малкольма.
* * *
Драко судорожно перебирал флакончики с зельями в своем шкафу. «Господи, вот оно...». Успокоительное, из тех, что помогают забыться. Жаль только, забыться - не значит забыть: здесь не поможет никакой Обливиэйт. Малфой никогда не забудет растерзанное кровавое месиво, так недавно бывшее красивым мальчиком с васильковыми глазами... Живым... Который мог дышать, смеяться, любить... Драко уже никогда не почувствует живым себя, после того, что увидел... Как не забудет и взгляд старшего Бэддока... Отец сошел с ума, когда на его глазах истязали сына.
- Боже, Боже... - шептал Драко. - За что?..
И когда в комнату, словно почувствовав его состояние, заглянул Снейп, Малфой просто бросился ему на шею и разрыдался. Единственное, чего он хотел, о чем без слов умолял - не помнить.
И Снейп, превосходно владеющий Заклятием Памяти, не спрашивая ни о чем, дал ему это.
* * *
Гарри был абсолютно готов к сегодняшнему дню. Все должно решиться раз и навсегда: он с Дамблдором проникнет в убежище Волдеморта. Директор уже неделю готовил мальчика к этому, но, хоть и убеждал, что все пройдет хорошо, Гарри не был настолько в этом уверен. Поэтому, сидя за столом в Большом Зале, он немного нервничал, отчаянно пытаясь запомнить все: горящие весельем глаза Гермионы, смущенную улыбку Рона, радостные по случаю субботнего похода в Хогсмид лица гриффиндорцев. Мальчик словно боялся не успеть сказать друзьям что-то важное, не запечатлеть в памяти каждое мгновение, проведенное с ними. Он не хотел умирать, не желал даже думать об этом, но, здраво оценивая свои возможности, понимал, что этот день может стать для него последним. И Гарри будто впитывал в себя каждое движение, каждый звук...
...когда почувствовал это взгляд.
Кажется, прожигающий насквозь, так, что даже немного больно в груди.
Гарри обернулся, отыскивая глазами человека, который бросил на него ТАКОЙ взгляд.
Мальчик не слышал, как Дамблдор настойчиво что-то говорит, положив руку ему на плечо. Кажется, «пора идти, Гарри». Сейчас почему-то самым важным было не дать разорвать эту связь, похожую на нить недосказанных слов, соединяющих его глаза с глазами светло-серого оттенка. Было жизненно необходимо понять, что хочет сказать ему собеседник. Словно какое-то наваждение... и пусть весь мир подождет.
Время будто остановилось, и огромная Вселенная с мириадами звезд сейчас вся заключалась в серебристых глазах Драко Малфоя.
Первое мгновение. Самоубийца (1)
Ты мир перевернул касаньем рук,
Я - лед, но вдруг в дыхании согрелся.
Но раньше я не знал подобных мук,
Не трепетало каменное сердце.
Я за тебя и Ад переживу,
И не страшусь я смерти раскаленной,
Боюсь тепла - во сне и наяву,
И - глаз твоих той глубины зеленой.
Боюсь заснуть, ведь мне приснишься ты,
Боюсь проснуться - вновь тебя я встречу.
Я каждый раз лечу как с высоты,
Когда твой взгляд оброненный замечу.
А мне нельзя в глаза твои смотреть -
Зеленый в них горит огонь Авады.
Но я готов и трижды умереть,
Лишь только бы с тобой встречаться взглядом.
Меня ломаешь словом каждый раз,
Хоть верил я в свои стальные нервы.
Но подари мне свет глубоких глаз,
Прошу, не отворачивайся первым.
Ты мучаешь меня, не зная сам,
Но нравится мне это почему-то.
Ты душу пьешь мою, не по часам -
По быстрым, как мгновения, минутам.
Ты сердце разрываешь на куски,
И разбиваешь хрупкое сознанье,
Заставив задыхаться от тоски,
Лишь воскресив одно воспоминанье.
Ты не хотел убить, но ты убьешь -
Тебе во всем сопутствует удача.
Ты видишь? Может быть, теперь поймешь?
Смотри: я сильный. Но сейчас я плачу.
Смотри в глаза! Ты этого хотел?
Я гордый, я не встану на колени.
Один лишь шаг - и вниз я полетел,
Чтоб раствориться в пустоте Вселенной...
Снейп ворвался в комнату, рывком распахивая дверь.
- Что случилось, профессор?
Дамблдор склонялся над юношей, неподвижно лежащим на диване. Большой зеленый диван казался невероятно огромным по сравнению с худеньким телом.
- Помогите мне, Северус, - директор торопливо шептал слова неизвестного зельевару заклинания, а декан Слизерина тем временем нащупывал у мальчика пульс.
