Снейп нерешительно остановился в нескольких ярдах от Эвансов, не решаясь подойти и заговорить с новой, незнакомой Лили. Девушка не была похожа на саму себя! Как можно так измениться за два с половиной месяца? Сейчас на перроне стояло странное существо, зябко кутающееся в шерстяной кардиган, хотя на улице было довольно жарко. Бесформенное тело, тумбообразные ноги, отекшее лицо желтушного цвета, губы пересохли и потрескались, под глазами ужасные мешки, роскошные рыжие волосы стали сухими и тусклыми и заплетены в небрежную косу, хотя раньше Лили никогда не собирала их даже в хвост — яркие и блестящие, они свободно лежали у нее на плечах.
Северус был в ужасе — сразу пришла на ум мысль, что Лили прокляли, и заклятье не снять... Он такого еще не видел и даже не читал ни в одном темномагическом гримуаре, которые ему время от времени присылал Люциус из своей обширной библиотеки. Слизеринец решил, что во что бы то ни стало помирится с Лили и найдет способ вернуть ей прежний вид, потому что на собственном опыте знал, что отличающиеся от других люди подвергаются насмешкам и издевкам, и пока Эванс не вылечится — ей придется туго, потому что в школе действовала жестокая конкуренция и между факультетами и между самими учениками. Чистокровные задирали нос перед полукровками, и тем более, маглорожденными, богачи-аристократы кичились и хвалились особняками, состояниями и шикарными мантиями, купленными в самых фешенебельных и дорогих магазинах в центре Диагон-Аллеи. А уж об уровне знаний и тем более внешней красоте, что у мальчиков, что у девушек и говорить не приходилось!
Вот и его немаленький нос, и быстро становящиеся жирными волосы были причиной для насмешек у Мародеров, и с их подачи — у всей школы. Но если он мог не обращать внимания на свой внешний вид и чихал на мнение о нем окружающих, то Лили он обязан защищать изо всех сил, в память об их дружбе. А он чувствовал, что в покое ее теперь не оставят, ведь студенты были очень жестоки друг к другу, и зачастую, чтобы отвести огонь от себя могли унижать и травить кого-то неугодного вожакам и лидерам своих факультетов.
Тем временем, Лили угрюмо попрощалась с сестрой, которая только фыркнула и усмехнулась, поцеловала родителей и, волоча за собой школьный сундук, поднялась в вагон. Северус поймал за локоть проходящую мимо Петунью, та хотела уже заорать и вырваться, но потом узнала его и злорадно улыбнулась. Старшая Эванс как раз оформилась в высокую, немного тощеватую, но стройную девушку, на удивление, с неплохим бюстом. Впечатление портило лишь высокомерное выражение лица, с недовольно поджатыми губами и вечно прищуренными глазами.
— Что с Лили? — лаконично спросил Снейп, не удосужившись даже поздороваться — знал, что ему не ответят.
— Ах... Наша красотка заболела! Теперь она не самая лучшая ученица и красавица в Хогвартсе, не так ли? К тому же, она все лето была так рассеяна и невнимательна! Даже учебники не открыла ни разу, — протянула Петунья, издеваясь.
— Ее что, прокляли? Что ты знаешь об этом? Ну, можешь хоть раз в жизни нормально сказать, а? — еле сдерживаясь, спокойно спросил юноша.
— Да ничего такого. Она заболела. Осложнение после ангины... Объелась летом в жару мороженого, потом болезнь дала осложнение и ударила по щитовидной железе. К тому же как раз у Лили период такой... ну, девический, знаешь... Так что у нее как его... гипотиреоз! — вполне миролюбиво начала рассказывать сестра Лили.
— А что врачи ваши сказали — это лечится? — нахмурившись, спросил Северус.
— Да лечится-то лечится... Но у нее никаких сдвигов не видно, хотя применяли интенсивную терапию. Наши лекарства пока не помогают. Может, ты сваришь какое-нибудь чудодейственное зелье? А, Снейп? — опять не удержалась от подкола Петунья. — Все, мне пора! Если хочешь что-то узнать — иди и спроси ее саму, а я пошла, а то родители меня обыщутся, — и она торопливо пошла к остановившимся поодаль родителям.
Северус понял, что нет другого выхода, кроме как идти к Лили и не оставлять ее одну. Он впрыгнул в поезд и торопливо пошел по коридору, открывая подряд все двери и не обращая внимания на свист, ругань и насмешки. Эванс обнаружилась в самом маленьком купе, в последнем вагоне. Она сидела, прислонившись лбом к стеклу. Северус решительно затащил внутрь свой багаж и начал запихивать его под сиденье. Лили встрепенулась и уже хотела что-то сказать, но он приложил палец к своим губам, давая понять, что не нужно ничего говорить. Потом сел рядом с ней и обнял, прижав к себе. Рыжая горько заплакала, вцепившись в его слишком широкую и длинную мантию и заливая ее слезами.
Так они и сидели рядом, чувствуя, что все старые обиды остались позади. Экспресс тронулся, набирая скорость.
Лили, выплакавшись, посмотрела на него. Единственное, что осталось неизменным — это ее чудесные зеленые глаза... Северус смотрел в них и не видел ни одутловатого желтого лица, ни сухой, испещренной коричневыми пятнами кожи, ни поредевших, ломких волос... Он был так рад, что Лили простила его и они опять вместе...
Идиллию нарушила с грохотом открывшаяся дверь. Тут же раздался дикий визг и хохот.
Эванс судорожно спрятала лицо на груди у Северуса. Блэк тыкал пальцем в парочку, а другой рукой держался за живот, разыгрывая неудержимое веселье.
— Ох, держи меня, Джимми! Ты посмотри, Нюниус нашел себе подружку! Какая классная парочка! Ты видел, нет, ты видел, как он шел по перрону в этой своей мантии? Ну, просто настоящая летучая мышь-переросток! Да еще и тут такой сюрприз — наша мышка нашла себе чудную пару — толстую жабу! Вы просто фантастически смотритесь вместе! Ах, ах, какая любовь! — кривлялся Сириус, посылая во все стороны воздушные поцелуи и чмоки. Через его плечо заглядывали гогочущий Поттер, Люпин и мерзко хихикающий Петтигрю.
— Ой, а можно нам посмотреть, кого именно Нюня выбрал себе в дамы сердца? Прекрасная леди, покажите нам свое обворожительное личико, и я положу к вашим ногам весь мир! — паясничал Блэк, делая вид, что собирается встать на колени.
У Лили лопнуло терпение, и она резко встала, отпихнув Северуса. Блэк все еще хихикал, а Поттер внезапно замолчал, узнав однокурсницу-гриффиндорку.
— Блэк, десять баллов с Гриффиндора! За то, что устроили дебош в вагоне и не соблюдали тишину! Я все еще староста, вы не забыли? — издевательски провозгласила Лили.
— Что-о-о-о? Э-э-э-ванс... ты, что ли? Вот Мордред, не узнал... Да что с тобой? Тебя Нюнчик заколдовал, что ли? Может, тебя поцеловать надо, чтобы ты из жабы... — тут Сириус охнул и схватился за низ спины, по которому ему отвесили сильный пинок. — Ладно, мы пошли, оставайтесь тут одни... — и компания Мародеров молниеносно ретировалась.
— Ну все... теперь меня в покое не оставят, — опустилась обратно на сиденье Лили.
— Не переживай! Я буду с тобой. Всегда.
— Ты правда не оставишь меня одну?— Лили посмотрела на друга.
— Я же сказал — всегда! — Северус взял ее руку с обломанными и слоящимися ногтями и поцеловал, глядя прямо ей в глаза.
Лили опять заплакала...
* * *
Прошла неделя. Ученики постепенно втянулись привычную школьную жизнь, коридоры Хогвартса оглашали крики, шум и визг. Но чаще всего на переменах мелькали разноцветные лучи заклятий, которыми обменивались Снейп и все обидчики Эванс, позволявшие себе насмешки и издевки в ее адрес. К удивлению Северуса, преподаватели, застигавшие студентов за очередной дуэлью, редко наказывали его, по большей части они снимали баллы с противников, понимая, что драка возникла не на пустом месте и отнюдь не Северус начал ее — он, как выспренно высказался Гораций Слизнорт, всего лишь защищал честь девушки, дамы сердца! Мародеры странно притихли и не трогали его, а на днях Лили грустно рассказала ему, что услышала нечаянно в гостиной разговор неразлучной четверки...
Ретроспектива
— И что теперь, Сохатый? Ты ж не станешь по-прежнему ухлестывать за Эванс? Только не в ее нынешнем состоянии, не смеши меня! — пренебрежительно вещал Блэк, помахивая палочкой и запуская в воздух миниатюрных, величиной со снитч, гиппогрифов.
Поттер что-то неразборчиво пробурчал.
— Нет, ну я, конечно, понимаю, она тебе нравилась целых три года и все такое... но посмотри на это трезво — она стала жабой, настоящей жабой! Ты можешь себе представить, как ты появляешься с такой вот самкой огра в обществе? Да тебя все засмеют! И зря ты надеешься, что она станет прежней красоткой. Мери мне рассказала недавно, что на Эванс не действуют никакие лекарства и зелья. Это неизлечимо, Джим, смирись уже с этим.
Да и потом, что-то ты не торопился подойти к ней после того, что случилось. Что, эта образина уже не вызывает у тебя нежных чувств? — Сириус громко засмеялся. —Да я бы убежал от такой сразу же. Я ж не собираюсь разводить троллей, а от такой только троллята и родятся! — он захохотал, ему визгливо вторил верный Питер. Люпин, нахмурившись, уставился в книгу, но ничего не сказал, как всегда.
