которого не было. Двери были не предусмотрены в его узилище, эта камера со временем станет его могилой.
Магия замка не давала ему умереть. Он несколько раз пытался откусить язык, перегрызть вены на руках, как-то ещё убить себя, но каждый раз неуловимая сила идеальной клетки останавливала его каждый раз. Магия тюрьмы, в которую он лично превратил этот замок в угоду своей гордыне. Геллерт даже с ума сойти не мог, хотя уже много лет не слышал человеческий голос. Единственное, что оставалось у самого охраняемого узника этого века — это его сны. Тюрьма и одиночество не смогли забрать их.
Геллерт настойчиво тренировал погружение в осознанный сон все эти годы. Магия ему была недоступна, но острый разум оставался с ним. Благодаря упорству и железной воле, Гриндевальд сосредоточился на том, чтобы научиться путешествовать во сне, и хотя бы так покидать Нурменгард. К сожалению, пока всё, чего он смог добиться, не выходило за рамки развитого воображения. Без магии всё было бесполезно.
Гриндевальд множество раз проклял тот миг, когда предпочёл заключение смерти. Мордредов Альбус со своим лживым милосердием. Милосерднее было его убить. Жаль, что Геллерт понял это не сразу. Вначале он радовался, что удалось избежать смерти. Так глупо и наивно.
Как и тысячи раз до этого, у стены появилась еда, и Геллерт механически двинулся туда. Одно время он пытался не есть и не пить, но магия тюрьмы заставляла это делать, едва он ослабевал. Тело само брало в руки миску и поглощало пищу и воду, а разум Гриндевальда бился в ужасе, в тщетном усилии вернуть контроль. После множества попыток умереть, он потерял надежду. К сожалению, природа наградила его отличным здоровьем и долголетием. Геллерт не знал, когда он сможет умереть. Организм волшебника, даже в отсутствие магии, крепче, чем у обычного человека.
Покончив с едой, Геллерт вернулся на койку и попытался забыться сном. Он провёл ладонью по шершавой стене и почувствовал уже привычный холод камня. Попробовал в очередной раз, ощутить магию, но источник не отозвался. Горькая ирония судьбы, столько лет бороться против магглов, а в конце пути стать таким же... никчёмным.
Наконец, Гриндевальд провалился в сон и снова постарался осознать себя в мельтешении призрачных миражей. Ему приснилось, будто он разговаривает с зеркалом. Оно было похоже на то, о котором писал Альбус. Артефакт, что исполняет желания, а на самом деле ворует магию и жизнь того, кто в него смотрит. Этот сон ему часто снился последние двенадцать лет. Но в зеркале никогда не отражалось ничего. Просто гладкая поверхность, за которой серая пустота.
Однако в этот раз всё пошло по-другому. Геллерт снова остановился у зеркала, а там, по дымчатой поверхности шла едва заметная рябь. «Что-то новенькое», — удивился во сне Гриндевальд напрягаясь. В глубине зеркала сгустилась тень, и Геллерту послышался голос. Казалось, что шепчет ветер. Тем не менее Гриндевальд мог хорошо разобрать все слова.
— Ты не в силах уйти на перерождение, потому что было некому передать наследие рода.
«А сейчас, прям появилось, — хмыкнул про себя Гриндевальд. — Сколько пафоса. Шайсе! Опять чудится всякий бред. Наверняка это моё подсознание ересь несёт. Я ведь не удосужился оставить наследника. Думал, что смогу жить вечно, кретин».
Хотя, что это могло изменить, Геллерт не понимал. В то же время он снова постарался вернуть своё внимание к зеркалу. Картинка расплывалась, что говорило о том, что скоро мозг отключится и Гриндевальд провалится во тьму без сновидений.
— Если ты хочешь уйти раньше срока, — снова послышался голос, — то должен связаться с мальчиком через сны. В нём есть родственная кровь, ты сможешь пройти сквозь защиту, воспользовавшись его магией. Учиться во сне он умеет и тебе не откажет.
Картинка начала распадаться, и Геллерт отчаянно закричал, пытаясь узнать чуть больше:
— Кого мне искать? Как?
— Бьёрн Магнуссон... Просто войди… в зеркало...
Картинка лопнула, как упавшее на камень стекло, и Геллерт, в который раз, потерял себя.
В течение нескольких недель Гриндевальд исступлённо пытался вновь увидеть этот сон, шептал имя мальчика, но у ничего не получалось. И только когда он почти забыл тот разговор, Гриндевальд вновь оказался в комнате с зеркалом.
Чуть не проснувшись от вспыхнувшей надежды, Геллерт тем не менее сумел взять себя в руки и, больше не сомневаясь, шагнул в мерцающий туман за зеркальной рамой. В этот раз он оказался в библиотеке и даже почувствовал запах старинных книг. В глубине за хорошо освещённым столом сидел светловолосый мальчик двенадцати лет и читал манускрипт.
— Ты Бьёрн Магнуссон? — выпалил Геллерт, и даже сам поразился истерично прозвучавшему голосу.
Мальчик удивлённо поднял голову и только сейчас заметил Гриндевальда.
— Как интересно, — подросток внимательно разглядывал одетого чуть ли не в саван заросшего седого старика. — Здравствуйте, сэр. Я думал, что в моих снах могу видеть только давно почивших предков. Но вы, как мне кажется, пока ещё живы. Не подскажете, как вы здесь очутились?
— Я хочу умереть, — неожиданно для себя признался Гриндевальд. — Я почти тридцать лет провёл в каменном мешке, в горах. Магия тюрьмы не даёт мне сдохнуть, пока я не передам знания кому-то с родной кровью.
— Тюрьмы? — ещё сильнее удивился подросток.
— Да. Которую я сам построил на пике своего могущества, — переступил босыми ногами по холодному полу узник Нурменгарда. — Меня зовут Геллерт Гриндевальд, кстати. Я — бывший тёмный лорд, шайсе, — его губы искривились в ироничной усмешке, потерявшейся во всклокоченной бороде.
Бьёрн вспомнил разговор с гоблином, когда тот рассказывал, что у него два живых родственника. И если с Батильдой Бэгшот, Магнуссон собирался встретиться в августе,
