Если то, что сказали Грейнджер и Уизли, правда хотя бы частично…
Северус вздрогнул. Он словно наяву услышал, как Лили Эванс плачет о своём сыне.
========== Глава 3. Тонкие закономерности ==========
К утру пятницы Северусу хотелось всерьёз напиться.
К этому времени целители на осмотрах уже выявили не менее двенадцати детей так называемой «группы риска», в том числе второкурсницу с Хаффлпаффа, девочку из малообеспеченной семьи, чей случай оказался настолько тяжёлым, что целители немедленно обратились в Министерство с просьбой освободить её от родительской опеки. Остальные нуждались в наблюдении и дополнительной поддержке со стороны деканов факультетов, хотя непосредственная опасность им явно не грозила.
Северус горько улыбнулся, заметив удивление на лицах многих преподавателей, когда накануне вечером целители отчитались о проделанной работе. Профессора были потрясены тем, что такое могло произойти прямо у них под носом, и некоторые позволили себе действительно неуместное проявление эмоций.
Он едва не дал пощёчину истеричке Трелони, когда вмешался Люпин, мягко (во всяком случае, мягче, чем сделал бы Северус), но строго сказав, что подобные театральные выходки не помогут в сложившейся ситуации, и предложил ей, раз она не в силах себя контролировать, вернуться в Северную башню и оставаться там.
Северус оказался в странном положении, фактически согласившись с Люпином, которого ненавидел со страстью лишь немногим меньшей, чем та, которую он питал к проклятому отцу Поттера: Люпин почти так же нетерпимо отнёсся ко всеобщему заламыванию рук, как и сам Северус. Возможно, потому, что он не чувствовал вины за то, что знал Лонгботтома два года, но никогда не удосуживался увидеть его.
И дело даже не в том, что Северус не чувствовал себя виноватым за смерть мальчика, скорее, он давным-давно научился жить с грузом вины и продолжать выполнять свою задачу — многие из преподавателей были почти выбиты из колеи этой трагедией.
Справедливости ради стоило всё же отметить — деканы оказались на высоте, доказав, что какими бы странными ни были кадровые решения Дамблдора, он хорошо разбирался в людях.
Действительно, некоторые из худших случаев были известны школе и находились под наблюдением в течение некоторого времени. Филиус Флитвик выявил одного райвенкловца, чья ситуация нуждалась в расследовании, до этого случая Северус наблюдал за тремя слизеринцами, у которых, как подтвердили целители, обнаружились множественные подозрительные травмы, а Помона Спраут сообщила об одном случае в Хаффлпаффе в прошлом году. Только Минерва не оставила никаких сообщений.
Северус не думал, что это случилось именно по недосмотру со стороны Минервы, и подозревал, что здесь, скорее, склонность Гриффиндора к глупой гордыне. Ведь он наблюдал за ними достаточно долго, чтобы знать, какими своевольными они могут быть. Из всех детей, которые утверждали, что проверки не нужны, гриффиндорцы заявляли об этом наиболее громогласно.
Хотя стоило признать, его слизеринцы не так уж и отставали в выражении своего негодования.
Наверное, было ошибкой отменить занятия на целую неделю. Это была идея Министерства, исходившая от людей, не имевших ни малейшего представления о том, как неразумно держать такое количество подростков без дела.
Мадам Хуч взяла на себя организацию дополнительных тренировок для квиддичных команд, что Северус горячо одобрил, так как многие студенты тут же вы́сыпали на улицу, чтобы посмотреть на это.
Преподавательница магловедения Чарити Бербидж предложила пригласить психолога, чтобы поговорить с наиболее расстроенными детьми, и Северус в качестве исполняющего обязанности директора утвердил это предложение. Смерть Лонгботтома слишком сильно ударила по всему волшебному миру, учитывая, что родители мальчика были героями минувшей войны.
Интересно, сказал ли кто-нибудь Фрэнку и Алисе, что их единственный сын убит? Смогут ли они вообще это понять? Жертвы длительного круциатуса, они оба в основном ничего не осознавали. И, судя по всему, Августа тоже была на грани нервного срыва, который наверняка уложит её на кровать в закрытой палате по соседству с сыном.
С тех пор, как эта история была с жуткими подробностями опубликована в «Ежедневном пророке», родители всю неделю посылали вопиллеры. После первых нескольких писем Северус перенаправил Дамблдору всю почту на имя директора. Тем не менее все преподаватели получили один-два вопиллера, адресованных лично им. Некоторые родители возмущались, почему персонал школы никогда не видел жестокого обращения, иные были оскорблены тем, что их ребёнка осматривали на предмет истязаний.
С другой стороны, проверки проходили вполне организованно. Целители планировали работать все выходные, чтобы уже в понедельник могли возобновиться занятия, так что впереди было ещё без малого три дня.
На столе перед Северусом лежали папки с делами детей, которых предстояло обследовать сегодня. Сверху — досье на Гарри Поттера, чёрт бы его побрал. Последним подшитым пергаментом оказалась записка от Арабеллы Фигг, в которой она писала, что видела Гарри утром после того, как он этим летом сбежал из дома.
«Альбус,
как вы и просили, я поговорила с Гарри сегодня утром. Он кажется весьма потрёпанным, и у него действительно приличный синяк под глазом.
Дурсли дали ему довольно много работы во дворе, но в этом нет ничего необычного. Жаль, что нет более безопасного места, где его можно было бы поселить.
Арабелла».
Приличный синяк?
Это заставило Северуса задуматься. Синяк под глазом у подростка может означать всё что угодно, поэтому он обратился к Арабелле за разъяснениями. Она написала в ответ, что Гарри рассказал ей, будто подрался с какими-то магловскими подростками, когда убежал из дома.
Судя по рассказам о той ночи, Гарри сел прямо в автобус «Ночной рыцарь» и находился там до тех пор, пока Кингсли Шеклболт не нашёл его выходящим в Косом переулке. Если он и поссорился с кем-то, то чертовски быстро.
Шеклболт в настоящее время был в числе авроров, обыскивавших окрестности в поисках Сириуса Блэка, так что Снейп попросил его зайти поговорить и в ожидании визитёра перелистал бумаги мальчика. Здесь имелись записи из начальной школы, в которых говорилось о тихом мальчике, которому, казалось, не хватало мотивации и который порой вёл себя вызывающе.
Северус фыркнул про себя — ему это уже было известно.
В других отчётах говорилось, что Поттер никогда не прикладывал усилий к выполнению домашних заданий, часто казалось, что он сделал их за несколько минут между приходом в школу и звонком на урок.
Опять же, ничего нового.
Где-то в глубине стопки бумаг Северус отыскал довольно-таки зловещую переписку между школьной медсестрой и одним из учителей Гарри. В одной из записок высказывалось предположение, что у Дурслей явные проблемы с деньгами, так как младший мальчик всегда был одет в одежду старшего. В своей записке школьная медсестра жаловалась, что ей пришлось несколько раз просить миссис Дурсль проверить зрение Гарри. В третьей учитель отметил, что у Гарри часто появлялись те или иные травмы, однако ребёнок объяснял это своей неуклюжестью. Ответ медсестры гласил, что поскольку травмы весьма незначительны, вполне вероятно, что они были случайными, но с миссис Дурсль всё же следовало побеседовать.
Северус задумался. У Поттера было много недостатков, но он никогда не страдал неловкостью и неповоротливостью. Только из-за того, насколько быстро он освоил полёты на метле, Северус сомневался, что у мальчика когда-либо таилась в организме хоть какая-то нескладность.
Кроме того, следовало учитывать тот факт, что детей-волшебников гораздо труднее травмировать и они выздоравливают гораздо быстрее, чем дети-маглы.
Травмироваться достаточно сильно, чтобы остались видимые синяки, Поттер мог, играя в квиддич или прыгая из окон второго этажа, что вряд ли стал бы делать ребёнок, живущий среди маглов.
Как бы Северусу этого ни хотелось, он не мог отрицать, что начали проявляться некие закономерности.
